— Я же тебе говорила — догоняй нас, — пролепетала Света.

— Догоняй себя сама, — заливаясь краской гнева, выдавил из себя Андрей. — Только догонялку возьми подлиннее. Сука!

Наотмашь он хлестнул лесбиянок ирисами и, чертыхаясь, выбежал вон. Хлопнула дверь. Одевался он уже в подъезде - обувь без носков, куртка на голое тело, шапку забыл вовсе. Неожиданно вверху открылась дверь, и на лестницу выскочила Натусик.

— Андрей! Андрей! Вернись. Света зовет. Мы просто в таблетках. Ты не так понял!

— Твое счастье, что я не понял, — крикнул он ей. - Увижу тебя в «Тоннеле» — придушу собственными руками. Привет!

Очутившись на улице в таком буреносном состоянии, Андрей поежился от лезшего под куртку ветерка и с раздражением представил себе всю смехотворность собственного положения. Огнем его стаз жечь стыдливый гнев отвергнутого самца, и впервые в жизни захотелось ударить женщину. Со злой гримасой он представил, как его пусть и не боксерский кулак крепко печатает порочное лицо Натусика. Бац! Бац! Еще раз! Еще! Натуснк визжит, ах как хорошо! Ну и еще разочек! Андрей выпустил пар, горько ухмыльнулся и огляделся по сторонам.

Теперь главное в ментовку не попасть, а то там приласкают.

Усевшись в машину, он вжал педаль в пол, и «пуля» помчалась по пустынным улицам воскресного города. Когда реактивная машина подлетела к клубу, на асфальтовой площадке толпилась молодежь. Прикрывая полами куртки голую грудь, Андрей нырнул в гремящее Подземелье. Клуб по субботам работал до девяти и в этот утренний час был еще полон людей. Выгнав из офиса всех посторонних, Андрей спросил Олега или Дениса, затребовал Данилу и сигареты. Первым объявился слегка помятый, но счастливый Данила. Осмотрев с улыбкой экипировку друга, он приступил с ехидными расспросами.

— Ты что, в бане был?

— Ага. В лесбийской. Едва не попарился. Приглашали.

— Чешуя?

— И эта крыса, Натусик. Ая-то, придурок, с цветами! На чувствах! Тьфу! Найди мне, пожалуйста, майку, не голым же сидеть.

Когда он приоделся и рассказал подробности, возникло желание запить это утро стаканом вина. Друзья переместились к бару, а уже там Андрей обнялся с активно выпивающим Олегом.

- Хорошо, что я снова с вами, — глухим голосом признался Андрей.

- Да, редко появляешься, — похлопал его по плечу Олег. — Как вообще дела? Как «Пирамида»? Они тут звонили вчера, тебя спрашивали. Грозят чего-то. Говорят, ты их бросил, ушел.

- Да они мне год денег не отдают! — в сердцах взорвался Андрей. — Чего работать?

- Ну, не знаю, — равнодушно ответил Олег. — Тебе видней.

- И я не знаю. А вы тут как?

- Да все по-прежнему.

- А это что?

- Где?

- Да вот. На стене висит.

На черной стене, напротив бара были приклеены несколько плакатов:

Resident Frontpage Tranx, Tommy Yamaha.

- Вечеринка, — с фальшивой беззаботностью ответил Олег.

- Вижу, что вечеринка. А кто проводит, Планетарий?

- Нет, не Планетарий. Проводим мы, в Молодежном театре.

- Мы? А почему я ничего не знаю?

- Ну, это... В общем, сейчас придет Денис, он тебе все и расскажет.

Олег растворился в толпе, а Данила зашептал Андрею:

- Я давно хотел тебе сказать, но ты завис на своей порнухе.

Они делают вечеринку в Молодежном, по нашей общей схеме. Маша вызвала немцев из «Фронта», зарядили радио «Катюша», «Кока-Колу», все дела! Но они решили, что раз вас с Лехой в клубе нет, значит, вас нет и во всем остальном. В общем, они работают «на троих». Денис, Маша и Олег.

— А я? А мой брат? — заорал Андрей. - Как же «Корпорация счастья»? Какая еще Маша?

Данила еще пожимал плечами, когда Андрей уже рассвирепел и пришел в такое взвинченное состояние, что едва не кинулся на улыбающегося Дениса.

— Вы что, меня с Алексеем кинуть решили? Так, что ли? Что ты улыбаешься? Я тебя спрашиваю! Что это за сепаратная вечеринка в нашей общей компании?

Туманная улыбка сползла с лица Дениса, он стал морщить лоб и выкладывать контраргументы.

— Андрей, у тебя свои проекты, у твоего брата свои, а у нас свои. Какие претензии? Мы же не спрашиваем тебя, почему ты один строишь свой клуб или почему Леша работает в Москве. У нас есть время, вот мы и делаем что умеем.

— Что умеем? Да? А ты один учился это делать? Это твоя личная разработка? У нас компания, и независимо от того, где мы находимся, мы все партнеры этого бизнеса Вы решили воспользоваться результатами общего труда и положить деньги себе в карман? Ты присвоил себе, своему другу и своей девушке ту часть общего проекта, которая принадлежит мне и моему брату. Вы попросту решили нас кинуть! Так?

— Нет, не так, послушай!

— Пошел ты!...

— Не разговаривай со мной так!..

— Пошел ты, я тебе говорю!!!

Наступая на Дениса и изрыгая угрозы, Андрей загнал его в офис, за ними вбежал встревоженный Олег, и дверь с треском захлопнулась.

Прошло два часа, давно закончилась вечеринка, разошлись гости, диджеи и охрана. В опустевшем клубе на трехногом табурете одиноко сидел грустный Данила. Хмель не брал его, но от душевной сумятицы он подливал себе виски и с тревогой слушал громкие возгласы за закрытой дверью. Наконец там все смолкло. В пустом и замусоренном клубе стало слышно лишь, как старенькая уборщица выметает пивные банки. Дверь офиса распахнулась, и оттуда, надевая на ходу куртку, вышел красный лицом Денис. Следом за ним выбежал Олег. Не говоря ни слова, взбешенные друзья покинули клуб, и наверху хлопнула тяжелая дверь.

Страшась увидеть что-то ужасное, Данила тихонько заглянул в офис. Андрей сидел, скорчившись в кресле, уронив голову на сцепленные руки. Вся эта ночь и все ночи, ей предшествовавшие, разочарования последних дней, неуверенность, усталость и обиды — все это слилось сейчас в каком-то невиданном выражении его лица. Посмотрев в глаза другу, Данила вздрогнул и понял, что случилось самое страшное — лопнула и раскололась их привычная жизнь. Вдребезги, навсегда, окончательно. Теперь больше нет их компании, ушли Олег и Денис, остался осиротевший Андрей, и одному богу известно, зачем они так дешево продали друг другу свою молодую и верную дружбу.

- Андрей, - осторожно позвал Данила. — Ты живой?

- Живой. Но на две трети умер.

- А что теперь?

- Не знаю, - устало ответил Андрей. — Они попробовали исключить нас, но все закончилось тем, что я исключил их. Окончательно и бесповоротно. Их больше нет. Они ушли. Заявили, что не хотят иметь дело с таким человеком, как я, и ушли. А я любил их, любил, но оторвал от себя. Но пусть лучше я буду таким жестоким в их честных глазах, чем они такими хорошенькими в моих оплеванных. Все кончено.

- Они еще передумают, — с надеждой воскликнул Данила.

- Нет, не передумают. Дело пошло на принцип. И проблема не в какой-то вечеринке.

- А в чем же тогда?

- Им надоели и я, и мой брат со своими первыми ролями, они хотят быть сами, везде и во всем. Первыми и единственными.

Данила присел, прикурил две сигареты и одну протянул Андрею:

— Думаешь, они построят свой клуб?

— Думаю, да. Не клуб, так что-нибудь другое. Дело не в этом.

— А в чем?

— Все вместе мы могли сделать нечто большее.

— Что же?

— Мы могли построить «Корпорацию счастья».

— И что теперь?

— Боюсь, что это конец нашей красивой игры. Несчастливый конец. Хотя как знать. Игра не закончена, пока игроки на поле. Думаю, они будут биться, и мы еще встретимся, просто теперь каждый будет биться за свою команду. Впрочем, я теперь не думаю, что уцелеет даже их дружба.

— Почему же? Они знают друг друга сто лет.

— Яд предательства друзья пробуют только один раз.

Собеседники замолчали и молчали довольно долго. Тягости в этом молчании не было, они легко молчали, как две хорошо понимающие друг друга половины одного воспаленного мозга.

— Ну а ты-то останешься? — с неожиданной силой выдохнул Андрей. — Иль одному томиться мне, в сыром и мрачном Подземелье?