В новых кирпичных казармах всё было предусмотрено для удобной жизни людей. На каждую семью выделялась отдельная комната, обставленная необходимой мебелью; на этажах - просторные светлые кухни, промывные туалеты. В подвале - прачечная. Помыться можно было в бане, в крупном каменном сооружении с настоящей русской печью. Вплоть до конца советского периода она была открыта для всех желающих, любителей хорошо попариться хватает во все времена. Проживание в казармах было бесплатное. Для оплаты съёмных квартир рабочие получали пособие. Савва Тимофеевич уделял большое внимание детям рабочих. Для них было организовано начальное и профессиональное обучение.

Построенная в те далёкие времена больница, до сих пор функционирует и называется Морозовской. Огромные кирпичные корпуса с просторными палатами и кабинетами и сегодня вызывают удивление и восхищение. Для снабжения больницы, яслей и богадельни мясомолочной продукцией в хозяйственных пристройках держали коров и кур.

На окраине поселения был разбит прекрасный зелёный парк. Здесь рабочие отдыхали, по праздникам приносили самовары, накрывали столы, весело с песнями и плясками проводили время. У входа в парк возвышалась открытая сцена, знаменательная тем, что на ней 7 августа 1918 пел Фёдор Шаляпин. Савва был инициатором постройки летнего театра, а позднее, в 1904 году, каменного здания театра на 1350 мест. Смерть фабриканта приостановила строительство, и только в 1912 году двери театра распахнулись для публики. Ни один губернский город России не имел подобного театра для рабочих. Любительская труппа и сейчас радует горожан своим профессиональным мастерством, а театр получил почётное звание «народный». 

Морозовская фирма за новые жилые постройки для рабочих была отмечена серебреной медалью на Всемирной выставке в Париже в 1900 году.

Савва Тимофеевич проявил упорство не только в реорганизации текстильного производства, но и в собственной женитьбе. Он влюбился в Зинаиду, жену своего троюродного племянника, настоял на её разводе, и, несмотря на протесты со стороны родственников, перед окончанием университета обвенчался с ней. Мать Саввы часто выговаривала ему: «Уж порадовал ты меня, Саввушка. Первый жених на Москве, а кого в дом привёл... Что бесприданница твоя Зиновия - ещё полбеды, разводка, вот что плохо. Мало ли в Москве достойных фамилий, а ты Зимину взял, дочку купца второй гильдии, да ещё мужнюю жену, от племянника увел». Савва не любил роскоши, но для любимой жены заказал особняк у талантливого архитектора Фёдора Осиповича Шехтеля в модном в конце девятнадцатого века неоготическом стиле. Своеобразная архитектура здания придавала ему сходство со средневековым сказочным замком. Это оригинальное строение и сейчас является украшением Москвы. Интерьер дома также великолепен и почти не изменился с тех давних пор. Панно на стенах, выполненные знаменитым художником Врубелем, мраморные колонны придают элегантность и загадочность залам и комнатам. Под стать оригинальной отделке была дорогая мебель, хрустальные люстры. Не случайно в этом здании расположился МИД России и проводит в нём приёмы важных гостей страны.

Но Максиму Горькому ни этот особняк, ни его хозяйка не приглянулись. По воспоминаниям пролетарского писателя дом Морозовых был похож на «скучный и огромный мавзолей, зачем-то построенный не на кладбище, а в улице». А Зинаиду Григорьевну Горький наделил профессией мотальщицы, якобы работавшей ранее на фабрике, где с ней и познакомился племянник Саввы. «Максима Горького люблю и уважаю, а с Алексеем Максимовичем Пешковым не дружу», - своеобразно отозвалась о пролетарском писателе Зинаида Григорьевна в своём дневнике.

У известного поэта Андрея Белого есть строки об этой женщине: «В комнату вошла Сказка тихими неслышными шагами. У нее было светло-серое платье, и на нем были нашиты серебряно-бледные листья. В рыжих волосах горела бриллиантовая звезда. Она ступала тихо и мягко, как бы пряча свое изящество в простоте. Это был верх аристократической естественности».

Зинаида Григорьевна обожала роскошь и ни в чём себе не отказывала, но по-прежнему оставалась любящей женой и заботливой матерью четверых детей. Богатые пышные приёмы в доме Морозовых были престижными. Савва Тимофеевич не любил светских развлечений, да ему и некогда было участвовать в подобных мероприятиях. Их инициатором была гостеприимная хозяйка, дружеское расположение которой искали многие знатные особы.

И вдруг у такой блестящей женщины появилась опасная соперница, актриса Московского Художественного театра Мария Андреева.

Увидев её на сцене, фабрикант Морозов был настолько покорён, что началась его щедрая меценатская деятельность не только в пользу театра, но и на нужды боевой организации РСДРП, в члены которой вступила очаровательная актриса.

Андреева - это сценический псевдоним Юрковской. Выйдя замуж за крупного чиновника Желябужского, Мария не смогла быть просто женой и матерью двоих детей. Пылкость натуры требовала большего. Вначале это было увлечение игрой в театре, а впоследствии революцией. Такое совмещение интересов давало неплохие результаты. Савва Морозов и Максим Горький - главные трофеи Андреевой, преподнесённые большевикам. Достижения Марии высоко оценил вождь пролетарской революции товарищ Ленин, присвоив Андреевой партийную кличку «Товарищ Феномен». «Надо сагитировать Марию Федоровну, так как она более активно может взяться и сделать, чем тяжелый на подъем, Алексей Максимович», - вспоминал потом революционер Г. Петровский высказывание Ленина.

Плоды страстного увлечения Саввы Морозова женщиной-феноменом не заставили себя долго ждать. Он стал чужим в собственном доме, на его деньги было построено новое здание театра МХАТа, а революционеры регулярно получали материальную поддержку. В Москве поползли слухи об увлечении богатого промышленника актрисой. Но жена Саввы держалась стойко, по-прежнему устраивала пышные приёмы в богатом особняке. Режиссер театра Станиславский написал Андреевой осуждающие строки: «Отношения С. Т. к Вам - исключительные. Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву, и Вы это знаете. Но знаете ли Вы, до какого святотатства Вы доходите?.. Вы хвастаетесь публично перед почти посторонними тем, что мучительно ревнующая Вас Зинаида Григорьевна ищет Вашего влияния над мужем». Андреева ничуть не смутилась и продолжала свою игру.

Через Андрееву состоялось знакомство Саввы с ведущими революционерами. По просьбе любимой женщины он прятал от властей Леонида Красина и Николая Баумана. Большевистские газеты «Искра», «Борьба» и «Новая жизнь» выпускались тоже за счёт богатого мецената. Кстати, издательницей последней была Андреева. Не без оснований обвинил Савву Морозова Председатель Кабинета министров Витте в том, что тот «питал революцию своими миллионами».

Савва революционером не стал. Он лишь сочувствовал рабочему классу, мечтал о демократических переменах в обществе. Богатый предприниматель «внимательно следил за работой Ленина, читал его статьи и однажды забавно сказал о нем: - Все его писания можно озаглавить: «Курс политического мордобоя» или «Философия и техника драки», - вспоминал Максим Горький.

Появление Горького в жизни актрисы было нелёгким испытанием для Саввы. Ради Маруси, так ласково Алексей Максимович называл Андрееву, пролетарский писатель оставил жену и двоих детей. Андреевой жертвовать детьми не пришлось - они давно находились на попечении родной сестры. Актрису и писателя связывало не только искусство, общими были идейные устремления. Горький писал: «Подлинную революционность я почувствовал именно в большевиках, в статьях Ленина, в речах и в работе интеллигентов, которые шли за ними. Я к ним и «примазался» еще в 1903 году».

Несмотря на близкие отношения Андреевой с известным писателем, режиссёры театра Станиславский и Немирович-Данченко отдавали предпочтение таланту актрисы Ольги Книппер. Главные роли в театре всё чаще доставались ей. С таким положением Андреева долго не могла мириться, и в 1904 году покинула сцену. Преданность Саввы своему кумиру не знала границ. Он тут же заявил, что более не несёт перед МХАТом никаких финансовых обязательств, и решил создать в Петербурге новый театр, руководить которым будут Андреева и Горький. Революция 1905 года помешала осуществлению его грандиозных замыслов.