Вошли трое высоких ребят - один из них Володя.

- Что?

- Съездите сюда. Посмотрите, что здесь такое.

- Ясно, - забрав карту, сказал Володя и кивнул своим ребятам. - Идём.

А хозяин поместья, посидев в одиночестве, сдвинул брови, размышляя над происходящим, потом успокоенно встал и вышел из комнаты. По коридору он шёл недолго. Остановился перед комнатой, где спала Лена, поднял ладонь параллельно двери и замер. Потом осторожно вошёл и сразу приблизился к кровати, на которой спала девушка. В комнате горел ночник. Алексеич знал, что Лена любит ночное освещение, потому что плохо со сна ориентируется в месте, где проснулась. Она решила жить вне дома совсем недавно - знал он. Часто оставалась на ночные дежурства в детском саду. Поменяла уже две квартиры, которые снимала. Неудивительно, что иногда до испуга дело доходило, когда просыпалась неожиданно и видела чужое помещение.

Он хмыкнул про себя. Лена спала, полностью закрывшись. То есть лежала на спине, жёстко вытянувшись в напряжённую струну. Даже руки закинула за голову - прямые. Но и руки, и ноги скрещены. Руки - в запястьях, с которых многие гадальщики считывают информацию, а ноги - в щиколотках. Сама же была тоже очень напряжена. Рот твёрдо сжат, а брови хмуро сдвинуты до двух глубоких морщинок между ними. Кажется, девушка немного замёрзла. Дыхание было немного сопящим. Алексеич, таясь, натянул на неё тонкое одеяло, которое слезло сбоку. Снова застыл, дожидаясь, пока потревоженная его движением Лена снова не успокоится. Дыхание стало глубоким и тихим. Но поза оставалась напряжённой.

Больше всего привлекли внимание Алексеича запавшие, будто после плача, глаза девушки. Приглядевшись, он понял, что девушка не хмурится, как сначала показалось. Нет, она и в самом деле плакала недавно, перемежая отчаяние и, как ни странно, злость. Правда, кажется, разбуди её - она скажет, что никакого плача не было. Но что же она переживала во сне?

Если это был сон...

Хозяин поместья встал у изголовья спящей, мягко опустился на колени и прижался лбом к открытой кисти девушки. Через пять минут осторожно встал на ноги и вышел из комнаты. Постоял немного в коридоре, потом, будто очнувшись, огляделся и, пройдя пару шагов, остановился перед дверью в другую комнату. Постучал.

Минута... Дверь открылась, открывая пустой проём. Хмыкнули сбоку, за дверью, а потом перед хозяином появился Игорь, тоже спокойный и словно и не спавший.

- Игорь, иди в комнату к Лене, - тихо велел Алексеич. - На тебе её охрана. Охранять будешь как зеницу ока. Понял?

- Понял.

Проследив, чтобы парень выполнил его распоряжение, Алексеич вернулся в комнату наблюдателей и стал ждать. Только раз коротко повернул голову к двери.

- Доброй ночи.

- Доброй, - проворчал он, дремотно глядя, как Влад бесшумно пересекает комнату, чтобы сесть напротив. - Чего не спишь?

- А всё уже. Знаешь ведь...

Про десять-пятнадцать минут глубокого сна не только знали. Практиковали часто.

- Алексеич, с чем мы на этот раз столкнулись?

Извечная усмешка хозяина поместья не дрогнула, когда он хладнокровно сказал:

- Боюсь, на этот раз с нечеловеческим.

- Как ты думаешь, почему он не вернулся домой? К семье? Почему не решился даже встретиться и поговорить с сыном?

- Я думаю... - медленно сказал Алексеич. - Думаю, он защищает семью от того, что в нём, и того, что он вынужден делать.

В комнату вошёл Володя.

- Мы посмотрели, что там было. Это и правда очень сильная энергетическая активность. Интересного много. Одно только поразительней всего. Это энергетика не наша. Ещё точней - не земная. Она отражает живое, но это живое Земле не принадлежит.

- С определением, с чем мы там столкнулись, подождём, - проворчал, вставая, Алексеич. - А пока Влад - за руль. Володя - с нами. Едем.

... Встреча с сыном укрепила в мысли, что нужно обязательно найти всех спасённых и понять, что происходит. Эта же мысль заставила ещё решительней искать встречи с парнем, несостоявшимся самоубийцей. Первым спасённым на пути назад. Ну, не считая младенца... Он был твёрдо уверен, что ему достаточно будет взглянуть на парня - и сразу всё станет ясно. И даже не стал раздумывать, как найти "самоубийцу". "Бессмертный" поможет. В крайнем случае, он попробует свою внезапную способность к предвидению. Два раза получилось. Почему бы не получиться третьему разу?

После перекрёстка он завернул налево. Место незнакомое, никогда здесь не был. Сначала прошёл жилой дом на углу улицы, затем небольшую площадь перед старым кинотеатром. Затем пришлось пройти два жилых дома, близко стоящих к тротуару.

- Ты мне даже подсказывать не будешь?

"Ты же сам всё знаешь и чувствуешь, - буркнул "бессмертный" и вздохнул. - Ладно. Ты прошёл. Вернись к перекрёстку и подойди к остановке".

- Он живёт в доме рядом с остановкой?

"Ты его встретишь там", - уже совсем мрачно бросил "бессмертный".

- Встретишь? Он что... ждёт меня? Ну, ладно.

И он зашагал обратно.

У низкого забора, огораживавшего газон вокруг дома, он остановился и, оглядевшись, шагнул в тень между двумя зданиями. Да, вечер поздний, но народ на улицах ещё есть. И... бродяга почему-то не хотел доедать свою нечаянную добычу от строгой старухи при всех, кто ни встретится. В темноте он быстро вынул остатки кефира, с удовольствием доел хлеб - непривычно мягкий, испытывая странное чувство радости при воспоминании, что в кармане лежат деньги, на которые завтра он сможет купить что-то более основательное и сытное.

Постоял немного и пошёл дальше, чувствуя, как отяжелели ноги от съеденного... По пути размышлял о том, что сегодня он пережил один из самых странных дней в своей бродяжьей жизни. День начался потрясением - он увидел сына, а закончился смешанным чувством стыда и какого-то тепла: он, не оглядываясь, прошёл мимо машины, в которой сидел сын. А в кармане грязной, заношенной куртки лежит записка, написанная рукой Пашки... Мимо машины бродяга постарался пройти деловым шагом, непривычно выпрямив спину. Мелькнула даже радость, что уже вечер и не так видно, в какое убожество он превратился.

Он мотнул головой и перешёл дорогу. Остановка, неохотно указанная "бессмертным", находилась всего на расстоянии одного дома от перекрёстка.

"Прости", - угрюмо сказал "бессмертный".

- За что? - не понял бродяга.

На остановке было людно. Подошёл троллейбус, пока бродяга шагал... Остановился, забрал пассажиров. Но, когда транспорт уезжал, людей на остановке словно и не убавилось. От этого ли, от чего другого, но от уходящего троллейбуса осталось неуютное впечатление светло-жёлтой прямоугольной пустоты, плавно уходящей в темноту.

Он шагнул на площадку перед навесом. И чуть не упал назад, забывшись и попятившись от направленного внимания сразу нескольких человек.

Впереди стоял, как и обещал "бессмертный", парень-самоубийца. За ним - чуть не толпа людей с одинаковым выражением абсолютного безразличия на лицах. Это было видно даже в полутьме, когда сумрак, подчёркнутый единственным фонарём, глубоко прописывает все черты лица. Бродяга, чувствуя, как больно заколотилось сердце, начал узнавать собравшихся. Сразу за "самоубийцей", чуть справа от него, девочка, убитая упавшим на неё камнем с крыши старого дома-развалюхи. Слева - женщина, которую он навестил сегодня днём. За ними - мужчина, тучный, но при этом с худым морщинистым лицом. Алкаш, вошедший в забегаловку и выпивший свой последний в жизни стакан водки. Он ещё успел выйти за дверь бара. Упал прямо под ноги бродяге...

Он перестал тревожно шарить по лицам тех, кто за спиной парня. Взглянул в его невидимые глаза - парень стоял под фонарём. Глаза скрыты. Вместо них будто чёрные провалы. Но взгляд бродяга ощущал отчётливо.

- Возвращайся на свой путь, - равнодушно сказал "самоубийца". - Ты обещал пройти его до конца.