— Ну, это уж чересчур! Чтобы в наше время… Что-то я не знаю о подобных случаях в нашем городе.

— Совсем наоборот! Это происходит очень часто. Честные девушки выходят из дома и попадают в западню. И никто ничего не делает, чтобы отыскать и вызволить их из беды. Полиция в курсе происходящего, но молчит. А тем, кто что-либо узнает, либо платят, либо… Словом, надежно затыкают рот.

— Чтобы утверждать такое, нужны неопровержимые доказательства. Расскажите мне лучше о скандале в клубе «Двадцать девять». Из-за чего он произошел?

— Неужели вы не поняли? Грентом — босс банды сутенеров.

— Да вы с ума сошли! Грентом? Не говорите глупостей…

— Я долго следил за этим клубом. Однажды ночью, уже после закрытия, возле двери остановилась машина. Из салона вытолкнули девушку, голова которой была обвязана платком. Ей удалось каким-то образом сбросить платок, и она закричала, зовя на помощь. Но улица была совершенно пустынна. Они чем-то ударили несчастную по голове, потом еще и еще… Затем, подхватив на руки, втащили в здание. Что вы на это скажете?.. Или вот еще что. — Его здоровый глаз сверкал от гнева. — На следующую ночь я исхитрился подняться на крышу этого проклятого заведения. Лежа на животе, приложил ухо к крыше. И я услышал! Услышал рыдания какой-то девушки. И глухие щелчки, словно ее стегали плетью. — Флетчер наклонился вперед, беря Джека за лацкан пиджака. Джек весь напрягся, слушая и дрожа от возбуждения. — Может быть, вы думаете, я все это выдумал? Понимаете, что все это значит? С моей сестрой произошло то же самое. Они насильно затащили ее в клуб и избивали до тех пор, пока она не стала делать то, что приказано. Она где-то в городе и продает себя первому встречному, который готов заплатить. Понимаете? И всем на это наплевать. Еще бы, Сан-Луи — это же такой благополучный город, полиция здесь на высоте, и серьезных преступлений не происходит. Но это продолжается все время… каждый день…

Джек осторожно усадил Флетчера на кровать.

— Спокойнее. Я вам верю, но не нужно так волноваться. Вас вызовут как свидетеля, а пока предоставьте действовать мне. Вы дали мне достаточно информации, чтобы припереть эту банду негодяев к стенке.

Немного позднее, позаботившись о Флетчере, он взял такси и вернулся к себе в редакцию.

Бокс совершенно перестал интересовать Генри Перминджера. Сначала, оценив возможности соперников, он положил на весь бой три раунда, но шел уже пятый, и ничего не происходило. Эти болваны только обмениваются ударами, делая вид, что борются, а на самом деле забавляются.

Генри разочарованно вздохнул и откинулся назад. Вот это да! Его уши скользнули меж двух шелковых чулок. Не каждый день голова попадает в объятия женских коленей! Тут уж Генри совершенно перестал интересоваться схваткой двух боксеров-тяжеловесов.

Дама отпрянула достаточно резво, но от этого мало что изменилось, голова Генри по-прежнему покоилась между ее ног. Сидя в третьем ряду, она, скорее всего, очень увлеклась зрелищем поединка двух мужиков и была очень возбуждена. Он искоса взглянул на Сади. Однако та почти уснула и не смотрела в его сторону.

Бокс совершенно не интересовал Сади, но она взяла за привычку сопровождать его на все матчи, хотя больше предпочитала кино. По крайней мере, Генри там так не возбуждался и не пялил свои бесстыжие глаза на чужих женщин.

Бой несколько оживился, но Генри уже абсолютно не интересовало происходящее на ринге. Ему очень хотелось посмотреть на женщину, сидящую сзади. Но он понимал, сделав это, можно нажить неприятности. Он устремил взгляд на ярко освещенный ринг, гадая, как же выглядит незнакомка. Но продолжалось это недолго. Нарисованный его воображением образ был настолько заманчивым, что он не мог больше оставаться спокойным. В программе было еще три поединка, но они его уже не могли удержать.

— Пойдем, дорогая, эти дурацкие боксеры мне просто надоели, — сказал он, поднимаясь.

Они прошли по ряду и вышли в проход. Как Сади и ожидала, Генри оглянулся. Когда он увидел женщину, сердце его готово было выскочить из груди. Она была потрясающа! Он задрожал, вспоминая, как уши его касались ее чулок.

— Мне кажется, тебе не следует придавать значение столь примитивной ловушке для мужчин, — ехидно заметила Сади.

Генри ошарашенно уставился на жену.

— Интересно, от тебя ничего не скроется!

Не отреагировав на его замечание, Сади пошла вперед, чувствуя на себе взгляды многих мужчин. Генри пришлось догонять ее чугь ли не бегом.

— Опять ты ревнуешь меня, — раздраженно сказал он. — Ну сколько же можно…

Сади бросила на него взгляд через плечо.

— И какого же цвета у нее трусишки? — не останавливаясь, осведомилась она. — Если, конечно, они на ней были…

Генри споткнулся. Итак, она все видела! Бог мой! Хотя он ведь знает, что Сади из тех женщин, которые ни на миг не выпускают мужа из поля зрения. Теперь ему приходилось бежать, чтобы не отстать от жены.

— Ты злишься из-за никчемной истории, — нервно сказал он. — Ты же понимаешь, это была чистая случайность…

— Разумеется, — с горечью проговорила она. — Но весьма для тебя приятная, не так ли?

Они остановились возле машины. Генри едва успел открыть ей дверцу, как она уже забилась в угол машины. Он включил двигатель и медленно тронулся с места.

— Не думай об этой истории, моя милая, — примирительным тоном сказал он. — Такие вещи иногда случаются. Во всяком случае это было не очень возбуждающе.

Она знала, что он лжет, но ее вдруг охватила апатия, и она устало закрыла глаза. Генри принял ее молчание за прощение и решил, что жена больше не сердится. Но за всю поездку она ни разу не взглянула на него, и это начало не на шутку беспокоить Генри. Время от времени он вытирал платком влажные руки. В первые годы их супружеской жизни Генри, приходя с работы, подхватывал ее на руки и уносил в спальню. Сади шептала что-то об остывающем ужине, делала вид, что сердится, но он знал, что это не так. Их близость приносила ей такое же удовольствие, как и ему.

Лифт остановился, и Сади вышла первой. На шестом этаже квартира напротив них принадлежала Мендетте. Генри чувствовал себя больным при мысли, что живет рядом с мультимиллионером и ни разу его не видел. Но в тот вечер он ни разу об этом не подумал. Он долго не мог нащупать ключом замочную скважину, так как руки сильно дрожали.

Оказавшись наконец внутри, Генри помог жене снять пальто и, пройдя в гостиную, крепко обнял.

— Я тебя очень люблю, дорогая, — сказал он хриплым голосом. — Даже не представляю, что я сейчас с тобой сделаю…

Она молча сопротивлялась, но силы были слишком неравные. Подхватив жену на руки, он понес ее в спальню.

— Ты что, совсем спятил? — спросила она.

— Абсолютно, дорогая!

— Оставь меня в покое! — Ее голос прозвучал так сухо и безжалостно, что желание его сразу угасло. Генри поставил жену на пол, развернув лицом к себе.

— В чем дело?

— А ты не догадываешься? — высвободившись из его объятий, она прошла обратно в гостиную.

Генри прислонился к двери.

— Какая муха тебя укусила?

— Не будь идиотом!

— Довольно говорить загадками! Я не хочу ссориться. Иди же ко мне.

— Не юродствуй! — прервала она его. — Ты возбужден этой курицей, а со мной хочешь удовлетворить свою похоть!

Генри швырнул шляпу на пол. Лицо его налилось кровью.

— Что это с тобой сегодня?.. — голос его перешел на крик.

Она села на диван, закинув нога за ногу.

— Мне не нравится, как ты смотришь на женщин. Я не могу больше это терпеть. Тебе обязательно нужно раздеть глазами всякую проходящую мимо тебя женщину. Но тебе и этого мало. Ты обязательно должен обсудить со мной все их прелести. Если ты хочешь поиметь всех женщин в городе, это твои трудности, но с меня довольно!..

Генри потер переносицу.

— Ага! Вот в чем дело. Ревнуешь, дорогая. Так знай, с тех пор, как я женился на тебе, я не дотронулся ни до одной женщины… Но не понимаю, почему я не могу на них смотреть! В этом же нет ничего дурного. Я ведь не делаю никому плохо, глядя на них, не так ли?