Кроме Герца, в доме находился Пфицмейер и переводчик. Ламуты пожали каждому руку и сказали: «Здравствуй». Затем они сели около печки и стали греться. Зима еще только начиналась, а температура падала по ночам до —20° и днем до —12 °C. Поэтому не только люди экспедиции, но и привыкшие к холоду ламуты оценили печку. Весело потрескивали горевшие сучья. В комнате стояла приятная теплота.

Закипел чайник. Герц предложил гостям чая. Ламуты расположились около невысокого стола, наскоро построенного рабочими, и принялись пить чай. Разговор не завязывался. Ламуты отвечали на вопросы односложно и скупо. Только Семен не утерпел и угрюмо спросил:

— Зачем увозишь «большого зверя»?

Герц с минуты помолчал, затем он стал рассказывать ламутам про мамонта:

— Этот «большой зверь» называется мамонтом. В далеких от вас странах — в жаркой Африке и в Индии— в настоящее время живут слоны. Мамонт, которого мы откапываем, тоже слон. Он только больше ростом африканского и индийского слона.

Стадо мамонтов в ледниковую эпоху.

У него большие загнутые бивни и длинная шерсть. Много бивней ежегодно находят в Сибири и особенно по берегам Северного Ледовитого океана. Когда-то на мамонтов охотились люди. Собравшись целым племенем, они рыли глубокие ямы — ловушки на тропинке, по которой мамонты проходили на водопой. На дне ям люди укрепляли прямой древесный ствол с острым концом. Затем яму закрывали хворостом и закладывали дерном и землею. Могучие мамонты никого не боялись и не отличались осторожностью. Часто в ту же ночь мамонт попадал в яму. Своим трубным звуком он извещал окрестности, что находится в яме.

Утром с большой осторожностью к яме подходили люди. Другие мамонты часто по целым суткам сторожили у ловушки и пытались вытащить товарища своими крепкими хоботами. Но потом они уходили и не возвращались обратно. Они больше не проходили по этой тропе и выбирали себе новый путь к водопою. В одну и ту же ловушку нельзя было поймать двух мамонтов под ряд.

Напоровшись на кол, раненый мамонт не мог выбраться из ямы. Он судорожно водил хоботом взад и вперед, разыскивая, за что бы ухватиться, но ухватиться было не за что.

Люди стояли наверху кругом ямы. «Умри»! — кричали они. И они нападали на раненого мамонта с своим каменным оружием. Тогда люди еще не умели добывать металл, и у них было только каменное оружие. Это время называется каменным веком.

Мамонт в том положении, в каком его откопали в Березовке.

Мамонты погибали. От них остались только кости. Однако удалось найти несколько вполне сохранившихся мамонтов. Вот здесь, у обрывистого берега, мы откапываем сейчас мамонта. Этот мамонт провалился в трещину льда. В эту трещину с соседнего горного хребта стекала вода, смешанная с землей, камнями и обломками деревьев. Наносы постепенно засыпали мамонта. Воздух более не мог проникнуть к животному. Труп его хорошо сохранился. Прошло много времени. Вода постепенно размывала берег реки Березовки и обнажила верхнюю часть головы и спины мамонта[7].

Ламуты слушали молча, не все понимая, что говорил им Герц и переводчик.

— Я поставил над мамонтом дом, внутри которого топятся две печки, — продолжал Герц. — Мы хотим растопить лед, чтобы освободить мамонта. Если хотите, пойдемте и посмотрим на него.

Семен Тарабикин отрицательно покачал головой.

— Нельзя, — сказал он. — Олени падают. «Большой зверь» мстит.

— У вас падают олени? — спросил Герц.

— Падают, — ответил Семен. Осталась лишь треть стада.

— Мамонт давно умер и не может причинить никакого вреда, — ответил Герц. — Среди ваших оленей свирепствует болезнь. Вы не делали им прививок?

— Как ты сказал? — спросил Семен.

Ламуты переглянулись, не понимая, о чем идет речь.

— Старая история, — продолжал Герц. — Вы не сделали предохранительных прививок оленям, а пригласили, верно, шамана, который кривлялся, дурачил вас и взял еще, плату.

Герц видел, что он не в состоянии об'яснить своим гостям, что такое прививки, избавляющие оленей и людей от смертельных болезней. Он подарил ламутам чай, сахар, табак, а женщинам послал сухарей, конфет, иголок, шелковых ниток и красивых бус.

Довольные подарками, ламуты встали, поблагодарили и простились с Герцем. Они поехали обратно в свою урасу. Всю дорогу они ломали голову: о какой «прививке» говорил им приезжий человек.

Остатки мамонта везут на оленях.

И в то время как они возвращались в родную урасу, Пфицмейер записывал в свой дневник:

«Откапывание мамонта идет непрерывное к 10 октября работа будет окончена. Думаем 15 октября погрузить шкуру и скелет мамонта на сани, запряженные собаками, и двинуться в обратный путь. Потребуется 10 саней, чтобы перевезти части мамонта, которые весят 1000 килограммов».

Скелет мамонта.

Стояла зима. Реки, озера и болота Сибири покрылись льдом. Дорога шла теперь почти по прямой линии, от одной этапной станции к другой. Весь путь в 6000 км от Березовки до Иркутска мамонта перевозили на санях, в которые впрягались то собаки, то олени, то лошади.

В Иркутске мамонта перегрузили в вагон. Теперь его везли по железной дороге до самого Ленинграда. Там в музее в стеклянный шкаф был поставлен скелет мамонта, а рядом его чучело, обтянутое кожей[8].

Прошло двадцать лет.

В урасе Семена Тарабикина попрежнему горел огонь, попрежнему над ним висел котел, в котором варилось оленье мясо. Вокруг огня сидели ламуты.

Семен Тарабикин сильно постарел. Он глядел на огонь подслеповатыми глазами и время от времени перемешивал угли палкой.

Жизнь в урасе шла почти без перемен до памятного года, когда по всей России произошла революция. В этот год Семен Тарабикин приехал в Средне-Колымск и был поражен переменой. Он узнал, что все политические ссыльные получили свободу и уехали, куда хотели. Ушли казаки, и не стало начальника округа.

В Средне-Колымске образовался совет, который стал управлять всеми делами. Новая жизнь проникла и к ламутам. Теперь у них были свои делегаты. В урасе, где жил Тарабикин, делегатом выбрали Семена. Он часто ездил на с‘езд в Средне-Колымск, на который съезжались делегаты и от других урас.

— Послушай, Семен, — сказал Амукзан. — Вот ты говоришь, что наша жизнь улучшится. Когда же это будет? Наши олени падают да падают. Ты бы спросил в совете, отчего падают наши олени.

Семен помолчал, потом он глухо проговорил:

— Спрашивал. В совете сказали, что шаманы обманывают нас… Тут заклинания не помогут. Велели делать оленям прививки.

— Прививки? — спросили ламуты.

Семен молчал. Ламуты смотрели на него и ждали ответа. Но Семен молчал. Он помнил, что приезжий человек, который откапывал мамонта, говорил ему о каких-то прививках, но что такое прививки, Семен не знал.

— Что молчишь? — допрашивали ламуты.

— В совете сказали, олени падают от заразной болезни. «Сибирская язва» называется. Люди умирают от заразной болезни. «Оспа» называется. Велят делать прививки. Как сделаешь прививки, олени и люди немного похворают, но не умрут, останутся в живых. Мы не можем делать прививок. Только доктор может, фельдшер может. Совет постановил просить правительство Якутской республики, чтобы к нам прислали доктора.