Я прополз тихонько вокруг слона и приблизился к Копи. Я знал, что если сейчас схвачу ее, она обернется и укусит меня. Копи была охвачена таким страхом, что всякое прикосновение к ней она принимала за укус змеи.

Теперь я разглядел, что собственно произошло. Кари наступил на змею. Ее хребет был сломан, и она не могла двигаться. Но в ее остальном теле еще оставалась жизнь, и змея стояла, вытянувшись, как стройная трость из черного дерева.

Вот она зашаталась и опустилась на землю. Кари поднял ногу. Он хотел наступить на шею змеи. Но она тотчас подняла голову и опять вытянулась вверх. Это повторялось каждый раз, как только Кари хотел наступить ей на голову.

Мне стало жаль змею, и я решил покончить с ней одним ударом. Я подошел к змее со своей палкой и в это время взглянул на Копи. В глазах обезьянки вновь загорелась жизнь. Она увидала меня и с пронзительным криком прыгнула на ближайшее дерево. Ее страх прошел, как только она увидела, что я хочу убить змею.

В тот момент, когда Копи вспрыгнула на дерево, змея ужалила Кари в палец на ноге. И хотя палец был покрыт роговым копытцем, но это было очень опасное место, так как кровеносные сосуды проходили здесь близко от поверхности кожи. Кари поднял ногу выше. Очевидно, он не был ранен, но я не знал, как долго он может простоять на трех ногах. Я боялся, что он упадет, и его хобот окажется рядом с змеей. Змея может убить слона, если она укусит его в кончик хобота. Я направил свой удар в голову змеи. Но вместо головы я попал по ее туловищу. Змея моментально выпрямилась. К счастью, она, чтобы избежать второго удара, повалилась на сторону. Тотчас же поднятая нога Кари опустилась на ее голову.

Ядовитая кобра.

Кари отошел в сторону и начал тереть ноги о песок, чтобы вычистить их. Я подошел к нему и стал осматривать его ногу, нет ли на ней раны. Но кожа на его ноге была цела, и я облегченно вздохнул.

Затем я позвал Копи и приказал ей спуститься вниз. Она отрицательно покачала головой.

Как я уже говорил, Кари не был воспитан для охоты на других зверей. Наши приключения в джунглях приучили его к осторожности и самообладанию. Кари был уверен в своих силах, и никакой страх, никакая неожиданность не могли овладеть им.

Знаете ли вы, что музыка имеет силу над животными?

Однажды в полдень я заиграл у опушки леса на своей флейте. Все было тихо кругом. Я оборвал игру и прислушался… Ничто не нарушало молчания джунглей. Тогда я начал играть снова, но уже другую мелодию. И вдруг я услыхал странный шорох в кустарнике. Я опять переменил мелодию… Теперь не шевелился ни один листочек на деревьях. Отчаяние охватило меня. Звуки моей флейты не доходили до ушей зверей.

Наступил вечер. В джунглях становилось все темнее и темнее, хотя за лесом луга еще были освещены апрельским солнцем. Я приложил флейту к губам и решил сыграть еще одну, последнюю мелодию. Я так увлекся игрой, что забыл про все окружающее. Вдруг до моего слуха долетел шорох. Я оглянулся и увидал оленя. Его ноздри раздувались и дрожали, как будто он ловил звуки носом.

Его великолепные рога зацепились за лианы, свешивающиеся с дерева. Я продолжал играть, не спуская с него глаз. Наконец, олень освободился от лиан, но пучок тонких нитей остался как украшение на его рогах. Он подошел ближе и остановился.

Я продолжал играть. И вот из-за кустов джунглей стали появляться светло-коричневые фигуры. Вот подошла крапчатая козуля, за нею кабарга, газели, антилопы — все спешили явиться на зов музыки.

Я оборвал игру… И в то же мгновение как будто дрожь пробежала по стаду. Олень ударил копытами о землю, и с быстротой молнии все животные исчезли в лесу. Лишь вдали колебалась трава и кустарник. По ним можно было угадать, в каком направлении скрылись животные.

"А какое действие окажет музыка на Кари и Копи?" подумал я.

Мне хотелось воспитать их так, чтобы они следовали звукам моей музыки.

Начались уроки. Копи была настолько обезьяна, что я никак не мог заставить ее слушать музыку. Как только я начинал играть на флейте, она засыпала или убегала на дерево.

У обезьян совсем нет серьезности.

Кари оказался гораздо восприимчивее к музыке, хотя вначале дело шло так же плохо.

Кари совершенно не обращал внимания на мелодии, которые я издавал на флейте. Но некоторые звуки его трогали. Они заставляли его стоять тихо и повиноваться. Его большие махающие уши и вечно двигающийся хобот на мгновение останавливались. К сожалению, было очень мало звуков, которые трогали его, и я не мог их тянуть более, чем полторы минуты.

Однажды после нашего путешествия в город Бенарес, я схватил флейту и начал играть перед Кари. Я перепробовал много тонов и аккордов. Мне удались некоторые тона, которые ему нравились. Я мог тянуть их долее трех минут. К концу августа мне удалось достигнуть, что Кари слушал мою музыку уже в течение десяти минут. Но когда прошел год, я мог уже по-настоящему управлять Кари с помощью моей игры. Я мог сидеть у него на спине, почти на затылке, играть на флейте и целыми днями, не говоря ни слова, управлять им.

В это лето нас стал посещать один необычайно дерзкий тигр. Голова у него была, как башня, а тело огромное, как у быка. Вначале он приходил по ночам и нападал на быков и буйволов. Но в одну ночь он разорвал человека, и с тех пор он нападал только на людей.

Мы отправились в лес.

В Индии англичане не разрешают народу носить огнестрельное оружие. Поэтому, если тигр или леопард появляются вблизи деревни и начинают уничтожать скот и людей, то обыкновенно вызывают английского чиновника, чтобы он умертвил хищников. Такое извещение и было отправлено начальнику нашего округа.

Через два дня появился рыжебородый англичанин. Под солнцем Индии красные лица иностранцев кажутся еще краснее.

Когда приехал английский чиновник, я получил позволение сопровождать его на слоне, который был приведен из соседнего селения. Мы отправились в лес, где могли убедиться, что слон годен для охоты. Англичанин выстрелил несколько раз и подстрелил пару птичек. Слон не обратил никакого внимания на жужжание пуль. Он был глубоко убежден, что он — господин джунглей, и поэтому ничто не может вывести его из спокойствия.

После того как англичанин подстрелил еще пару птичек, он окончательно убедился, что слон годен для охоты.

Итак, в один прекрасный день мы выступили на охоту. Я сидел почти у самого затылка слона и играл на флейте, а англичанин сидел сзади в будке, которую я специально соорудил для него.

Мы переправились через реку и углубились в джунгли. Загонщики зверей были высланы вперед большими отрядами, чтобы оцепить лес и гнать сюда зверей. С трудом прокладывали мы дорогу через сучья и ветви.

Мы находились в пути уже не менее двух часов и, наконец, вышли на одну поляну. С загонщиками было условлено, что они станут гнать зверей именно на эту поляну.

Обычно в джунглях час восхода солнца наполнен короткой и торжественной тишиной. В это утро час восхода был полон гама. Я был в плохом настроении, а слон срывал хоботом ветки одну за другой, жевал их и выбрасывал прочь. Наш гость не понимал никакого языка, кроме английского. Я разговаривал с ним мало и больше знаками.

Но вот показались антилопы… Они промелькнули мимо нас и исчезли. Наступила короткая тишина. И вдруг раздалось хрюканье и сопение носорога. Он ринулся вперед по прямой линии, растаптывая и разрушая все на своем пути. За носорогом появился вепрь, вооруженный острыми клыками. За ним следовали горностаи, дикие кошки… Они не решались выйти на поляну и держались невдалеке, прячась в листве и траве. Их чутье предостерегало их: человек и слон.