ПРОЛОГ

"Pergam turbare porro: ita baec res postulat" («Буду продолжать свои выдумки — этого требует дело»)..

Тит Макций Плавт.

★ ГЛУБОКО ВНИЗУ: ПЛАНЕТА «A-312/XX», ПОДЗЕМЕЛЬЯ ★

Старенький, седенький человечек в голубом, атласном костюме и при широком розовом галстуке вошёл в каменное, тесное помещение и склонился над ложем, которое выглядело как узкая металлопластиковая коробка с овальными краями. Лежавшее в ней существо в янтарном комбинезоне внешне и в общем походило на худощавого подростка лет тринадцати. Точнее судить не представлялось возможным, так как у него не было лица — лишь гладкая, матовая кожа от подбородка и до коротких смоляных волос.

— Моси-моси, дорогуша, пора вставать! А то валяешься так уже с неделю. Пролежни тебе, правда, не грозят, но любому телу нужно движение! Иначе… в общем, ничего хорошего.

Реакции на это предложение не последовало. Старичок потоптался, переминаясь в нерешительности, а затем со вздохом начал двигать и нажимать регуляторы на небольшой панели у изголовья. Замигал ядовито-алый индикатор, раздалось мелкое, неприятное дребезжание. Существо дёрнулось несколько раз и медленно приняло сидячее положение.

— А, это вы, сенсэй… — тихий, мелодичный голосок шёл откуда-то изнутри головы. Внезапно он окреп и усилился до звона: — Ой! Неужели мне всё-таки разрешили выйти на Поверхность?!

— К сожалению, нет.

Долгий полустон разочарования — и приподнявшееся было тело повалилось обратно навзничь, словно неустойчивая кукла, лишённая опоры. Что-то металлически щёлкнуло, и ложе затянулось тонким стеклом, наподобие льда, едва не прищемив седовласому пальцы. Он раздражённо притопнул лакированным мокасином:

— Это что ещё за непослушание? Немедленно раскройся и выбирайся наружу! Иначе вообще останешься без своей док-станции — сиди тогда голодная в углу и горюй, сколько хочешь!

Ответа не последовало. Однако настойчивости посетителю этой комнаты, похожей на келью, было не занимать: он снова набросился на рукоятки управления — их повороты до упора заставляли упрямое создание на ложе болезненно трепетать и выгибаться дугой, но и только. Утомившись, старичок плюхнулся на пол рядом с аппаратом и принялся вытирать платочком разгорячённое лицо, заросшее белым клочковатым пушком. Отдышавшись, он произнёс с неподдельной горечью и беспредельной тоской:

— Вот так мне воздаётся за всё, что я для вас сделал! Стоило лишь временно передать настройки управления другому человеку, как исконного хозяина и благодетеля позабыли. А ещё говорят о людской неблагодарности — да она всеобщая! Что же теперь остаётся больному, пожилому профессору — в одиночку лезть на Глубину? Навстречу смертельным опасностям?

Молчание. С клокочущим кряхтением вопрошатель вытащил из-за пазухи круглый прибор, похожий на зеркальную пудреницу, раскрыл и принялся демонстративно тыкать пальцем в кнопки, ворчливо приговаривая:

— Ладушки, моя бывшая любимица, если хочешь по-плохому, давай… Сейчас звякну Старшей Королевне, она тебя живо уму-разуму научит. Я не просто пожалуюсь, а такой шухер подниму! Вот тогда узнаешь, тогда и саму примерно накажут, и сестрёнкам твоим достанется за компанию. Так, моси-моси… то есть алло-алло! Не отвечает? Странно. Попробуем ещё разок: двоечка, потом семёрочку набираем, а теперь…

— Не нужно никого вызывать. И жаловаться тоже. Я непозволительно виновата и прошу прощения.

Звонивший вздрогнул и поднял голову: существо уже стояло рядом в «позе послушания» — низко согнувшись, на одном колене и упираясь в отшлифованный, холодный камень напольного покрытия левой рукой. Правая рука на теле отсутствовала, точно срезанная под корень.

Старичок сразу же расчувствовался и даже несколько раз помазал шёлковой тряпочкой возле глаз. Потом погладил кающуюся виновницу по жёстким, непослушным волосам и примирительно молвил:

— Бывает, дорогуша. Мне ведь тоже не легче. У нашей повелительницы характерец всегда был непростым, а нынче стал ну о-очень сложным! И столь скорым на кардинальные решения, что я мигом потерял треть влияния в Лабораториях и не заметил, как. А ведь там вся моя жизнь: эксперименты, отладочки, проектики разные… И вдруг оказалось, что я третьестепенными делами занимаюсь, а то и вообще ненужными. Сто лет без малого был самым незаменимым, два последних короля считались со мной на уровне Совета, и вот поди ж ты! Приятный вы народ, женщины, но слишком непредсказуемый.

— Я не женщина в вашем понимании, сенсэй. И до сих пор мною были довольны. Какие на сегодня указания?

— Ну к чему так холодно и официально? Разовая операция. Встреча с тем самым человеком из чужих, которого ты в своё время и обнаружила. И о котором важным лицам наверху знать по-прежнему не надобно. Поэтому отчётик составлять не станем, хорошо?

— Как скажете.

— Вот так и скажу. Идём.

Дверь из унылой комнатки вела в глухой кольцевой коридор с тусклым потолочным освещением в виде едва заметных матовых ламп. Гранитные стены даже изнутри подавляли своей толщиной и несокрушимостью. Редко встречавшиеся по дороге ниши были невелики и не слишком чисты, хотя и отделаны по краям золотистыми полосами. Третья по счёту оказалась входом в замаскированный лифт — площадка метр на метр без какой-либо страховки и ограждения. Стоять на ней можно было лишь тесно прижавшись друг к другу, что странной парочке и пришлось проделать. Спуск вниз получился долгим и довольно скоростным, так что старичок всё время крепко держался за талию янтарного существа. Оно стояло прочно и неподвижно.

Лифт остановился на самом дне обширного колодца, в кладке которого было гораздо больше металла, чем камня. Четыре проёма в человеческий рост, затянутые полупрозрачным пластиком, открывали пути в бесконечные тоннели, столь же скупо освещённые, как и верхний уровень. В начале каждого из них находилось широкое кресло, обтянутое коричневым кожзаменителем, с защитными подлокотниками и подставкой для ног. При виде их седовласый оживился и устремился ко второму по часовой стрелке. На ходу он заметил:

— Нам, вообще-то, нужен первый маршрут, но доступ к нему, как и к двум оставшимся, недавно заблокирован службой Куратора. Не страшно: на семнадцатом разъезде есть перемычка между «ветками», которая легко вскрывается. Во всяком случае, проще, чем вот эти дверочки.

С этими словами он опустился на сиденье и завозился, устраиваясь поудобнее. Затем нетерпеливо пошлёпал ладошкой по свободному месту рядом с собой. Там было весьма узко, но в итоге никто никого не стеснил. Тем не менее, вкрадчивое предложение всё же последовало:

— Если соорудишь какое-нибудь приятное личико, то посажу на колени! Желательно, с раскосыми глазами, а?

— Спасибо, не хочется, — последовал тихий ответ. — Как-нибудь в другой раз. Может быть, на Новый год обо мне вспомнят. Когда надо будет гостей обслуживать и веселить… А вы так и поедете на встречу в этом ярком костюме, без защиты? Не опасно?

— А для чего же тогда я тебя взял с собою? Ты о моей безопасности и позаботишься! Особой тревоги не чувствую, но разве наверняка угадаешь? С характером наш гостьюшка и от серьёзных людей. Так что твой покорный хозяин должен выглядеть сугубо аристократически. Мне ведь сам граф Бергский этот галстук пожаловал, представляешь?

— Да, вы рассказывали. Курс тот же, что и в прошлую поездку? Тогда я стартую.

Транспортное кресло стронулось с места и с монотонным шорохом заскользило по тоннелю, постепенно набирая скорость. Лёгкое движение встречного воздуха не доставляло неудобств, торможение на редких дуговых поворотах было плавным. Но так продолжалось недолго — минут через двадцать свет впереди внезапно исчез, и далее начиналось царство темноты, зловеще оттеняемой бледно-зелёным фоном стен. Остановку пришлось сделать незамедлительно.

— Всё, лапочка, отъездились мы вольготно, — (трагический вздох, негромкое ругательство, раздражённое сплёвывание на пол). — Техноблокада, будь она неладна! И преимуществ тысячелетней цивилизации как ни бывало. Теперь планета тебе не поможет, и придётся полагаться лишь на собственные встроенные резервы, учти!

— Я помню. Их у меня не так уж мало. Будем ждать или двинемся навстречу?

— Последний вариант, к сожалению. По жизни надо как можно реже первым идти на контакт — невыгодно это во всех смыслах — но порой приходится. И при таких обстоятельствах манеру поведения нужно подобрать заранее, это ты запомни на будущее.

— Спасибо. Но вряд ли оно у меня есть при безразличном отношении со стороны господ. Дальше пешком или на дрезине?

— На ней, допотопной… вон стоит чуть поодаль на монорельсе. Давай, помоги взобраться… так, и принимайся за работу, рычаг в смазке, в тот раз озаботились. Внутреннее пространство ты чувствуешь хорошо, но всё же не пропусти семнадцатую развилку. О, нордические Боги, сколько ж неудобств и почти что в своей вотчине!

На дальнейший десятикилометровый отрезок пути пришлось затратить почти час. Движение оборвалось в колодце, аналогичном первому, но без лифта и возможности подъёма верх. Под очередные жалобы верховным надмирным правителям по поводу наполовину разрядившейся последней «сухой» батареи и неимоверной сложности установки новых, автономный источник энергии всё-таки был задействован, и стало немного светлее. Но лишь метров на двадцать, а далее коридор резко расширялся и переходил в бескрайнее, казалось, подземелье, где стоял сплошной, пугающий мрак. Приехавшие вышли из колодца и замерли недалеко от этой границы.

Ожидание вышло долгим, и старичок не раз и не два озабоченно поглядывал на свои наручные механические часы. Наконец неподалёку послышался размеренный стук каблучков, и из вязкой черноты неспешно появились женщина и волк.