Жюльен. Напротив. Я думал о тебе все время.

Коломба. Все так говорят! Но когда вас, мужчин, сгоняют вместе, вы только и думаете, как бы поболтать о разных гадостях. О милый, все эти ночи без меня... Правда, ведь кровать казалась тебе ужасно широкой?

Жюльен. Она, знаешь ли, узенькая.

Коломба. Вот видишь, для тебя это просто каникулы. Как говорится, свалил тяжесть с плеч. Все-таки передышка, снова почувствуешь себя свободным, молодым! Тем хуже для твоей бедной женушки, которая проводит все ночи одна, а если замерзнет, кладет в постель грелку. Какие же все-таки мужчины эгоисты!

Жюльен. А как малыш?

Коломба. Хорошо! Нравится тебе мой коричневый костюмчик?

Жюльен. Очень красиво, но, должно быть, дорого стоит.

Коломба. Нет-нет. Почти совсем задаром. Я нашла тут одну портниху, которая делает мне скидку и шьет в кредит. Впрочем, знаешь, я теперь много зарабатываю. Могу даже тебе переводить небольшие суммы, чтобы ты в Шалоне немного покутил. А ты пропьешь их с девочками! Знаем мы вас! Мужчины потому так и дорожат военной службой, что могут избавиться от нас. Твой Дерулед, который требует увеличения сроков военной службы до трех лет, очевидно, ужасный бабник, хуже всех других - вот в чем секрет!

Жюльен. В Шалонском лагере, знаешь ли, не так уж много девиц.

Коломба. Знаю. Знаю. Я нарочно наводила справки: вам иногда дают увольнительную на ночь. Воображаю, что вы там вытворяете! Уверена, что ты меня обманывал. И не говори нет, все равно солжешь.

Жюльен. Представь, нет. (Естественным тоном.) А ты, Коломба?

Коломба. Я, дорогой, я? Не смеши меня! У меня и времени бы не хватило! Знаешь, в новой пьесе у меня двадцать пять строк. Ужасно много работы. А ты пойдешь в зал, похлопаешь мне? Увидишь меня в костюме маркизы. И не узнаешь своей жены. Мне будет ужасно страшно, что ты в публике! О миленький мой, любимый, как хорошо, что ты приехал. А вид у тебя прекрасный.

Жюльен. Да.

Коломба (целует его и встает с его колен). А все-таки хорошо не видеться некоторое время, потом особенно приятно встретиться. Разреши, я переоденусь. Сейчас подымут занавес. Я опаздываю.(Скрывается за ширмами.)

По мере того как она переодевается, то и дело мелькает ее обнаженная рука, развешивающая одежду на ширме.

Голос Коломбы. А на сколько тебя отпустили?

Жюльен. На двадцать четыре часа.

Голос Коломбы. Только на двадцать четыре? А нельзя ли сказать, что ты опоздал на поезд?

Жюльен. Нет.

Голос Коломбы. Но, дорогой, это же ужасно! И как назло именно сегодня вечером меня пригласили ужинать очень влиятельные люди - они могут быть мне полезны, но сейчас это слишком долго объяснять, - а завтра днем у меня репетиция!

Жюльен. Не ходи с ними ужинать, чего же проще.

Голос Коломбы. О Жюльен, миленький, это невозможно! Речь идет о всем моем будущем!

Жюльен. И о моем тоже. А будущего солдату, да было бы тебе известно, отпущено немного.

Голос Коломбы. Не говори глупостей. Тебе еще дадут увольнительную, а мне, возможно, другого такого случая не представится. Речь идет об очень влиятельных людях, которые могут устроить мне контракт в «Фоли-Бержер». Там нужна молоденькая актриса моего амплуа, которая бы изображала налог на прибыль в ближайшем ревю... Но, милый, я буду совсем одетая, иначе я бы не согласилась даже попробовать. «Налог на прибыль», сам понимаешь, что это такое! Говорят, на меня наденут меха стоимостью в две тысячи франков, а обнаженной будет только нога. Нога - это же пустяки. Пойми, это не имеет ничего общего с девчонками, которых нанимают, чтобы они показывали груди.

Жюльен (встает и вдруг кричит). Не смей говорить обо всей этой грязи! Сегодня вечером, Коломба, мы пойдем домой.

За ширмами молчание.

Голос Коломбы (после паузы). Ну ясно, не успел вернуться и уже кричишь.

Жюльен (кричит). Кричу и буду кричать! Да, буду и вдобавок еще все разнесу, если понадобится. Но, клянусь, так это тебе не сойдет!

Коломба (выходит из-за ширмы полуголая, в панталончиках и корсете, и, скрестив руки на груди, невинно). Но в чем дело, дорогой?

Жюльен (кричит, он нелеп). Ты отлично понимаешь, что я имею в виду! Не разыгрывай оскорбленную невинность.

Коломба (ясно глядя на него). Да нет, милый, я ничего не понимаю.

Дюбарта полуодетый выходит из своей уборной и стучит в дверь Коломбы.

Дюбарта. Тук! Тук! Тук! Ты здесь, кошечка? Я хотел тебя предупредить, что надо быть очень осторожной. (Приоткрывает дверь и видит Жюльена.) О, простите!..

Жюльен. Пожалуйста.

Дюбарта. Ну как, удачно проводите отпуск?

Жюльен. Да.

Дюбарта. Браво! А ты знаешь свои куплеты, кошечка?

Коломба. Да, мсье Дюбарта.

Дюбарта. Браво! Браво! Браво! Посмотрим нынче вечером. (Уходит так же, как и вошел.)

Жюльен. Почему он зовет тебя «кошечка»?

Коломба. Не знаю. Потому что он очень любезный человек. Он мне много помог в работе над ролью.

Жюльен. И почему-то говорит тебе «ты»?

Коломба. В театре все на «ты». Не мне тебя этому учить. Он на «ты» также и с твоей матерью.

Во время их разговора появляется озабоченный и важный Дефурнет. Потихоньку стучит в дверь уборной Коломбы.

Дефурнет. Тук! Тук! Тук! Вы здесь, мышка?

Жюльен (ворчливо). Теперь уже мышка...

Дефурнет. Я только хотел сказать, мышка, что надо быть поосторожнее, потому что... (Открывает дверь и видит Жюльена.) О, простите!..

Жюльен. Пожалуйста.

Дефурнет. Простите, простите. Я пришел сообщить твоей жене одну вещь. Ну как твои дела?

Жюльен. Все благополучно.

Дефурнет. У тебя хороший вид.

Жюльен. Спасибо. Вы уже не первый мне это говорите.

Дефурнет. Я хотел вам сообщить, что сегодня начнем без опозданий, слышите, без опозданий!(Уходит так же, как и пришел.)

Жюльен. «Мышка»! Тоже мне! Старая калоша! Что за гадость!

Коломба. Ох, какой ты! Всюду видишь одну только грязь! Не хочешь, чтобы меня звали кошечкой, не хочешь, чтобы меня звали мышкой, а как прикажешь меня звать? В конце концов, не могу же я требовать, чтобы они величали меня мадам!

Жюльен. Как ты могла сдружиться с этими шутами?

Коломба. Вовсе я не сдружилась. Просто вижу их каждый день, работаю с ними. Не все могут позволить себе такую роскошь, как ты, - быть нелюбезным с целым светом. Сам видишь, к чему это привело. А почему? Потому что у тебя никогда не было друзей. И потом, с этими шутами, как ты выражаешься, мне весело. А до сих пор не так-то часто приходилось веселиться.

Жюльен (кричит). Неправда! Не может тебе быть с ними весело!

Коломба. А тебе откуда это известно?

Жюльен. Потому что я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь, Коломба.

Коломба (смотрит на Жюльена, жестким тоном). Ты в этом уверен?

Жюльен. Да. И, клянусь тебе, в конце концов ты станешь такой, какая ты есть, хочешь ты того или нет.

Коломба (глядит ему в лицо; она вся замкнулась, как враг. Шепчет). Бедный мой Жюльен!

Бесшумно в своих шлепанцах входит Жорж.

Жорж. Ну как, голубки, довольны, что повидались?

Жюльен (отходя от Коломбы). Мы в восторге.

Жорж. И впрямь славно повидать свою женушку, особенно если все в один голос твердят, что она прелесть и каждый хотел бы ее заполучить. На-кася выкуси, она не для других. Комплименты - пожалуйста, сколько угодно, но и только. Бережет себя для муженька. (Оправляет на, Коломбе юбку.) Вы посмотрите, какие у нас грудки, мсье Жюльен. Так и съела бы! Похоже, что эту моду на большое декольте, чтобы все было видно, специально для нее изобрели. А Нашей Дорогой Мадам приходится в лифчик железные полоски вшивать, чтобы держалось. А здесь бояться нечего: прямо пышки! Ну ясно, поэтому она на сцене такой успех имеет! Мсье Наш Дорогой Поэт думает, что публика его красивые стишки слушать ходит. Как бы не так! Только ему об этом не говорите - это чтобы на мадам Коломбу посмотреть, самые важные господа в очереди стоят за билетами! Женщины тоже. Им бы и не хотелось, да кавалеры их с собой тащат. Мы-то, костюмерши, все знаем, что в театрах говорят. По всему Парижу слух пошел, что есть, мол, такая многообещающая дебютантка! Только об этом и разговоров! Должно быть, вам приятно, мсье Жюльен, что у вашей женушки такой успех!