песчинке из моего решета...

– Да.

– ...вы производили свой эксперимент?

– Да.

– Любили вы петь и считали, что музыка – ваша звезда?

– Да.

– Имели вы слух или голос и знали хотя бы предмет?

– Нет.

– Вы знали ли женщину с узкою трубочкой рта?

И дом с фонарем отражался в пруду, как бубновый валет?

– Нет.

– Все виски просила без соды и льда?

– Нет, нет, нет!

– Вы жизнь ей вручили. Где женщина та?

– Нет.

– Вы все испытали – монаршая милость, политика,

деньги, нужда,

все, только бы песни увидели свет,

живую славу с такою доплатою вслед!

– Да.

– И все ж, мой отличник, познания ваши на «2»?

– Да.

– Хотели пустыни – а шли в города,

смирили ль гордыню, став модой газет?

– Нет.

– Вы были ль у цели, когда стадионы ревели вам: «Дай!»?

– Нет.

– Иль, может, когда отвернулись, поверив в наветы

клевет?

– Почти да.

– В стишках все – вопросы, в них только и есть что

вреда,

производительность труда

падает, читая сей бред?

– Да.

– И все же вы верите в некий просвет?

– Да.

– Ну, мальчики, может,

ну, девочки, может,

но сникнут под ношею лет,

друзья же подались в искусство «дада»?

– Кто да.

– Все – белиберда,

в вас нет смысла, поэт!

– Да, если нет.

– Вы дали ли счастье той женщине, для

которой трудились, чей образ воспет?

– Да.

то есть нет.

– Глухарь стихотворный, напяливший джинсы,

ноешь, наступая на горло собственной жизни?

Вернешься домой – дома стонет беда?

– Да.

– Вам нравилось Небо

Двадцатого Века?

– Да!

– Кричат журавли в снегопадах,

и так же беззвучно кричат

алжатые лица в скафандрах,

как в гаечных ключах?

Вы знали – летящих зачем и куда?

– Нет.

В любви и искусстве метались туда и сюда –

и только в вьетнамском вопросе вам, видите ль, ясен ответ?

– Да.

– Святая война для вас – ложь, срамота?

Убитые дети дороже абстрактных побед?

– Да.

– Вас смерть не страшит, ни клеймо «иностранный агент»?

– Нет.

– Вы бьете по банку, но банк – пустота?

Иль, может, понизятся цены на «Кент»?

– Да нет...

– Хотел ли свободы парижский Конвент?

Преступностью ль стала его правота?

– Да.

– На вашей земле холода, холода,

такие пространства, хоть крикни – все сходит на нет?..

– Да.

– Вы лбом прошибали из тьмы ворота,

а за воротами – опять темнота?

– Да.

– Не надо, не надо, не надо, не надо, не надо, случится

беда.

Вам жаль ваше тело, ну ладно.

Но маму, но тайну оставшихся лет?

– Да.

– Да?

– Нет.

– ?..

– ?

– Нет.

– Итак, продолжаете эксперимент? Айда!

– Обрыдла мне исповедь,

Вы – сумасшедший, лжеидол, балда, паразит!

Идете витийствовать? зло поразить? иль простить?

Так в чем же есть истина? В «да» или в «нет»?

– Спросить.

В ответы не втиснуты

судьбы и слезы.

В вопросе и истина.

Поэты – вопросы.

Уже подснежники

К полудню

или же поздней еще,

ни в коем случае

не ранее,

набрякнут под землей подснежники.

Их выбирают

с замираньем.

Их собирают

непоспевшими

в нагорной рощице дубовой,

на пальцы дуя

покрасневшие,