Балда!

Вы забыли о пушкинской пуле!

Что ветры свистали, как в дыры кларнетов,

В пробитые головы лучших поэтов.

Стрелою пронзив самодурство и свинство,

К потомкам неслась траектория свиста!

И не было точки. А было - начало.

Мы в землю уходим, как в двери вокзала.

И точка тоннеля, как дуло, черна...

В бессмертье она?

Иль в безвестность она?..

Нет смерти. Нет точки. Есть путь пулевой -

Вторая проекция той же прямой.

В природе по смете отсутствует точка.

Мы будем бессмертны.

И это - точно!

Рублевское шоссе

Мимо санатория

Реют мотороллеры.

За рулем влюбленные –

Как ангелы рублевские.

Фреской Благовещенья,

Резкой белизной

За ними блещут женщины,

Как крылья за спиной!

Их одежда плещет,

Рвется от руля,

Вонзайтесь в мои плечи,

Белые крыла.

Улечу ли?

Кану ль?

Соколом ли?

Камнем?

Осень. Небеса.

Красные леса.

1962

Потерянная баллада

I

В час осенний,

сквозь лес опавший,

осеняюще и

в нас влетают, как семена,

чьи-то судьбы и имена.

Это Переселенье Душ.

В нас вторгаются чьи-то тени,

как в кадушках растут растенья.

В нервной клинике 300 душ.

Бывший зодчий вопит: «Я – Гойя».

Его шваброй на койку гонят.

А в ту вселился райсобес –

всем, раздаст и ходит без...

А пацанка сидит в углу.

Что таит в себе – ни гугу.

У ней – зрачки киноактрисы

косят,

как кисточки у рыси...

II

Той актрисе все опостылело,

как пустынна ее Потылиха!

Подойдет, улыбнуться силясь:

«Я в кого-то переселилась!

Разбежалась, как с бус стеклярус.

Потерялась я, потерялась!..»

Она ходит, сопоставляет.

Нас, как стулья, переставляет.

И уставится из угла,

как пустынный костел гулка.

Машинально она – жена.

Машинально она – жива.

Машинальны вокруг бутылки,

и ухмылки скользят обмылками.

Как украли ее лабазно!..

А ночами за лыжной базой

три костра она разожжет

и на снег крестом упадет

потрясенно и беспощадно

как посадочная площадка

пахнет жаром смолой лыжней

ждет лежит да снежок лизнет

самолет ушел – не догонишь

Ненайденыш мой, ненайденыш!

Потерять себя – не пустяк,

вся бежишь, как вода в горстях...

III

А вчера, столкнувшись в гостях,

я увижу, что ты – не ты,

сквозь проснувшиеся черты –

тревожно и радостно,

как птица, в лице твоем, как залетевшая

в фортку птица,

бьет пропавшая красота...

«Ну вот, – ты скажешь, – я и нашлась,

кажется...

в новой ленте играю... В 2-х сериях...

Если только первую пробу не зарубят!..»

1962

Противостояние очей

Третий месяц ее хохот нарочит,

третий месяц по ночам она кричит.

А над нею, как сиянье, голося,

вечерами

разражаются

Глаза!

Пол-лица ошеломленное стекло

вертикальными озерами зажгло.

...Ты худеешь. Ты не ходишь на завод,

ты их слушаешь,

как лунный садовод,

жизнь и боль твоя, как влага к облакам,

поднимается к наполненным зрачкам.

Говоришь: «Невыносима синева!

И разламывает голова!

Кто-то хищный и торжественно-чужой