Забавно, что сегодня только «бывшие» королевские дома упорно соблюдают равнородность при заключении браков. Вероятно, потому, что ход истории освободил их от обязанности завоевывать любовь своих подданных — ведь подданных у них больше нет. Кроме того, в бывших королевских домах сильно неприятие всего современного. Если уж нет трона и короны, приходится держаться хотя бы за традицию, ее у них никому не отнять.

Особенно твердый орешек — дом Гогенцоллернов. Скончавшийся в 1994 году глава бывшего Прусского королевского дома Луи-Фердинанд Прусский, внук Вильгельма II, был недоволен, что два его сына женились на «простолюдинках». Старший взял в жены некую Вальтрауд Фрайтаг, но потом развелся, чем вызвал возмущение отца, и через год женился снова, выбрав на этот раз даму из так называемого побуквенного дворянства (это значит, фамилия настолько неизвестна, что ее надо диктовать по буквам). Второй сын, Михаэль, женился на Ютте Иорн, тоже развелся и вступил во второй брак, на этот раз морганатический. Третий сын Луи-Фердинанда, названный в его честь, женился, как и предусмотрено в законе Прусского дома о престолонаследии, на девушке из когда-то правившего дома, на графине Донате цу Кастель-Рюденхаузен. Его четвертый сын, Кристиан, сочетался с графиней Ревентлов. Когда в 1977 году Луи-Фердинанд-младший, женившийся по желанию отца на графине Кастель, погиб, Луи-Фердинанд назначил его, к тому времени несовершеннолетнего, сына, Георга-Фридриха (родившегося в 1976 году), будущим главой дома и, следовательно, единственным наследником остатков когда-то внушительного прусского фамильного состояния. Правда, с обязательством выплачивать ежемесячный апанаж дядям. Три дяди юного главы дома судятся против этого распоряжения уже несколько лет — пока что безрезультатно. По их мнению, закон Прусского дома о престолонаследии, предпочитающий потомков знатного происхождения, противоречит традициям. Но в германском праве действует принцип свободы завещания, поэтому до сих пор им не удалось оспорить последнюю волю своего отца.

Еще курьезнее дом Габсбургов. В этой династии традиционно действуют самые строгие правила выбора невесты. Согласно параграфу I Семейного устава от 1839 года члены семьи («всегда руководимые желанием сохранить как можно дольше незамутненными блеск и репутацию нашего великого дома») имеют право вступать в брак исключительно с представителями католической знати, принадлежащей к когда-то суверенно правившим домам. К уставу прилагается перечень сорока двух (всего лишь) династий, брак с которыми считается дозволенным. Этот закон сохранил свою силу и после падения монархии, его упорно защищал Отто фон Габсбург. Каждого члена семьи, который вступал в брак вразрез с этими требованиями, лишали титула «императорское и королевское величество». Хотя Семейный устав, как еще раз письменно подтвердил 12 июня 1900 года император Франц-Иосиф, однозначно «имеет решающее значение и для брака, заключаемого главой нашего светлейшего великого дома», однако династические законы были спешно либерализованы, когда наметился брак старшего сына главы дома, эрцгерцога Карла, с неравнородной сколько-то-юродной кузиной. Правда, из этого брака ничего не вышло, но «дополнение» оказалось

тем не менее полезным позднее, когда Карл наконец женился на дочери миллиардера Франческе (Чесси) фон Тиссен, чья семья никогда и нигде (за исключением разве что стальной промышленности) не правила суверенно. Ввиду состояния Тиссенов глава Габсбургского дома великодушно закрыл глаза на свои отстаиваемые десятилетиями принципы и не допустил ни малейших сомнений в том, что Карл станет следующим главой дома Габсбургов. Кстати, в настоящее время Карл живет отдельно от Франчески. И хотя его младший брат Георг женился на принцессе фон Ольденбург, с 1 января 2008 года Карл официально считается новым главой дома Габсбургов. На публичных мероприятиях Карл поддерживает видимость брака с Франческой.

Следовательно, никто не может утверждать, что законы нельзя толковать с некоторой долей гибкости, если того требует целесообразность. И это тоже соответствует доброй старой королевской традиции.

Право немного изменять в случае надобности жесткие правила — важная королевская привилегия. Только таким образом королевская власть становится достаточно приспособленной, чтобы существовать тысячелетиями. Как раз в вопросах легитимности особенно важна гибкость. В истории монархий постоянно происходит смена династий, причем законность этой смены сомнительна. В первобытных культурах с этим проблем не было, в архаических обществах избавиться от короля было относительно просто. Тот, кто оказывался непригодным — например, не мог гарантировать хороший урожаи, — подвергался в высшей степени торжественному ритуальному убийству, и его заменял новый харизматический лидер. И в выборных монархиях Священной Римской империи смена династий происходила сравнительно легко. При современном достижении — наследственной монархии — все уже сложнее.

Так, некоторые традиционалистски настроенные шотландцы (якобиты) оспаривают, например, законность «Славной революции» 1688 года, в результате которой последний король династии Стюартов Яков II потерял трон и английская корона перешла к Ганноверскому дому. Законным претендентом на трон от Стюартов является, как ни странно, немец, а именно герцог Франц Баварский, потомок Стюартов по материнской линии. В семье Виттельсбахов то обстоятельство, что традиционалистское английское общество считает их Франца своим королем Франком II, вызывает улыбку. Для якобитов, отстаивающих легитимность династии Стюартов, наоборот, все обстоит очень серьезно: так как герцог Франц бездетен, а английское престолонаследие распространяется и на женскую часть королевской семьи, то однажды — с точки зрения якобитов — его племянница София станет законной королевой Англии. София замужем за наследным принцем Алоисом фон унд цу Лихтенштейн. Их сын, Йозеф Венцель, родившийся в 1995 году в Лондоне, является, таким образом, в глазах якобитов просто идеальным кандидатом на трон.

Если быть совсем, совсем строгим, то можно усомниться и в законности прославленного Французского королевского дома. В конце концов, Каролинги пришли к власти в середине VIII века в результате государственной измены. Последний король из династии Меровингов был доставлен в монастырь своим майордомом Карлом Мартеллом, дедом Карла Великого, а младший сын Мартелла, Пипин III Короткий, объявил себя королем — без какой бы то ни было претензии на законность.

Капетинги, следующая за Каролингами монаршая династия Франции, по крайней мере, могли заявить о своем дальнем родстве с первой династией — с Меровингами. Хотя королевская власть во Франции безвозвратно канула в Лету в 1793 году, когда был казнен последний из Капетингов Людовик XVI (с королевской властью дело обстоит так же, как с девственностью: ее можно потерять только один раз!), французские роялисты все еще жарко спорят, кто же — в невероятном случае реставрации монархии — был бы законным претендентом на трон. Ответ прост: уж во всяком случае, не граф Парижский, потомок «короля-гражданина» Людовика-Филиппа. С монархической точки зрения представители Орлеанской династии — предатели. Они были одной из действующих сил французской революции, а проголосовав за казнь короля, герцог Орлеанский стал цареубийцей. При одной только мысли о графе Анри Парижском в качестве претендента на трон французские традиционалисты осеняют себя крестным знамением. Но прямых потомков обезглавленного Людовика XVI можно найти лишь окольными путями. Претензии дома Бурбонов на престол перешли к испанской ветви династии. Сегодняшний глава Французского дома родился в 1974 году в Мадриде, а в настоящее время живет с женой и детьми в Венесуэле, это — инвестиционный банкир Луи-Альфонс де Бурбон.