— Ужасно. Весь вестибюль был залит кровью, — вспоминает один из придворных служащих.

Несколько дней королева была безутешна, из-за этого происшествия даже изменилось ее, обычно очень сердечное, отношение к дочери. С тех пор принцессе не разрешается привозить своих собак ни в Виндзор, ни в Сэндрингхэм, ни в Балморал.

Еще одна щекотливая тема — прислуга при английском дворе. Считается секретом Полишинеля, что по какой-то странной причине необычайно высокий процент мужского персонала (а это около ста человек) — гомосексуалисты. Некоторые утверждают, даже половина. Возможно, все дело в том, что люди, не связанные крепкими семейными узами, скорее соглашаются посвятить свою личную жизнь службе другим. Королева-мать дала своим слугам легендарное прозвище «бригада вязальщиц». Однажды она сидела в одном из залов Виндзора и ждала, когда же два болтавших друг с другом лакея принесут ей джин. В конце концов она потеряла терпение и произнесла легендарную фразу: «Дамы, когда вы прекратите сплетничать, попрошу одну из вас принести этой Даме джин с тоником!» Как-то королева, королева-мать и принцесса Маргарет незадолго до начала государственного банкета в Букингемском дворце застали двух камердинеров как раз в тот момент, когда те в королевской гардеробной примеряли украшения королевы. Три дамы вышли из лифта, и неожиданно перед ними оказались двое слуг, нарумяненных, накрасивших губы и увешанных украшениями, на головах у них красовались тиары, которые королева и принцесса Маргарет выбрали для банкета. Оба очень смутились. А королева — нет, она только сухо заметила:

— Боюсь, нам они больше к лицу.

Растерявшиеся слуги поспешили выйти.

В начале восьмидесятых заголовки газет пестрели сообщениями об оргиях, якобы устраиваемых «голубой» прислугой в Букингемском дворце. Королева-мать ничего не могла поделать с гомофобией, раздуваемой газетами Мёрдока, одной подруге она сказала:

— Мы не против гомосексуалистов. Наоборот, они очаровательны. И вообще, без них нам пришлось бы перейти на самообслуживание.

Но после того как сообщение о еще одной «оргии геев», на этот раз на борту «Британии», появилось на страницах бульварных газет, гофмаршальская королевская служба решила больше не нанимать на работу хотя бы совсем уж явных гомосексуалистов.

Дворецкие, которые раньше были на королевской службе, считаются среди английских миллионеров обязательным символом статуса. Дэвид и Виктория Бекхэмы тоже долгое время очень гордились, что им удалось нанять бывшего слугу королевы. Каждому гостю не меньше трех раз напоминали, что Джеймс (разумеется, его звали иначе, но Бекхэмы считали это имя «шикарным») раньше служил у королевы в Виндзоре. Но уже через год они расторгли контракт, за солидное отступное. Джеймс оказался для них слишком гомосексуальным. Футболисту было неприятно, что Джеймс все время под каким-нибудь предлогом без стука входил к нему в спальню, чтобы полюбоваться его прекрасным телом, как у Адониса.

К «секретам», которые также давно ожидают, когда с них снимут покров тайны, относятся и гастрономические предпочтения английской королевской семьи. Королева, например, никогда не ест острого. Чеснок, кэрри, кориандр и вообще все слишком резкие приправы она не признает. А еще спагетти (от них остаются пятна!) и фрукты с маленькими косточками (как у малины). Совместная трапеза, строго соблюдаемая в королевской семье, — чаепитие. Принц Чарльз однажды сказал, что пристрастие его семьи к ритуалу пятичасового чая прямо-таки сбивает с толку, «всё замирает, все думают только о сандвичах с огурцом и чае». Эти легендарные сандвичи с огурцом подаются, разумеется, без горбушки, причем удивительно, что у них нет углов.

— В моей семье не бывает квадратных или прямоугольных тостов, — разоткровенничался как-то принц Чарльз. — Это связано со старым суеверием: если подают тосты, сандвичи или какую-то другую еду с углами, то это предзнаменование — значит, кто-то попытается свергнуть суверена с трона.

Перед ужином обычно бывает аперитив (большей частью джин с мартини). Королева терпеть не может шампанское. Когда на государственных банкетах она поднимает бокал с шампанским, то лишь делает вид, будто выпивает маленький глоточек.

Королева очень патриотична и, что неожиданно, совершенно не капризна. Если того требует вежливость, она может съесть даже рагу из крысятины (как во время государственного визита в Белиз в Центральной Америке. Потом она сказала Филиппу, что это было совсем не так отвратительно, «немного похоже на крольчатину»). Во время ее исторического официального визита в Китай в 1986 году ей пришлось есть не только тухлые яйца (их на несколько недель закапывают в землю, чтобы они приобрели вкус настоящей тухлятины), но и сырых морских улиток, и тушеного трепанга, самое, кажется, удивительное существо в мире, называемое еще морским огурцом, осклизлое нечто, единственная цель жизни которого заключается в том, чтобы поесть и наоборот. Весь дипломатический корпус не сводил с нее глаз, с ужасом ожидая, какое у нее будет выражение лица. Палочками из слоновой кости королева отправила в рот слизистую массу, проглотила и произнесла ко всеобщему облегчению:

— Очень вкусно!

Подвиг, совершенный на благо отечества. Потом в узком кругу она рассказывала, что это блюдо мало отличается от крабового мяса.

Высокую кухню королева находит скорее неприятной. В этом отношении принц Чарльз намного привередливей. Куда бы он ни ехал, он берет с собой собственного повара и прежде всего собственные продукты. Принц требует, чтобы ему подавали только натуральные продукты; а так как он предпочитает овощи со своей сельскохозяйственной биофермы в Хайгроуве, то всегда возит их с собой. Даже когда он навещает свою мать в Балморале, то предпочитает везти свои «биоовощи» больше восьмисот километров в рефрижераторе, а не есть те, что поставляют местные фермеры королевскому двору. Благодаря таким капризам он приобретает не только друзей. Да и его требования относительно завтрака даже в собственной семье иногда вызывают гримасу раздражения: свежевыжатый апельсиновый сок, немного очищенных и нарезанных фруктов, изготовленные специально для него мюсли, молоко (исключительно с собственной молочной фермы!), тост из цельнозернового хлеба и восемь — да-да, восемь! — различных сортов меда. Кроме того, каждое утро принц Уэльский соблюдает довольно экстравагантный ритуал, прежде чем съесть яйцо (естественно, только от куриц, находящихся на естественном содержании). Ему всегда подают четыре яйца, которые варились следующим образом: первое — четыре с половиной, последнее — шесть минут и вынимались из кипятка с интервалом в тридцать секунд. Их расставляют в ряд перед его тарелкой соответственно времени варки. Если яйцо № 1 кажется ему немного мягким, он оставляет его и переходит к № 2 — и так далее.

Вот, пожалуй, и все о маленьких капризах и привычках при английском дворе, без которых история была бы неполной. Прежде чем перейти к следующей главе, еще несколько мелких замечаний касательно общения королевских особ друг с другом. Принц Филипп — в общем-то единственный человек в этом мире, который обращается с королевой «нормально». Для королевы это значит очень много, потому что в остальном она имеет дело с людьми, старающимися создать вокруг нее искусственную «парфюмерную» атмосферу. Однажды принц Филипп ехал с королевой по Виндзорскому парку, причем так быстро, что она немного занервничала. В какой-то момент он не выдержал:

— Если ты не прекратишь свой спектакль, я остановлю машину и можешь дальше идти пешком.

Лорд Маунтбаттен, ехавший на заднем сиденье, потом спросил ее, почему она терпит такой стиль вождения своего мужа. Ответ:

— Но ты же слышал, что он сказал.

И еще один маленький эпизод из жизни незабвенной королевы-матери, дамы, обладавшей способностью самым очаровательным образом вуалировать маленькие колкости. Спустя два года после смерти Дианы Чарльз решил, что приличия соблюдены, и начал все чаще появляться в узком кругу с Камиллой Паркер-Боулз. Королеву-мать это сердило. Она этого не одобряла. Как-то принцу Чарльзу все-таки удалось устроить, что королева-мать пригласила его вместе с Камиллой на обед к себе в Кларенс-Хаус. В какой-то момент во время еды нервозность Камиллы дала себя знать, и она оперлась локтями на стол. Королева-мать заметила эту оплошность и с озабоченным видом спросила: