— А вы знаете, Анджела, где она сейчас? — спросил я.

— У друзей в графстве Суррей, — ответила она. — Простите, но более точного адреса не знаю. Она никогда ни о чем не говорит определенно, но обещала возвратиться в конце недели.

— Надеюсь разыскать ее, — неопределенно заметил я.

— А где остановились вы? — поинтересовалась она.

— В гостинице на Кенсингтон, — ответил я.

— Будет ли кто-то беспокоиться, если вы сегодня не вернетесь домой?

— Возможно, мне следует позвонить, — заметил я.

— Конечно. — Она неторопливо кивнула. — Не хочу соваться в вашу личную жизнь, отнюдь нет, Пол, не значит ли это, что в гостинице вас ждет другая девушка?

— Нет, не значит, — ответил я. — Но там находится мужчина, который будет беспокоиться, если я не вернусь к ночи и не позвоню ему.

— О?.. — Она сильно прикусила нижнюю губу, потом постепенно опять повеселела. — Ну а все эти прекрасные истории, которые рассказала мне Франсин о вас, о том, чем вы занимаетесь, — это не выдумка, правда? Но, насколько я понимаю, бисексуальные люди просто, вероятно, более умудренные?

— Ничего такого здесь нет, — проворчал я.

— Рада слышать это, — отозвалась она. — Знаю, что я старомодная и все такое, но однажды я была на вечеринке, и какая-то лесбиянка засунула руку мне под юбку, когда я не смотрела в ее сторону.

— И как же вы поступили? — полюбопытствовал я.

— Да просто сжала ноги и притиснула там ее руку, — спокойным тоном поведала Анджела. — А потом громко спросила, что это она себе позволяет. Там присутствовало примерно пятьдесят человек, и я не отпустила ее руку до тех пор, пока все не обернулись, чтобы послушать, что она ответит.

— И что же случилось потом?

— Она в слезах выбежала из комнаты, — сообщила Анджела. — Я подумала, что это послужит ей хорошим уроком и в следующий раз она станет поступать более осмотрительно. Вообще-то всем этим я хочу сказать, что всегда стараюсь убедиться, нет ли у мужчины странностей, перед тем как даю ему понять, что он меня интересует. Потому что поступать иначе оскорбительно.

— А я-то думал, — протянул я с сожалением, — что уже познал все на свете.

— Вы звоните по телефону, а я проверю состояние водяного матраса: все ли с ним в порядке для предполагаемых действий, — лаконично распорядилась Анджела. — В спальню ведет вторая дверь налево. Когда вы закончите разговор, приходите, а если заблудитесь, то прислушайтесь к бульканью воды.

Она повернулась и быстро вышла из комнаты. И я не мог опять не залюбоваться фантастическим зрелищем переливающегося мерцания цветочного рисунка на ее подпрыгивающих и трясущихся, покачивающихся и встряхивающихся прелестях — провожал ее взглядом, пока она не скрылась. Потом снял трубку, набрал номер гостиницы, где тотчас трубку взял Хикс.

Когда я сообщил ему, что, возможно, не вернусь до утра, он мудро изрек:

— Есть такие, кому везет как утопленникам, а другие не возбуждаются даже при виде сексапильной и готовой на все блудницы.

— Ты когда-нибудь спал на водяном матрасе? — спросил я как бы между прочим.

— Вряд ли, едрена вошь! — почти уверенно отрицал он. — А вам не мешает быть повнимательнее, старина.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто не очень возбуждайтесь, — предостерег он. — Вы причините себе большой вред, если забудете про осторожность.

— Буду осторожен, — пообещал я. — Как там Муара Стевенс?

— Говорит, выдохлась, и пошла спать. Я все время начеку, старина. Если она попытается улизнуть из гостиницы или тайно позвонить кому-то по телефону, я буду знать об этом.

— Отлично. — Довольный, я положил трубку на место.

И заколебался, когда подошел ко второй двери налево, и подумал, что, может быть, вежливее постучаться. И постучался. Анджела пригласила заходить, и я вошел. Кровать с водяным матрасом, казалось, занимала всю спальню. Очень массивная — примерно пять на восемь футов, — она была накрыта черной шелковой простыней. На кучу подушек в дальнем конце был наброшен такой же материал.

— Получается контраст между белизной тела и чернотой шелка, — спокойно пояснила она, поймав мой взгляд. — Не знаю, как вы отнесетесь к этому, но Франсин клянется, что любой итальянец, у которого в жилах течет нормальная кровь, от этого просто сойдет с ума. Но я-то думаю, что все итальянские мужчины несколько наивные создания. Они начинают щипать за задницу девочек еще до их полового созревания, и это на всю жизнь уродует их воображение.

Анджела сидела перед трюмо, лениво расчесывая волосы. Сарафан в цветочек бесформенной кучей валялся возле ее ног. Настольная лампа бросала теплый отблеск на алебастровую белизну ее спины. И вдруг я почувствовал себя чрезмерно одетым. Времени потребовалось совсем немного, чтобы исправить такое положение. Анджела положила на столик свою щетку, поднялась, потом повернулась ко мне.

— Вы — живое доказательство расхожего правила, не так ли? — игриво спросила она.

— Какого же именно?

— А того, что у мужчин с большим носом на витрине — огромный елдак в магазине, — ответила она.

Она подошла ко мне поближе, потом протянула руку и крепко ухватила меня за член. Этого только и не хватало для твердоустойчивой эрекции.

— Елдак? — повторил я. — Что за дурацкое название?

— Очень подходит в данном случае к вашей болванке, — бесстыдно утверждала она.

— Я невольно спросил о значении этого незнакомого мне слова, — оправдываясь, пробормотал я.

Она обвила руками мою шею и крепко прижалась губами к моим губам. Я чувствовал прикосновение ее нежных, но упругих грудей, упершихся в мою грудь, скользнул своими руками по ее бокам, твердо обжал ее округленные щечки ягодиц. И медленно двигал ее спиной к кровати, пока она не упала на нее, плавно отпружинив. Ее тело было просто восхитительно. Крупные соски, ласкаемые моим языком, еще больше набухли и отвердели. Она издавала негромкие возгласы удовольствия. Наша любовная возня продолжалась под мелодичное волнение и плеск воды в матрасе. Сплошное наслаждение! Потом она выпустила мою голову, которую, как клещами, сжимала своими ногами, и перекатила меня на спину. Тут же она взобралась на меня, запустила мою болванку во влажную прелесть между своих ног и улыбнулась.

— Давай попробуем изобразить волны, — предложила она.

Взлетая и падая вниз, мы достигли пылающего апогея страсти, на некоторое время совершенно обессилев. Казалось, очень долго мы пролежали бок о бок. Потом Анджела села на кровати.

— Я сейчас вернусь с напитками, — торжественно сообщила она, — и кое-чем специальным для второго акта.

Через несколько минут она вошла в комнату с подносом. На нем стояла бутылка выдержанного шампанского и два бокала для него. А также целая тарелка поджаренных ломтиков хлеба с маслом, порезанных полосками, сверху которых темнела кучка черной икры. Тут же пристроилась аэрозольная банка мужской мыльной пены для бритья. Я искренне понадеялся, что она не заставит меня поглощать и ее.

К тому времени, когда мы прикончили поджаренный хлеб и выдули почти полбутылки шампанского, я опять начал возбуждаться. По тому, как пальчики Анджелы деловито исследовали мои интимные места, я заключил, что и она приходила в такое же состояние. Поставив поднос на комод, она сдернула с кровати черную шелковую простыню и подушки, потом взяла аэрозольную банку с мыльной пеной.

— Не смей сбривать это, — предупредил я ее, глядя на нежный пушок вьющихся между ее ног волос медового цвета. — Мне это нравится в таком виде.

— У меня есть одна приятельница, китаянка, — весело сообщила она. — Утверждает, что эффект получается абсолютно фантастический и это не так грязно, как с маслом.

— Неужели? — непонимающе спросил я.

— Она говорит, что если вы считаете, что перепробовали уже все, то попробуйте это средство на водяном матрасе, — продолжала объяснять Анджела, которую я все еще не понимал.

Я было открыл рот, чтобы что-то сказать, потом передумал и закрыл его. Анджела тщательно обрызгала поверхность кровати, которая вся покрылась мыльной пеной, потом покрыла пеной переднюю часть самой себя от плеч до коленей. А я, разинув рот, продолжал смотреть на нее. Потом она покрыла пеной и меня.