Лондон

Июнь, 1841 г.

Сэр Марк Тёрнер был совершенно не похож на девственника. Во всяком случае, Джессика представляла их абсолютно иначе.

Возможно, решила она, это из-за того, что его со всех сторон окружают женщины.

Окно харчевни было мутным, и Джессика не могла разглядеть то, что происходило по другую сторону улицы, во всех деталях. Да вряд ли ей это удалось бы, даже стой она прямо посреди дороги. Толпа набежала буквально за минуту. В то же мгновение, когда сэр Марк вышел из дверей, рядом с ним резко остановилась карета. Из нее выпорхнули две молодые девушки, сопровождаемые компаньонкой, причем у компаньонки вид был не менее оживленный. Две пожилые леди, неторопливо прогуливавшиеся по аллее, тоже заметили выходящего и с удивительной для своего возраста резвостью бросились через улицу, чудом не угодив под проезжавшую мимо повозку.

В данную минуту старшая из них одной скрюченной рукой сжимала рукав сюртука сэра Марка, а другой свою трость. Из всех почитательниц она, судя по всему, оказалась самой агрессивной. Итак, сэра Марка со всех сторон окружили женщины… и в толпу даже затесался мужчина с одной из этих дурацких голубых кокард на шляпе. Джессика смутно видела его — можно было разглядеть только серый сюртук и золотые волосы. Но она вполне представляла себе его белозубую улыбку — изображениями сэра Марка пестрели все газеты. Уверенную, победную, яркую, как будто он прекрасно осознавал, что является самым желанным холостяком Лондона.

У Джессики не было никакой охоты присоединяться к его поклонницам; у нее не было книжки — нечего было протянуть для автографа, а кроме того, женщины такого сорта, как она, не приветствовались нигде.

Сэр Марк вел себя безупречно. Он не наслаждался дамским вниманием, как наслаждались бы на его месте большинство мужчин, известных Джессике. Не шарахался от облеплявших его женщин. Достав из кармана карандаш, он подписывал книги, пожимал руки и осторожно, но непреклонно продвигался к карете, ожидавшей его на углу.

При мысли о девственниках перед внутренним взором Джессики возникали, как правило, краснеющие прыщавые юнцы или нелепые заикающиеся молодые люди в очках с толстыми стеклами. Но уж никак не светловолосые мужчины с правильными чертами лица и твердым, чисто выбритым подбородком; высокие красавцы с ослепительной улыбкой, от которой, казалось, становится ярче хмурый дождливый день. Судя по всему, о девственниках она не знала ничего.

И это было совершенно неудивительно. За все годы, проведенные в Лондоне, вряд ли ей встретился хотя бы один.

Джордж Уэстон презрительно фыркнул.

— Вы только посмотрите на него, — процедил он. — Настоящий фат. Устроил тут шествие. Как будто эта улица принадлежит ему.

Джессика задумчиво провела пальцем по стеклу. На самом деле половина домов на этой улице принадлежала брату сэра Марка, герцогу Парфордскому. Она знала, что Уэстон разозлится, если она укажет ему на этот незначительный факт, и на секунду задумалась, не стоит ли доставить себе маленькое удовольствие.

Но в конце концов, сэр Марк и сам по себе был достаточно раздражающим фактором. Каждый его чих упоминался в газетах — и в этом почти не было преувеличения. Сколько раз Джессика лично наблюдала мальчишек-газетчиков, размахивающих бульварными листками с огромными, в полполосы, заголовками: «СЭР МАРК: ЗДОРОВЬЕ ПОД УГРОЗОЙ?»

— Видимо, он полагает, что если его брат — герцог, — Уэстон как будто выплюнул эти слова, — а королева оказала ему небольшую милость, то теперь он может выкидывать коленца посреди улицы и оттеснять более достойных людей. Ты знаешь, что его могут назначить в комиссию?

Джессика окинула Уэстона взглядом. Пожалуй, нет нужды трудиться, подумала она. У него и так вот-вот пойдет пена изо рта. Кроме того, Уэстон был ей еще нужен.

— Ему никогда не приходилось ничего добиваться, — пробурчал Уэстон. — Все блага падают ему с неба. А я выбиваюсь из сил, пытаясь обеспечить себе будущее. Место Лефевра уже практически было мне обещано! Но нет, теперь объявился Тёрнер.

Сэр Марк наконец добрался до кареты и в последний раз улыбнулся своим почитательницам. Когда лакей захлопнул дверцу, над толпой пронесся дружный разочарованный стон. Его было слышно даже в харчевне.

— Я не могу понять, почему он вдруг сделался всеобщим любимцем. Можно ли в это поверить — его кандидатуру предложили в комиссию не потому, что этот человек обладает достаточным опытом и навыками, а только лишь по той причине, что им важно общественное одобрение! Почему, ну почему он возбуждает такой интерес? Он даже не желает заниматься тем, чем должен заниматься настоящий джентльмен!

Под занятиями настоящего джентльмена Уэстон, очевидно, понимал пьянство и беготню по публичным девкам.

— Он написал книгу, — кротко заметила Джессика, разглаживая на коленях юбки. Невинное замечание окажет куда более мощный эффект, решила она. — И она имела некоторый успех в обществе.

— Даже не упоминай это проклятое «Пособие»! — прорычал Уэстон. — И я не желаю больше слышать об ОМД! Этот человек — чума на мой дом!

Толпа все еще не расходилась, и лакеям пришлось осторожно потеснить ее, чтобы лошади могли пройти. Карета была закрытой, но сквозь боковое окошко Джессике был виден силуэт сэра Марка. Он снял шляпу и устало склонил голову.

Вот как. Значит, ослепительные улыбки и дружелюбные рукопожатия — не более чем притворство. Это хорошо. Человек, который способен притворяться в этом, вполне возможно, притворяется и в другом. И если хваленая добродетель сэра Марка — всего лишь маска, работа Джессики будет совсем легкой. И к тому же если он такой лицемер, то так ему и надо, мстительно подумала она.

А труд сэра Марка и в самом деле был очень популярен. Его прочитала сама королева и пожаловала автору титул за его вклад в исправление нравственности нации. После этого книгу стали читать во всех великосветских салонах Лондона. В каждой воскресной проповеди цитировались избранные места из «Практического пособия по целомудрию для современного джентльмена». Да что там говорить, в прошлом месяце было выпущено миниатюрное издание специально для дам, чтобы его можно было носить в кармане юбки — или в маленьком потайном кармашке в нижней юбке, предназначенном именно для этого.

Джессика подумала, что в этом есть определенная ирония. Достойные молодые леди, держащие «Практическое пособие по целомудрию для современного джентльмена» в опасной близости от своей обнаженной плоти.

Но в числе поклонников сэра Марка были не только женщины. Едва ли не половина мужчин в Лондоне присоединилась к его невежественным последователям. Они буквально заполонили улицы, узнавая друг друга по голубым кокардам и особым тайным жестам — по крайней мере, сами они считали их тайными. Сэр Марк совершил невозможное. Он сделал целомудрие популярным.

Прищурив глаза, Уэстон наблюдал за каретой. Кучер щелкнул кнутом, и она осторожно тронулась с места, медленно прокладывая путь через толпу. Он проводил ее глазами, покачал головой и повернулся к Джессике. Иногда ей казалось, что от взгляда Уэстона ее кожа покрывается мерзкой жирной пленкой. У Джессики было слишком живое воображение.

— Не думаю, что ты назначила мне встречу только для того, чтобы поговорить об этом несносном Марке Тёрнере. — Глаза Уэстона задержались на ее груди. — Я же говорил тебе, Джесс, что будешь по мне скучать. Давай выкладывай мне свое предложение.

Он коснулся ее руки. Джессика сжала зубы и мысленно приказала себе не вздрогнуть.

Она ненавидела, когда он называл ее так: Джесс. Это было похоже на ремешок для сокола. Как будто он поймал ее, надел на нее колпачок и сделал своей собственностью. Джессика стала ненавидеть это обращение, когда поняла, что Уэстон действительно приручил ее, выдрессировал, обучил командам и успешно использует в тех случаях, когда ему это нужно. Но она никогда не возражала. Вряд ли она могла возражать в том положении, в котором находилась.