— Лео, извини, — пробормотал Джон.

Я закатила глаза и раздраженно фыркнула:

— Неважно, Джон. Ты сказал это, и что дальше? Ладно, ты извинился. Я простила тебя. Но что это исправит? Ничего. Просто оставь меня в покое. Отвези меня домой.

— Пожалуйста, детка. Я смогу сделать лучше. Я изменюсь.

— Да, я это уже слышала. Буквально на прошлой неделе, — я отвернулась к окну в «Фольксвагене Гольф» Джона, рассматривая пролетающие мимо пригородные улочки, серые, унылые и залитые дождем.

Как и моя жизнь.

— Ладно, что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я сделал? Я сказал, что стану лучше. Сказал, изменюсь. И я это сделаю. Я обещаю. Разве я не исправлял такое раньше?

Я не хотела отвечать на этот вопрос. Я играла с бриллиантовым кольцом в полкарата на своем пальце, которое он подарил мне месяц назад. Четыре долгих мучительных недели, на протяжении которых мы больше спорили, чем целовались, больше трахались, чем занимались любовью, больше игнорировали друг друга, чем ходили на свидания.

— Ну же, детка. Пожалуйста, поговори со мной, — Джон положил руку на мою ногу, но я отбросила ее.

— О чем здесь говорить? Мы ходим по кругу, Джон. Да, ты прав. Мы боремся за что-то, я рассказываю тебе проблему — а ты решаешь ее, как можно лучше. Я признаю это, и это замечательно. Проблема в том, что всегда есть проблемы. Если не одно, то что-то другое.

— У людей есть проблемы, Лео, — ответил Джон. — У пар есть проблемы. Мы сможем решить их.

Опять же, я не хотела отвечать. Ответ был только один, но он приведет еще к большим спорам и расставаниям. Мы расставались четыре раза за три года, пока были вместе. Последний раз меньше чем за неделю, перед тем как Джон сделал мне предложение. Он предложил это в качестве извинения, и это было довольно романтично и привело к захватывающему сексу. Под захватывающим я имею в виду, что он меня сначала облапал, и у меня был оргазм, и он не заснул сразу после этого. У нас даже был второй раз, которого не было месяцами. И этот второй раз заставил меня поволноваться.

У меня задержка. Да… тетушка Потоп опаздывала на несколько дней, хотя обычно приходила как часы, что заставляло меня паниковать. Я не сделала тест и не сказала Джону. Дети были экстренной кнопкой для него, и он не хотел детей еще несколько лет после свадьбы. Я хотела их раньше или… по крайней мере, я так думала. Сейчас, то, как обстоят дела с Джоном, идея завести ребенка с ним пугала меня до чертиков. Я не готова навсегда связать себя с ним, как и не готова стать матерью. И я не уверена, что из этих двоих «не готова» было более важным.

Теперь эти слова застряли на моем языке. Я должна рассказать Джону. Я была капризной и обидчивой с тех пор, как в первый раз поняла, что у меня задержка, и валила все на него. Это было нечестно, даже если у него раньше был королевский член, ведущий к нашей главной ссоре.

Мы были на свидании, одеты по всем параметрам, в моем любимом ресторане, бутылка не-самого-дешевого-на-вид-вина, какой-нибудь хороший разговор, в котором я напомнила, почему люблю Джона. Он был обаятельным и забавным, и довольно горячим парнем. Когда я встретила его, он был парнем-живущий-по-соседству. Он был моим соседом, в доме в центре города. Буквально, он был горячим мальчиком по соседству.

Затем, в середине бессмысленного разговора я упомянула о своей последней диете и режиме физических упражнений, а он сделал какую-то глупость, элегантный комментарий про то, что «это действительно работает».

Что это значит? Естественный вопрос, конечно же, верно? «Ох… детка, я сожалею. Я просто неправильно выразился. Я имел в виду, что ты стала стройнее, и у тебя хорошая форма, в последнее время все…»

Его комментарий, конечно же, очень помог. Так сильно, что я дала ему пощечину и ушла.

Не поймите меня неправильно: я не маленькая, похожая на эльфа, тощая зубочистка с нулевым размером, носящая чашку А, которая выглядит как В. Я девушка с телом. У меня рост пять футов и восемь с половиной дюймов, и размер, который вы-просто-не-можете-себе-представить. У меня есть задница, которая хочет поглотить еды больше, чем мне хотелось бы, и грудь, которую замечают, даже когда я ношу свободную одежду. Джон всегда говорил, что это то, что ему нравилось во мне, что я настоящая девушка, а не одна из тех худых модельных девушек, у которых нет задницы. Но этот комментарий ставил под сомнение все эти требования.

Я ловила его взгляды, конечно. Мужчины смотрят на женщин вокруг, они визуально оценивают то, что видят. Я понимаю это и даю ему некоторую свободу действий, пока он не начинает строить глазки и делать двусмысленные движения. И этот комментарий «это действительно работает». Боже, это просто заставляет меня задуматься. Мой мозг кипел всю дорогу обратно, пока мы ехали, вспоминая девушек, на которых он смотрел, когда мы выходили. Они были худыми, стройными, и он окликал их: «Маленькие сиськи-комочки и отсутствие попы». Дорогая одежда, светлые платиновые волосы, ювелирные украшения.

Я не похожа на них. У меня вьющиеся светлые волосы, которые не поддаются укладке, и я не люблю много украшений. Красивое ожерелье, которое подходило бы к моему наряду, не дорогое, так как я точно не купаюсь в деньгах, я работаю медсестрой в скорой помощи, а не менеджером банка, как Джон.

И да, я хотела узнать о его влечении ко мне, и таким образом, о моей ценности как объекта притяжения. Плюс, это было хреновое замечание.

Джон остановил машину на красный свет, и я почувствовала, как слова выпрыгивают с кончика моего языка. Я пыталась остановить их, но они вышли бы в любом случае.

— Я думаю, я беременна.

Джон молчал, но я заметила, как он крепче вцепился в руль и сжал свои губы. Его бледно-голубые глаза сузились, и он вздохнул почти незаметно, но не тихо.

— Ты думаешь? — его голос был подчеркнуто безразличным.

Это только бесит меня. Да, я не хотела быть беременной, но почему он злится? Так было всегда, когда Джон злился: тихо, немного безразлично, всегда под контролем, только суженные глаза, губы, сложенные тонкой линией.

— У меня задержка на неделю. Не уверена, но вполне возможно. Я еще не сделала тест и все такое, но у меня никогда не бывает задержек.

Он не смотрел на меня, ничего не отвечал, только внимательно следил за светофором, внимательный мужчина внимательно водит машину.

— Тогда нужно пройти тест? Просто, чтобы убедиться? — Джон потянулся к коробке передач, по-прежнему глядя прямо перед собой.

— Я полагаю, мы можем заехать в аптеку по дороге домой.

Он просто кивнул. И это стало причиной прорыва.

— И это все? Никакой реакции? — я еще не кричала, но была близка к этому. — Ты просто как всегда будешь практичным? Спокойным? Скажи что-нибудь, черт побери!

Джон посмотрел на меня, подняв бровь в удивлении.

— А что тут говорить? Ты или беременна, или нет. Мы еще не знаем, так что нет причин паниковать.

— Ты бы паниковал, если бы я была беременна?

Он пожал плечами. Да, это была его обычная реакция.

— Тебе бы не хотелось, не так ли? — теперь я точно кричу, мой голос занимает все пространство автомобиля. — Ты просто продолжаешь оставаться практичным и спокойным, и… это чертовски скучно! Ты бы не был счастлив, ты бы не злился. Ты просто смирился бы и двигался дальше. Боже, как я устала от твоей блядской практичности! Будь экстремальнее в чем-то! Реагируй, хотя бы на этот раз!

— Лео, ты знаешь, как я отношусь к тому, что ты так много ругаешься, — ответил он все тем же невозмутимо спокойным тоном.

Я хотела, чтобы он хоть раз был неуравновешенным. Мой рот снова открылся, готовя новую порцию ругательств, но что-то остановило меня. Время пробежало у меня перед глазами, и я увидела нас через пять лет.

У нас бы была маленькая, приятная на вид и милая девочка, Джон бы вернулся домой из банка, мы были бы милыми, построили милый дом, у нас был бы милый телевизор, не слишком большой, и у нас была бы маленькая собачка, не очень большая и не очень злая. Затем десять лет… девочка уже будет постарше, и к ней присоединится мальчик, который хорошо бы себя вел, телевизор был бы новый, но такой же. И собака была бы такой же спокойной, приятной, практичной, и Джон остался бы таким же спокойным и практичным, возможно, его волосы бы поседели, но он остался бы таким же стройным. Мы бы занимались сексом каждую субботу, возможно, утром в воскресенье, каждый раз в одно и то же время.