VIII ЗНАКОМЫЙ ПОЧЕРК
Вернувшись в управление, Зарубин, Кочетов и Рудницкий поднялись по широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой, на второй этаж и разошлись в разные стороны.
Михаил Тимофеевич пошёл влево, где помещалась лаборатория, чтобы, как он выразился, «поколдовать там над препаратом». При этом было понятно, что он имел в виду настольную лампу, которую бережно нёс перед собой в руках.
Майор Кочетов и лейтенант Рудницкий направились к полковнику, но прежде заглянули к его секретарю.
— Ничего нового? — спросил Кочетов.
— Никаких следов, — ответил секретарь. — Будто сквозь землю провалился. Ни в морге, ни в больницах, нигде.
— Дела, — многозначительно вздохнул Кочетов, одёрнул на себе китель и открыл дверь кабинета полковника.
— Странно, очень странно, — слушая доклад майора, хмурился Чумак и, когда тот закончил, сказал: — Отсутствие удачной фотографии нам, пожалуй, удастся восполнить. Просматривая сегодняшний номер местной газеты, я случайно обратил внимание на объявление конторы кинопроката. Оказывается, ею получен и выпускается на экраны области новый журнал кинохроники, в котором имеются кадры, заснятые в Москве, когда делегация только прибыла из-за границы. Я договорился, чтобы нам этот журнал показали. Его, вероятно, уже доставили сюда. — Товарищ лейтенант, — обратился он к Рудницкому, — проверьте, явился ли киномеханик, и поезжайте к Куперу, пригласите его на просмотр...
Через полчаса в клубе, который помещался в одном здании с управлением, к сеансу всё было готово.
Чтобы указать Макбриттена на экране, Томас Купер, вооружившись длинной линейкой, уселся в первом ряду. За ним разместились Чумак и Кочетов.
Рудницкий остался у двери.
В зале погас свет, и на экране замелькали кадры фильма...
Мощный электровоз легко и плавно подвёл к перрону большой железнодорожный состав.
В дверях вагона, размахивая шляпой и что-то выкрикивая, появился Купер...
— Я!.. Я!.. — обрадовался руководитель делегации, увидев себя на экране.
Вслед за Купером на перрон начали выходить члены делегации.
Макбриттен появиться не успел. Сменился кадр.
На экране делегатам уже вручали цветы. Гости обнимали радушных хозяев, крепко жали им руки, целовали.
— Вот Гарри! — крикнул вдруг Томас Купер. — За мой голова его шляпа!
Но и этот кадр кончился.
В следующем эпизоде фильма Купер выступал перед микрофоном. Члены делегации расположились большим полукругом.
Макбриттен стоял во втором ряду, но так высоко поднял цветы, что опять виднелась только его серая шляпа.
Полковник и майор переглянулись.
На экране один кадр сменялся другим, но в каждом из них Макбриттен оказывался или за чугунным столбом, на котором висели часы, или за чьим-то чемоданом, поднятым на плечо, или вообще отсутствовал. Все делегаты охотно позировали перед объективом, весело смеялись, приветственно махали руками, не везло одному Макбриттену, если он и попадал в кадр, то виднелась только его шляпа, а чаще — лишь край её.
Скоро сюжет о приезде делегации закончился. На экране развернулась величественная панорама строительства гидростанции. Киномеханик остановил проектор и включил свет в зал.
— Все фильма есть, а Гарри нет, — искренно сокрушался Томас Купер. — Гарри Макбриттен очень скромный, интеллигент, — пояснял он.
— Да, не повезло вашему приятелю, — согласился полковник и, поблагодарив Купера за то, что он приехал, приказал Рудницкому доставить его в гостиницу.
Чумак и Кочетов возвращались в кабинет молча.
— Какие выводы? — садясь на своё место за столом, негромко спросил полковник.
— Просмотр фильма укрепил моё мнение в той части, что Гарри Макбриттен умышленно скрылся, — заговорил Кочетов. — Решение принял не вдруг, он начал готовиться к этому ещё за границей.
— Что даёт повод для такого суждения?
— И просмотренный только что фильм, и ненужный для лета запас перчаток.
— Но у Гарри Макбриттена экзема рук.
— Да, так сказал руководитель делегации. Но при таком заболевании больные обычно пользуются различными присыпками, примочками, мазями, кремами. Однако среди имущества Гарри Макбриттена никаких следов лекарств не обнаружено.
Полковник немного помолчал. Хотя его мнение полностью совпадало с выводами майора, он, будто проверяя себя, продолжил беседу.
— С какой целью скрылся Макбриттен?
— Цель не ясна, товарищ полковник, — ответил Кочетов. — Но намерения его не добрые.
— Основание?
— Гарри Макбриттен принимал все меры предосторожности, чтобы не попасть кинооператору на плёнку, не оставить в гостинице отпечатков своих пальцев. Очевидно, Макбриттен предугадывал возможность таких обстоятельств, при которых им могли заинтересоваться уголовный розыск или контрразведка.
— Почему уголовный розыск или контрразведка?
— Другим организациям и частным лицам следы пальцев Гарри Макбриттена в любом случае потребоваться не могли.
— Это служило бы существенным основанием для серьёзных выводов, если бы он не обеспечил нас целым комплектом своих, правда неудачных, фотографий, — возразил полковник.
— Портретное сходство их с Гарри Макбриттеном невелико. Они не могут служить средством для опознания, по ним нельзя составить и «словесного портрета». По заключению Зарубина, снимки сделаны короткофокусным объективом с небольшого расстояния и чуть сверху.
— Перспективный эффект, — усмехнулся полковник. — Старый приём многоженцев: дарит фото очередной невесте — похож, предъявляет она это фото в суд — никакого сходства.
— Работники гостиницы так и заявляют — похож и не похож.
— Значит, Макбриттен старался подсунуть нам «липу», чтобы затруднить розыски его.
— Я в этом уверен, товарищ полковник.
— И первую фотографию вам вручил руководитель делегации?
— Раньше, чем я спросил его.
— И чемодан принёс, — пощипывая седые виски, полковник задумался и, откинувшись вдруг на спинку кресла, продолжал: — Но если он в сговоре с Макбриттеном — зачем ему было шум поднимать?.. Испугался? Поторопился отмежеваться? Или действительно старается нам помочь?
Чумак говорил, не обращаясь ни к кому, будто рассуждая вслух.
Майор слушал и молчал. У него тоже ещё не сложилось определённого мнения о добродушном на вид толстяке Томасе Купере.
— Но главное сейчас — Гарри Макбриттен, — заключил полковник. — Полагаю, тут нас ждут большие неожиданности...
Однако то, что вскоре открылось, превзошло его предположения.
Пока Чумак и Кочетов, сопоставляя добытые факты, старались логическим путём добраться до истины, в лаборатории головка выключателя настольной лампы, изъятой из номера Гарри Макбриттена, была соответствующим способом обработана парами йода. В результате Михаилу Тимофеевичу удалось не только выявить, но и сфотографировать оставленный на головке выключателя след большого пальца правой мужской руки.
Двумя днями раньше экспертам, осматривавшим квартиру Рогулина, тоже повезло. Они обнаружили на полированных гранях одной из рукояток радиоприёмника два пото-жировых следа, окрасили их алюминиевым порошком и затем перевели на специальную следокопировальную плёнку.
Эта плёнка была сдана для проверки по дактилоскопической картотеке.
Сюда же и Зарубин принёс сделанный им фотоотпечаток.
И вот тут, после тщательного изучения, с неопровержимой точностью было установлено, что отпечатки больших пальцев на головке выключателя настольной лампы и на полированной грани рукоятки радиоприёмника оставлены одним и тем же человеком.
След Гарри Макбриттена потянулся в квартиру Рогулина.
Однако могло случиться, что не Макбриттен, а кто-то другой побывал в номере и в доме Константина Павловича и оставил там следы своих пальцев.
Майор Кочетов тотчас отправился на Суворовскую улицу, где жила семья покойного Рогулина, и показал там фотокарточку Макбриттена Антонине Ивановне.
— Вроде он и вроде нет, — сказала она. — Я хорошо его тогда не разглядела, он быстро ушёл. Но этот в очках, а тот приходил без очков, — сомневалась она и тут же утверждала: — А глаза и волосы его такие же светлые.
Подобный ответ Кочетов ждал.
— А вы не помните, как он был одет? — спросил майор.
— В коричневом костюме приходил.
— В коричневом? — переспросил Кочетов. — Вы не ошибаетесь?
— Нет.
Немедленно из чемодана Макбриттена был изъят его костюм и вместе с двумя другими, схожими по расцветке, предъявлен для осмотров Антонине Ивановне.
— На этот похож, — показала она на костюм Макбриттена и, повернув пиджак к себе спинкой, сказала: — Точно, он. Поясок запомнила и складку, очень она уж глубокая, не ладная какая-то...
Для сомнения места не оставалось. Таинственным посетителем, который навестил Константина Павловича Рогулина за несколько минут до его смерти, был не кто иной, как Гарри Макбриттен.
Но что привело его сюда? Какие преследовал он здесь цели? Наконец, на каком языке он объяснялся? Ведь по свидетельству дежурных гостиницы Гарри Макбриттен знал всего несколько русских слов. Рогулин из иностранных языков в семилетней школе изучал немецкий и английский, но это было давно, и он, не имея повседневной практики, конечно, забыл их.
Можно было предположить, что Макбриттен случайно забрёл в квартиру Рогулина. Но для такого визита их встреча представлялась слишком продолжительной. Да и сам Рогулин на вопрос матери: «Кто приходил?» ответил: — «Так, знакомый один».
Знакомый!..
Ложь, допущенная Рогулиным при заполнении листка по учёту кадров, находила своё логическое объяснение. Становилось очевидным, что Рогулин состоял в какой-то связи с лицами, находящимися за границей, и это обстоятельство старательно маскировал. Но если он вынужден был так поступать, то о характере связи гадать не приходилось. Давно известно, от чужих глаз таят худое и грязное.