…Всю весну и лето в непривычно тяжелых условиях Эйно трудился на вывозке леса.

Незаметно пожелтели листья на березах, пахнуло морозцем, полетел первый тихий снежок. Новый зимний сезон начался для Эйно хорошо. Отлично работал трактор, Хаапаниеми стал незаменимым помощником. Шаг за шагом они выходили в передовые. По-ударному работали и другие тракторные бригады. Весь лесопункт старался держать марку, оправдывая делами почетное звание «образцовый».

В механических мастерских боролись за досрочный и качественный ремонт двигателей, на магистрали четко работали поливочные установки, ручные и конные деррики заменялись механическими, в кузнице возвращали к жизни каждую поврежденную пилу, топор, напильник…

Во всех уголках страны уже хорошо известно было имя шахтера Алексея Стаханова, перекрывшего в тридцать раз сменную норму вырубки угля. Его почин подхватывали повсюду, в том числе и здесь, в Матросском лесопункте.

То было удивительное время великих свершений. Мы рвались в небо, покоряли полюс, строили мощные гидростанции, давали рекорды на заводах и фабриках, на животноводческих фермах, на бескрайних колхозных полях.

Работали с улыбкой, с песней. Каждый концерт в Матросах начинался полюбившимся маршем. Эйно взмахивал смычком, и взмывала задорная мелодия. Начинали петь на сцене, а кончали уже вместе со всем залом:

С этого времени лесопункт стал вести лесовывозку круглый год. За лето 1936 года вывезли 70 тысяч кубометров. Это была большая победа! Центральная пресса, республиканская газета «Красная Карелия» писали об успехе Матросского лесопункта.

В одиночку теперь мало кто заготовлял лес. Почти все лесопункты переходили на бригадный метод. Вальщик лучковой пилой валил лес, разделывал деревья. Двое подсобных рабочих обрубали сучья, сжигали их в кострах. Выработка в бригадах поднялась до шестидесяти кубометров в смену.

Одним из первых такую бригаду в Матросах организовал Валде Паюнен. Однажды прочитали в газете о том, что в Пудоже тоже перешли на бригадный метод и что есть там знаменитый лучкист Петр Филатов. До Пудожа было не близко, но слава о бригаде Филатова, заготовлявшей за смену сто кубометров, докатилась до Матросов.

Валде пришел к гаражу, где стоял автобус, возивший лесорубов на делянку, хмурый, небритый. Подходили трактористы, здоровались. Обменивались новостями, шутили.

— Ты что, Валде, приуныл, не заболел ли?

— Не берут меня болезни, закалился на морозе. Но вот все думаю о том пудожском парне. Написал ему письмо вчера вечером. Долго писал, никак не мог начать… Спрашиваю, как работает, а в конце написал: так, мол, и так, хочу вызвать тебя на трудовой бой, на соревнование. С бригадой я договорился…

— Молодец, Валде. Ответственное дело затеял, тут надо слово держать! Желаю успеха! — хлопнул вальщика по плечу Эйно.

В разговор вмешался завгар Ермиля:

— Когда двое соревнуются — это капля в море. Надо, чтобы все соревновались, на всех лесных делянках. Вот я и думаю, а что если ты, Валде, пошлешь свое письмо не прямо в Пудож, в Колодозеро, а в «Красную Карелию»? Пусть за вами другие лесорубы поднимутся…

Вскоре газета напечатала письмо Паюнена к Филатову: «Дорогой друг! Горячо поддерживаю твой славный почин и даю твердое стахановское обещание заготовить в четвертом квартале 1936 года и в первом квартале 1937 года 4 тысячи кубометров».

Письмо это в Матросах читали и перечитывали, рассуждали: не слишком ли много взял на себя Паюнен? Прошла неделя, и вдруг гость на пороге — приехал Петр Филатов собственной персоной. Повозили его по участкам, заехали в бригаду к Паюнену, а вечером собрались лесозаготовители в красном уголке. Рассказали о своих делах, сравнили показатели сегодняшние с прошлогодними. Говорили бы еще, но Филатов, подняв по-школьному руку, попросил слова.

— Беремся с моей бригадой заготовить за сезон пять тысяч кубов!

Сначала воцарилась мертвая тишина, думали, может, еще что добавит, а потом раздались такие аплодисменты, что стали оглядываться на окна — не вылетят ли стекла.

Филатова расспрашивали долго, дотошно. Принесли самовар, пили чай, а потом вручили гостю подарки: пилу «кроскот», финскую шапку с кожаным верхом. У Паюнена были дары собственного изготовления — легкая прочная рама для лучковой пилы и длинное изогнутое топорище с выжженной надписью: «Дорогому другу по соревнованию П. И. Филатову от Валде Паюнена».

Так началась многолетняя дружба двух знатных лесорубов. Их трудовое соперничество очень скоро дало зримые результаты — десятки бригад различных леспромхозов стали соревноваться между собой. Неоднократно ездил в Колодозеро Паюнен, еще несколько раз гостил в Матросах Филатов, встречались они и в Петрозаводске на слетах передовиков.

В феврале 1937 года Валде Паюнен и Эйно Туоми принимали участие в совещании стахановцев лесозаготовительной промышленности Карелии. В переполненном зале были Готчиев, Филатов, многие другие знаменитые труженики леса. В докладе говорилось и о достижениях Матросского лесопункта, в числе первых была названа фамилия Эйно.

После доклада началось чествование передовиков. Заместитель председателя Совета Народных Комиссаров Карелии Петровский прочитал постановление Совнаркома. На сцену один за другим поднимались передовые труженики, получали грамоты, ценные подарки.

Новенькое ружье и отрез на костюм вручили Паюнену.

И вдруг Эйно услышал:

— За хорошие показатели в выполнении взятых обязательств по лесозаготовкам, распространение своего опыта стахановской работы и постоянное повышение деловой квалификации премировать стахановца-лесозаготовителя Карельской АССР тракториста Эйно Вилховича Туоми велосипедом!

Эйно шел по взорвавшемуся аплодисментами огромному залу, и ноги его были словно ватные. В памяти мелькали одна за другой картины прошлого: отец, отмывающий красные от руды руки; сестренка, стирающая фермерское белье; больная мать, тревожно вглядывающаяся в черное дождливое окно; задумчивая Айли за свадебным столом… И ему вдруг мучительно захотелось, чтобы отец, мать, братья и сестренки оказались бы в этом торжественном зале, и непременно в первом ряду, и видели бы его, неторопливо идущего по ковровой дорожке, в новом черном костюме, при галстуке, и услышали, как гремит зал, приветствуя их сына и брата — Эйно Туоми.

…По тем временам велосипед был большим подарком. Все в Матросах поздравляли Эйно. Радовалась Айли, весело блестели глаза Вивьен, когда она садилась в небольшую корзинку, которую смастерил и укрепил на раме велосипеда отец. Тихими погожими вечерами они ездили за поселок, далеко-далеко.

Перед сном Эйно и Айли часто говорили о будущем. Айли радовалась успехам мужа, гордилась им. Как хорошо относятся к ним в поселке, как радостно жить, когда все вокруг — свои. У них была интересная и нужная работа, было народное признание. А недавно, получив советские паспорта, они стали полноправными гражданами своей настоящей Родины — Советского Союза.

Тяга к новому — главная черта характера Эйно Туоми, так не раз говорили его товарищи. Эйно был одним из первых, кто голосовал за переход на вывозку леса однополозными санями, чтобы увеличить производительность санного поезда. Это он вместе с кузнецом Викстремом придумал и поставил зубья на траки гусениц, и теперь трактор не буксовал на подъемах скользкой ледяной магистрали. Это новшество прижилось, и вскоре даже Онегзавод стал ставить зубья на новые челябинские тракторы, поступавшие в Карелию.

Первым Туоми поехал из Матросов на курсы трактористов газогенераторных тракторов, окончил их отлично, и первым внедрял в лесопункте эту новую необычную технику, работавшую не на дефицитном лигроине, а на дешевых березовых чурках. Он помогал усовершенствовать газогенераторы сначала у себя, в мастерских лесопункта, а затем высказал инженерам Онегзавода ряд предложений, как улучшить конструкцию «газгенов», к производству которых завод только что приступил.

Летом Эйно командировали в Олонец расчищать целину под пахотные земли, работал он со своим трактором и в Кондопоге — пахал совхозное поле, обрабатывал земли пригородного совхоза на окраине Петрозаводска, там, где сегодня раскинулись корпуса производственного объединения «Петрозаводскмаш».

Жизнь в Матросах бурлила. Летом дома росли, как грибы после дождя. Государство давало лесозаготовителям ссуду, и многие стали ставить собственные дома, причем фундамент, стены, стропила возводили строители лесопункта.

Одними из первых, еще осенью 1935 года, справили новоселье и Эйно с Айли. Была у них половина добротного двухэтажного дома. На первом этаже просторная кухня, столовая, вверху спальня, кладовки.

В новых домах жили красные финны, эмигрировавшие из Финляндии в Советскую Карелию в годы гражданской войны; приезжавшие в Матросы по организованному набору белорусы, украинцы тоже селились в уютных квартирах, радовались.

У Эйно на тракторе появились новые ученики — татарин Егор, украинец Сашко, белорус Петр.

Пройдет совсем немного времени, и они понесут мастерство своего учителя по дорогам войны — станут танкистами, водителями артиллерийских тягачей, автомашин…

Всегда четкий, подтянутый, всегда жизнерадостный, Эйно за один день 22 июня 1941 года стал неузнаваем — лицо почернело, мысли путались, руки не слушались. Только к вечеру он пришел в себя, после митинга в клубе. А ранним утром в понедельник, как всегда, выехал в лес и работал допоздна.