Студент-рижанин прислал адрес своей подруги со станции Верхний Баскунчак, которая вместе с ним приходила получать вещи и могла чем-то помочь, - этой подруге Денисов послал запрос в тот же вечер. А пожилая женщина, ездившая к внучке в Старый Оскол, сочувствуя Денисову, просила одновременно узнать, можно ли в Москве купить для внука готовальню У15-Л из латуни.

Эти дни, пока он ждал писем и пока они приходили, написанные незнакомыми почерками со штемпелями далеких городов, были для Денисова особенно радостными, и он терялся, пытаясь объяснить жене причину этой радости.

- Дело в том, - по-женски ставила все на свои полочки Лина, - что ты в настоящее время участвуешь в противоборстве с преступником. Между вами происходит борьба, поединок...

- Какой же сейчас поединок? Он пьянствует, гуляет, - недоумевал Денисов. - Борюсь я один...

- Преступник сделал ход. Теперь ты обдумываешь ответный... Как в шахматах!

Еще до того, как пришел ответ на последний запрос, Денисов, поразмыслив, решил написать всем пассажирам, которые получали вещи в течение пяти дней - с девятого по тринадцатое число. По инструкции вещи могли находиться именно этот срок, и преступник мог обратиться за ними и на другой день, и на третий, и на пятый. Потом вещи изымали из ячеек и уносили на склад.

Письма приходили теперь регулярно, и в отделе острили, что сержанту Денисову было бы неплохо обзавестись личным секретарем. А он ломал голову, как расширить круг людей, находившихся в день совершения преступления на вокзале.

Старшина навел его на счастливую мысль.

- В музеях, на художественных выставках, как ты знаешь, - сказал старшина, - есть книга отзывов. На вокзале зато есть книга жалоб...

- Так.

- Эти люди тоже могли видеть! Понимаешь? - i старшина подмигнул. - Майор Горбунов не звонит?

- На пенсию оформляется...

- Привет передавай.

- Обязательно...

«В самом деле, - подумал Денисов, - в комнате матери и ребенка имеется книга с адресами останавливавшихся пассажиров. Медицинская комната ведет свою регистрацию... Всех, кто обращается к ней за помощью, записывает касса возврата билетов...»

Должен же был кто-нибудь видеть преступника] «Когда я получал двенадцатого июля свой рюкзак в автоматической камере хранения, - писал преподаватель физики из Жданова, - то вместе со мной писал заявление незнакомый молодой парень, на которого я обратил внимание. Ему выдали вещи передо мной - сумку и чемодан красного цвета, примерно такой, о котором Вы пишете. В сумке я случайно увидел несколько микрометров, штангель, резцы и что-то еще. В чемодане была дамская одежда, белье. Парень был выпивши и заявление написал так грязно и неразборчиво, что дежурный предложил ему написать новое. Парень отказался, сказал, что лучше не может. Дежурный хотел на него воздействовать, но многие из очереди поддержали парня:

всем было некогда. Второй работник автокамеры, помоему механик, тоже заступился за него, и между работниками камеры хранения произошла небольшая ссора.

В конце концов первый дежурный сказал: «Выдавай сам! Я такой документ подшивать в папку не буду!» Второй выдал вещи. Парень был лет двадцати пяти, одежды, конечно, не помню, черненький, со шрамом на шее».

Письмо Денисов получил к вечеру: он работал во вторую. За смену прочитал его несколько раз и каждый раз, перечитывая или только вспоминая о нем, начинал улыбаться.

«Самодовольный дурак, кретин! - спохватывался он через минуту. - Чему ты радуешься? Задержал преступника? Или раскрыл преступление? Ты думаешь, дежурные хранят все испорченные бланки с девятьсот второго года, со дня постройки вокзала?»

Денисов знал обоих работников камеры хранения, о которых писал учитель, но решил никаких действий не предпринимать, пока не посоветуется с Кристининым.

«Как бы не напортить!»

Он только мысленно представил себе, как маленький дотошный Хорев, с вечно недокуренной дешевой сигарой, требует переписать заявление, а ленивый горластый Горелов, с пятнами на руках, которые он называет болезнью Витилиго, отмахивается от напарника. «Некогда бюрократизм разводить: люди на поезд спешат!»

Оба работника камеры хранения, в свою очередь, знали Денисова и его должность, поэтому он думал, что разговаривать с ними должен другой сотрудник. Несколько раз Денисов звонил в Московский уголовный розыск Кристинину, но не заставал на месте. Не было Кристинина и в конце рабочего дня, поздно вечером, когда Денисов наконец сдал смену.

В электричке по дороге домой он снова прочитал письмо, теперь оно только, встревожило ею, не вызвав никакого удовлетворения.

«Почему я решил, что речь идет именно о моем чемодане? - подумал он. - И как найти в Москве человека по шраму на шее!»

На станции Денисов не удержался, зашел в проходную завода, чтобы еще раз позвонить Кристинину. Было уже начало первого.

- Сейчас телефон освободится, и звони сколько надо, - махнул рукой вахтер, старый милицейский отставник, провожая Денисова в караулку.

За столом, склонившись к аппарату, сидела женщина в рабочем халате. Свободной рукой она скручивала и тут же выпрямляла телефонный шнур.

- Так вы всю жизнь проспите, - втолковывала она абоненту. Разговор шел, видимо, давно, и все точки над «и» были уже поставлены. - В пятницу тоже никуда не ходили?

- Ты, девушка, бери быка за рога, - посоветовал вахтер, - а то человеку по делу звонить надо!

- Товарищи ваши были в клубе... Рыженький был, который тогда в гармошку играл... Он почему-то холода не боится! - Денисов решил, что она разговаривает с поклонником, заст) пившим дежурить на коммутатор. - В крайнем случае могу вам валенки принести!

Ровно гудел за стеной завод, чуть жужжали под потолком лампы дневного света. Молоденькая работница в испачканном глиной халате безнадежно и неумело плела свои нехитрые сети.

Денисов не заметил, как задремал.

- Звони, - разбудил его вахтер.

Позади громко хлопнула входная дверь - Как у нее? Договорились?

- Второе уж дежурство звонит, да все глухо. Без пользы делу!

Денисов без особой, впрочем, надежды набрал номер и на секунду затаил дыхание. Внезапно очень близко раздался знакомый голос:

- Слушает Кристинин.

- Алло! - еще не веря, закричал в трубку Денисов. - у меня интересные новости! Это вы?

- Если будет на то воля аллаха, - пошутил Кристинин.

Перебивая себя, Денисов рассказал о письме, о дежурных. Закончил тем, что зачитал письмо преподавателя физики из Жданова целиком.

- Хорошо, - подумав, сказал Кристинин, - на Хорева мы напустим Губенко. Они найдут общий язык.

А сейчас давай домой и ни о чем не думай!

- Спокойной ночи!

Через лес к поселку Денисов шел не торопясь, заложив руки в карманы, как на прогулке, отдавшись полностью вдруг возникшему в нем чувству уверенности.

Подходя к отделу, Денисов еще издали увидел Губенко Лейтенант стоял как всегда, независимый, себе на уме. в руке он держал новый, словно сейчас из магазина, импортный портфель-саквояж.

- Здравствуй, Денисов! - Губенко подал горстку длинных холодных пальцев. - Где здесь у вас можно переговорить? Теснота такая! Как вы тут работаете? - Он не умел быть приятным.

Реконструкция вокзала. Хочешь, пойдем к носильщикам? Здесь рядом!

Они вошли в небольшую комнату с длинными скамьями вдоль стен. Губенко достал из портфеля свежую газету, встряхнул, постелил на скамью.

- Так вот, - сказал он, усаживаясь - я уже разговаривал с дежурным Хоревым. Кстати, в нем ничего от зануды. Аккуратный человек, может, чересчур педантичный. Добросовестный работник. Собирается на пенсию.

- Что он сказал?

- Он вспомнил все обстоятельства того дня. Как я понял, механик ваш... Горелов? Безответственная личность.

- Хорев помнит преступника?

- Он в тот же день написал на Горелова служебную записку. В ней есть фамилия и имя того парня. Отчества, правда, нет.

- Не Смирнов? - спросил Денисов, леденея при мысли о тысячах, а может, десятках тысяч людей, среди которых придется искать подозреваемого. - Если Смирнов да еще Николай или Виктор - это то же, что ничего...