У майора от омерзения перекосилось лицо.

- Расположение! - возразил он. - Господи! Но ведь есть же такие поступки, которые вообще нельзя совершать!

- Возможно, вы правы. Что же касается меня, то я не тороплюсь с оценками в этих вопросах. Кроме того, существует одна деталь, на которую вы, похоже, не обратили внимания. Имейте в виду, что если со мной что-то случится, то это станет концом для вас и мисс Присциллы. И все иллюзии на этот счет не включайте в ту массу иллюзий, которыми, как я заметил, вы страдаете. - Он улыбнулся, заметив бессмысленное выражение на лице майора. - Поэтому поменьше выражайте свое презрение к мерам, которые я принимаю, чтобы обезопасить и вас, и себя от всяких случайностей, которым может подвергнуть нас такой человек, как Лич.

Не ожидая ответа майора, он перевел разговор в другое русло, обратившись к мисс Присцилле, чьи глаза как-то странно блестели. Он готов был поклясться, что она испытывает почти удовлетворение от выговора, который получил этот напыщенный солдафон.

В это самое время и на эту же самую тему Воган и Халлауэлл вели разговор с Личем вместе с краснощеким Эллисом и выдержанным Бандри.

На Лича это вначале не произвело никакого впечатления.

- Какое это имеет значение? - проворчал он. - Пусть делает, что хочет, пока не приведет нас к испанцам. А тогда уже наступит мой черед.

Этот смутный намек явился новостью для Эллиса и Бандри, поскольку, в отличие от Вогана и Халлауэлла, капитан не делился с ними мыслями, как он думает рассчитаться с де Берни за несговорчивость при обсуждении договора. При этом на красном лице Эллиса появилось выражение сомнения, а у Бандри веки медленно опустились, словно пленки у птицы, и его бледное лицо, на котором жаркое солнце не оставило следов, стало еще больше походить на маску.

Тучный Халлауэлл наклонился над столом.

- Ты полагаешь, капитан, - спокойно произнес он, - что такая возможность не приходит ему в голову?

- А если и так? Он ведь здесь у нас в руках. Как он сможет убежать от нас?

Маленькие глазки Халлауэлла сощурились и почти совсем исчезли за толстыми щеками, а его лукавый голос начал нашептывать:

- Он сам пришел и отдался тебе в руки. В знак доверия, так сказать.

- Ему ничего больше не оставалось, - по-прежнему с презрением ответил Лич.

- Верно, - сказал Халлауэлл, - совершенно верно! По его словам, он направлялся в Гваделупу за кораблем и людьми, чтобы потом присоединиться к нам. Но вышло так, что этого не потребовалось. Отсюда вовсе не следует, что это его радует. Если бы он присоединился к нам со своим кораблем и своими людьми, он бы не был так беспомощен. И ты полагаешь, что де Берни единственный из всех не осознает этого, а заодно и того, что может с ним случиться?

- Ну, допустим, сознает. Так что из этого? Как, черт побери, он сможет выкрутиться?

Неторопливо, словно стремясь пролить свет на беспонятливость капитана, в разговор вступил Воган.

- Неужели ты не понимаешь того, что он может предпринять?

Лич выпрямился, как ужаленный, а Воган продолжал развивать свою мысль:

- Он там, на борту, с сотней решительных парней, а мы - здесь, на берегу. Для чего, спрашивается, он старается завести дружбу с матросами? Для чего он болтает о своих подвигах и как изнывающий от любви кот воет при луне испанские песенки? Ты позволяешь ему оставаться с ними, или, вернее, им с ним? Когда-нибудь мне и Неду перережут глотки, а он с парнями уйдет на корабле, чтобы самому попытать счастья против испанцев и самому захватить сокровища. А ты, Том, будешь кренговать корабль, на котором должен следовать за ним, и не знаешь маршрута, по которому следовать, даже если у тебя будет корабль.

- Клянусь господом! - взревел Лич, вскакивая на ноги, словно перед ним разверзлась земля. - Каким доверчивым дураком надо быть, чтобы самому не увидеть этой опасности!

В пылу внезапно возникших подозрений он бросился вон из хижины, но молчавший до сих пор Бандри внезапно ожил.

- Куда разогнался, капитан?

Холодный резкий тон заставил Лича остановиться. Бандри, вероятно, был среди них единственным человеком, способным на такое. Что-то неотразимое было в этом холодном, бесстрашном моряке.

- Я намерен лишить Чарли возможности сыграть с нами какую-нибудь шутку.

Бандри встал из-за стола.

- Но ты не забудь, что без него мы не доберемся до испанцев.

- В таких делах я ничего не забываю.

Удовлетворенный этим обещанием Бандри позволил Личу уйти, и тотчас же послышались крики, которыми капитан собирал команду для баркаса. Однако, прежде чем отправиться на на «Кентавр», он вызвал из хижины Вогана и отдал ему краткие распоряжения, заставившие последнего развить бурную деятельность на берегу.

Случилось так, что обед в большой каюте «Кентавра» подходил к концу, когда дверь открылась, и капитан Лич вошел без предупреждения.

Он выглядел не таким страшным, как в тот раз, когда мисс Присцилла впервые увидела его. Тогда он был с голыми руками и ногами, в забрызганной кровью расстегнутой рубашке, а его ястребиное лицо, на котором запечатлелась кровожадность, было невыразимо злым. Сегодня же, по крайней мере, его платье было довольно приличным. Он не надел никакого камзола, но рубашка была чистая, а на ногах были изящные серые сапоги и такие же серые чулки.

На мгновение он остановился в дверях, разглядывая их. Взгляд его задержался на стройной девичьей фигуре Присциллы и потом постоянно возвращался к ней. Этот дерзкий взгляд приводил ее в состояние, хотя и неподдающееся четкому определению, тем не менее, неприятное и вызывающее дрожь. Однако, на этот раз все обошлось.

Сделав незаметно глубокий вдох, де Берни встал со стула. Как всегда перед лицом опасности, он, несмотря на это - а, возможно, и благодаря этому - становился абсолютно спокойным и изысканно вежливым.

- А, капитан! Вы оказываете нам неожиданную честь, - он с улыбкой предложил свободный стул.

Капитан Лич прошел вперед.

- Нет необходимости садиться. То, что я собираюсь сказать, можно выразить в двух словах, - он кивнул майору Сэндзу, посчитавшему благоразумным последовать примеру де Берни и тоже вставшему, и поклонился мисс Присцилле. Подавляя дрожь, она ответила легким кивком головы.

Де Берни с апатичным видом наблюдал, полуприкрыв глаза.

Лич повернулся к нему.

- Я отдал распоряжение подготовить на берегу жилье для команды «Кентавра». Они останутся на берегу, пока «Черный Лебедь» не будет готов к выходу в море, - его острые маленькие глазки ловили малейший проблеск неудовольствия на лице де Берни. - Ты понял? - рявкнул он.

- Приказ, да, но не причину. Людям здесь было удобней.

- Может быть. Но я этого не желаю, - ответил Лич и коварно добавил: - Мне нравится, Чарли, иметь своих людей у себя под рукой.

- Ну, конечно, - сказал де Берни.

Такое откровенное безразличие разочаровало Лича, но при этом усилило его недоверие. Он вспомнил высказывание о французском лейтенанте Моргана, что тот никогда не бывает более бдителен, чем в тот момент, когда выглядит вялым, и мог поклясться, что у того был как раз вялый вид.

Последовала пауза, и опять взгляд пирата скользнул к мисс Присцилле. Он снова поклонился с показной галантностью.

- Надеюсь, мэм, следующее мое распоряжение не доставит вам неудовольствия или беспокойства. У меня есть основание так думать, - он неохотно оторвал от нее взгляд и повернулся к де Берни. - Я приказал кроме того построить и для вас хижину на берегу.

На этот раз де Берни проявил признаки досады.

- Так ли это необходимо? Нам здесь очень удобно, - и чтобы показать Личу, что он понимает его мотивы, француз презрительно добавил: - а бежать на корабле вряд ли мы сможем.

Лич потер подбородок и улыбнулся.

- Вас на борту трое: ты, он и твой слуга. А я знавал, как трое человек плыли на таком же большом корабле, как этот.

Де Берни поднял брови.

- Ей-богу, Лич, мне кажется, ты смеешься?