Глядя на широкую ленту шоссе, то нырявшую вниз, то вновь поднимавшуюся на пригорки, я все думал о том, что местность и обстановка во многом напоминают первые дни войны. Прорвавшись танковой группировкой в нашу оперативную глубину, Гудериан развивает наступление на Орел, чтобы затем идти на Москву. В июне танки фашистского генерала Манштейна тоже вырвались вперед и, проникнув в глубь нашей территории, заняли Даугавпилс, имея дальнейшей целью выход на Ленинград. В обоих случаях авиация противника господствовала в воздухе. Тогда мы вступали в бой с ограниченными силами, теперь 1-й гвардейский стрелковый корпус тоже только начинает зарождаться. Даже оперативная обстановка была схожей. В обоих случаях фланги были открыты и у нас и у противника. Видимо, и здесь нашему корпусу придется сражаться с врагом без соседей. Значит, пригодится накопленный нами опыт! Поведем активную разведку на широком фронте, будем наносить удары по флангам и тылу врага, встречать его из засад, нападать на штабы. Введем неприятеля в заблуждение относительно наших намерений и сил, а с подходом выделенных нам Ставкой войск организуем жесткую оборону и затем нанесем контрудар.

Эти соображения я высказал своим коллегам. Они поддержали такой замысел.

Днем 2 октября добрались до Тулы. Здесь, в городе знаменитых русских оружейников, еще не знали, что гитлеровцы прорвали оборону Брянского фронта и подходят к Орлу. Начальник связи корпуса подполковник А. Я. Остренко принес радиограмму. Ставка сообщала, что противник начал наступать на центральном участке Западного фронта, в районе Вязьмы. Это означало, что фашистские войска перешли в общее наступление на Москву.

Во дворе Тульского артиллерийского училища, куда мы заехали, на широком плацу стояли 152-мм гаубицы, 76- и 45-мм пушки, были собраны все учебные орудия, которые можно использовать в бою. Но транспорта училище не имело. Пришлось использовать городские автобусы. В полдень курсанты приступили к выполнению боевого задания.

Утром следующего дня штаб корпуса расположился в Мценске. Маленький городок напоминал растревоженный муравейник. По узким улицам двигались подводы с домашним скарбом, нескончаемым потоком шли люди.

Авиация противника подожгла городские склады, элеватор и железнодорожную станцию. Неприятель заметил на кладбище две машины; предполагая, что там размещен пункт управления, он стал бомбить его. Когда я достал из планшета карту, ко мне подошел старик.

- Ты, видно, будешь начальник? - спросил он.

- Да, - ответил я.

Он взглянул на меня глазами, наполненными горечью и страданием, и едва выговорил:

- Видишь, как получается: говорили, ни за что не допустим врага на нашу территорию, а на деле выходит по-другому. Прошло только три месяца, а неприятель к Москве приближается.

- Вот соберемся с силами, папаша, и погоним врага прочь, - сказал я.

Вскоре от встретивших нас командиров мы узнали, что штаб Орловского военного округа во главе с командующим генерал-лейтенантом А. А. Тюриным выехал в Елец; в Орел внезапно ворвались вражеские танки. Буквально за несколько минут до их вступления из Орла был эвакуирован эшелон тяжелораненых наших воинов благодаря расторопности военврача 3-го ранга С. С. Данкова.

Разыскав секретаря Мценского горкома партии Ивана Григорьевича Суверина, мы рассказали ему об обстановке и сообщили о наших намерениях. В тот момент Суверин руководил эвакуацией и одновременно организовывал из партийных, советских и комсомольских активистов партизанский отряд и подпольный райком партии.

Забегая вперед, скажу, что партизанский отряд Суверина, насчитывавший до 200 человек, оказывал большую помощь нашим войскам, действовавшим на орловском направлении. Ценные данные о противнике не раз доставляли нам партизанские разведчики В. Петрищев, В. Ложкин, А. Кудрявцева, Л. Дмитриева.

Вскоре к нам подъехал политработник из Москвы М. В. Зимянин²⁴

 и дал нам ценную информацию о положении на московско-вяземском направлении.

Во второй половине дня поступило первое боевое донесение от командира 36-го мотоциклетного полка Т. И. Танасчишина:

«В 12 часов дня 3 октября разведгруппа № 3 примерно в 8 - 10 км северо-восточное Орла столкнулась с противником, двигавшимся из города в направлении Мценска. Огнем из танка Т-34 подбили 2 танка, бронетранспортер и 3 мотоцикла противника. На поле боя враг оставил 8 трупов, а 3 танка отошли, взяв на буксир поврежденные танки».

Обстановка немного начинала проясняться. Чтобы узнать, какие приблизительно силы имеет противник в Орле, я решил выехать к Танасчишину. Часа через два мы с Куркиным были уже у мотоциклистов. На поле боя догорал немецкий бронетранспортер - свидетельство недавней схватки. Узнай тогда Гудериан, что против его бронированной армады сражалась наша единственная тридцатьчетверка лейтенанта Новичкова, фашистский генерал приказал бы расстрелять своих разведчиков. Но гитлеровцы были верны шаблонным представлениям о бое. Они решили, что за нашим танком-разведчиком движется множество боевых машин, и поэтому сочли за благо отойти в город.

Я поставил задачу Танасчишину: разведать обстановку в Орле. Утром следующего дня к нашей группе подъехали 4 мотоциклиста.

- Командир 34-го пограничного полка подполковник Пияшев, - представился один из них.

Я спросил Пияшева, какую задачу выполняет его полк и где он сейчас находится.

- В роще, в двух километрах отсюда. Должен идти на Орел.

- С этого момента вы подчиняетесь мне. Будем вместе бить врага.

Полку И. И. Пияшева было поручено оседлать шоссе Орел - Мценск и удерживать рубеж до подхода основных сил корпуса. Ночью было получено донесение от наших разведчиков, что они захватили 8 фашистов, подбив вражеский бронетранспортер. В числе захваченных были 2 унтер-офицера. Вскоре пленных доставили в штаб корпуса. На допросе они показали, что в Орле находятся части 4-й танковой дивизии из состава 24-го танкового корпуса 2-й танковой группы Гудериана. «Если это подтвердится, то мы окажемся в опасном положении, - подумал я, - ведь позади у нас пока нет никаких сил».

Сведения о противнике, полученные от пленных, нами были срочно доложены в Ставку.

Почти в те же часы в Мценск прибыл полковник Владимир Алексеевич Глуздовский, назначенный начальником штаба корпуса. Он привез из Москвы приятные вести: ночью должна прибыть 4-я танковая бригада, а вслед за ней 11-я танковая бригада, через 2 дня из резерва Ставки подойдут первые части 6-й гвардейской стрелковой дивизии.

На душе стало немного легче, однако тревога ни на минуту не покидала нас. Ведь Тула совсем рядом, а там - и Москва.

- Послать бы кого-нибудь из наших в Тулу, - будто прочитав мои мысли, предложил бригадный комиссар Сорокин. - Надо рассказать городским властям об обстановке, помочь организовать самооборону.

Предложение было своевременное. Три командира во главе с майором Ефимовым тотчас выехали в Тулу.

Когда майор Ефимов доложил первому секретарю Тульского обкома партии В. Г. Жаворонкову обстановку и цель своего приезда, Василий Гаврилович немедленно собрал партийный актив, на котором было решено иметь в городе 4 сектора обороны. Начальниками их назначили секретарей райкомов. Быстро были организованы вооруженные дружины и отряды. Зенитная артиллерия была выдвинута на такие позиции, чтобы она могла одновременно поражать воздушные и наземные цели, и в первую очередь танки противника. Во второй половине октября, когда враг подошел к городу, тульские рабочие совместно с военными товарищами под руководством В. Г. Жаворонкова отразили первые сильные танковые удары врага. Позднее сюда подошли воинские части, и, несмотря на сильный натиск численно превосходящих сил противника, прежде всего танков, все атаки были отражены. Тула осталась неприступной.

В ночь на 4 октября в Мценск прибыл эшелон с танками. Мы с Сорокиным поехали на железнодорожную станцию. Было очень темно, накрапывал дождь. У разгрузочной площадки виднелся длинный состав. Впереди пыхтел мощный паровоз. В пристанционном сквере стояли 2 штабных автобуса. В одном из них мы нашли заместителя командира бригады полковника П. А. Рябова и начальника штаба бригады майора П. В. Кульвинского, сообщивших, что первый эшелон 4-й танковой бригады прибыл в составе 16 танков. Его, как и другие части, провожал на фронт заместитель Председателя Совнаркома В. А. Малышев.