В эти же дни мы получили распоряжение командующего 27-й армией о выводе корпуса в резерв. Начали передавать боевые участки другим частям 27-й армии, но противник повел столь яростные атаки танками и авиацией, что нечего было и думать о выходе в резерв.
В те тяжелые дни к нам прибыл начальник артиллерии 27-й армии полковник Николай Михайлович Хлебников и оказал нам квалифицированную помощь, за что мы были благодарны ему.
Упорные оборонительные бои продолжались весь июль и часть августа, до тех пор пока мы не вышли к р. Ловать.
21-му механизированному корпусу, как и многим другим соединениям, которые приняли на себя первые удары врага, пришлось вести тяжелые оборонительные бои методом подвижной обороны. не имея соседей, с открытыми флангами. В мирных условиях мы. к сожалению, мало учились этому виду боя. Да и в инструкциях данный вопрос недостаточно был отражен. И все же в той сложной обстановке, учась буквально на ходу, корпус вместе с другими войсками Северо-Западного фронта сумел задержать наступление немецко-фашистских войск на Ленинград. В районе Западной Двины были созданы условия для подхода наших резервов в организации оборонительных рубежей. И не случайно Манштейн писал о тех днях: "Цель - Ленинград - отодвигалась от нас в далекое будущее..."19
.
Заслуги корпуса высоко оценила Родина: несколько сот воинов получили государственные награды.
В Москве
В июле 1941 г. Ставка приняла решение упразднить механизированные корпуса, их дивизии подчинить непосредственно армиям и приступить к формированию танковых бригад, полков и отдельных батальонов. Расформировали и 21-й мехкорпус. В конце августа меня вызвали в Москву для нового назначения.
Столица уже испытала налеты вражеской авиации. Началась эвакуация населения. Город посуровел. По улицам шагали патрули, повсеместно проводилось затемнение. Тем, кто находился в городе, казалось, что фронт еще далеко, что, хотя наши войска и отступают, скоро они вышвырнут захватчиков за пределы страны.
А между тем бои уже шли в районе Смоленска.
28 августа мне приказали явиться в Кремль, в Ставку. Всю свою сознательную жизнь я провел в строю. В центральных правительственных учреждениях бывать не приходилось. Шел в Кремль с большим волнением.
Не успел осмотреться в приемной, как ко мне подошел человек в штатском. Сначала показалось, что мы уже где-то встречались.
- Вы, наверно, с фронта? - спросил он.
- Да, только вчера.
- Давайте познакомимся. Моя фамилия Малышев. Я представился.
- Присядем. Хотелось бы кое-что спросить у вас. Присели.
- Скажите, как показали себя в боях наши Т-34?
- Очень хорошо. Танки противника T-IV с их короткоствольной пушкой по силе огня, маневренности и броневой защите не идут с тридцатьчетверками ни в какое сравнение.
- А как БТ и Т-26?
- Эти явно устарели. Еще до начала войны мы, танкисты, предлагали надеть на них дополнительную броню. Приходилось приспосабливать к этим машинам так называемые экраны, делать их своими силами в походных мастерских. Помню, в экранированный таким образом танк Т-26, где я находился, попало двенадцать снарядов. И ни один не пробил броню! Но это предложение не было реализовано.
- Решение в свое время состоялось, но не было доведено до конца, - с горечью сказал Малышев. - Но теперь мы проектируем новые машины. Хотите посмотреть модель?
- Хочу, конечно... Но меня могут вызвать.
- Найдут - это рядом.
Мы поднялись наверх. У входа в кабинет на табличке читаю:
"Заместитель Председателя Совнаркома В. А. Малышев"20
.
В кабинете Вячеслав Александрович взял со стола увесистую модель незнакомого мне танка. На башне - 2 пушечных ствола. Внешне машина напоминала тридцатьчетверку, только башня была перенесена к корме.
- Что подсказывает боевой опыт? - спросил Малышев.
- Честно? - Я с пристрастием разглядывал модель.
- Совершенно честно, что думаете.
- Тут две пушки. Значит, нужно иметь двух наводчиков, двух заряжающих. Габариты танка от этого увеличатся. Увеличится и вес машины, а следовательно, замедлится маневр. Может быть, лучше поставить одну пушку, но дать к ней побольше боеприпасов, посильнее сделать броню, особенно в лобовой части корпуса и башни. Побольше иметь горючего.
- Соображения серьезные, над этим следует подумать, - сказал Вячеслав Александрович.
Через несколько минут я вернулся в приемную. После того как часовой проверил пропуск, ко мне подошел командир:
- Вы товарищ Лелюшенко?
- Да.
- Прошу, товарищ генерал, заходите!
В кабинете я увидел И. В. Сталина и начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова. Сталин, задумавшись, стоял у стола, на котором лежала оперативная карта. Я представился. Он внимательно посмотрел на меня и спросил:
- Когда вы сформируете танковые бригады?
Видимо, Сталин полагал, что мне известно о новом назначении.
- Какие? Я не знаю, о каких бригадах идет речь.
- Разве?
- Я только вчера с фронта.
- Ну, хорошо. На вас возлагается ответственная задача. Товарищ Шапошников, подробно объясните Лелюшенко цель нашего, вызова.
Борис Михайлович сказал:
- Вы назначены заместителем начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии и начальником Главного управления формирования и укомплектования антобронетанковых войск. Вам поручается в сжатые сроки сформировать 22 танковые бригады. Материальная часть будет поступать с заводов страны " из ремонтных мастерских. План формирования в Главном автобронетанковом управлении есть. По мере готовности бригад докладывайте нам через товарища Федоренко или непосредственно в Ставку.
Затем Сталин спросил о фронтовых делах.
Я сказал, что, на мой взгляд, целесообразно восстановить в армии корпуса. Мне казалось также, что в полках надо иметь подразделения автоматчиков, а распыленные по стрелковым батальонам 82-мм минометы необходимо свести в полковые дивизионы, что дало бы возможность массировать огонь. Коснулся и некоторых других вопросов, в частности конструкции танков.
- Ваши предложения будут рассмотрены, - сказал Верховный Главнокомандующий.
В Главном автобронетанковом управлении меня встретил с газетой в руках майор А. Ефимов, который в числе других был направлен в Москву после расформирования 21-го корпуса.
- А наш-то Александр Михайлович по-прежнему бьет фашистов! - Он протянул мне "Правду".
Очерк назывался "Горяиновцы". Он рассказывал об ударе по одному из штабов противника, нанесенном 42-м мотострелковым полком А. М. Горяинова. Разгромив штаб, горяиновцы в числе трофеев захватили 2 автомашины с "железными крестами".
- Дерутся наши ребята отлично! - с завистью произнес Ефимов. - Скорее бы вернуться к ним!
- Потерпите. Придет время, и нас позовут, - ответил я.
Накануне Ставка послала генерал-лейтенанта Я. Н. Федоренко на Северо-Западный фронт для изучения боевого опыта. Временно обязанности начальника Главного автобронетанкового управления исполнять приказали мне.
В те дни довелось часто встречаться с Вячеславом Александровичем Малышевым, который руководил танковой промышленностью. Поражала его кипучая энергия. Будучи очень занятым человеком, Малышев не упускал случая встретиться и поговорить с фронтовиками-танкистами, терпеливо выслушивал их предложения и замечания. Он часто бывал на полигонах, где испытывались новые машины, провожал в действующую армию сформированные танковые соединения. Ему можно было позвонить поздно ночью или рано утром - Вячеслав Александрович был на рабочем месте. Он не имел привычки откладывать принятие решения. Работать с таким человеком было приятно и легко.
Малышев сплотил вокруг себя талантливых конструкторов, которые создали великолепные танки. Благодаря его неустанным трудам наша танковая промышленность в короткие сроки перестроилась на военный лад, стала давать фронту хорошие боевые машины. Блестящий руководитель с глубокими инженерными знаниями, Вячеслав Александрович был одним из выдающихся организаторов развертывания танковой промышленности в годы войны.