«Крымский излом» том 4. «Момент истины»
Часть 13. Операция Благовест.
15 апреля 1942 года, Полдень. Брянский фронт. деревня Дьяково. Хозяйство Бесоева.
Старший лейтенант ОСНАЗ Петр Петрович Вершигора
Ранней весной 1942 года, как раз в те дни, когда вся страна праздновала освобождение Пскова, Риги, Таллина и снятие блокады Ленинграда, я попрощался с политотделом 40-й армии и убыл в распоряжение отдела кадров Брянского фронта. К тому времени, как мне казалось, я уже пообтерся среди командного состава, и теперь мне отчаянно хотелось найти свое место на войне и покомандовать самому. Сам не знаю почему, но мне хотелось за линию фронта, то ли в рейдирующие части ОСНАЗА, совершающие глубокие прорывы в немецкий тыл, то ли к партизанам.
Как человек уже повоевавший, раненый и побывавший в окружении, я просто восхищался нашими советскими людьми сумевшими повернуть против немцев их же немецкую тактику и идти с ней от победы к победе. Конечно, мне многое дало общение с бойцами 13-й гвардейской дивизии и с ее командиром полковником Родимцевым, на командном пункте которого я, пользуясь экстерриториальностью корреспондента, просиживал целые дни, но действия частей ОСНАЗА казались мне чем-то запредельным.
По какому-то странному стечению обстоятельств, а может быть и по велению судьбы, когда я в отделе кадров Брянского фронта набрался наглости и заявил: «Хочу в ОСНАЗ» рапорту моему был дан незамедлительный ход. Не знаю, какие шестеренки военно-бюрократического механизма при этом провернулись, но уже в первых числах апреля я получил предписание и убыл в распоряжение своего нового начальства. При этом меня попутно переаттестовали из интенданта второго ранга, что соответствовало общевойсковому званию майора, в старшие лейтенанты ОСНАЗ. Злосчастные селедки мне больше не грозили.
Начало апреля это такое время, когда внезапно оседающие сугробы вдруг сереют и начинают таять, повсюду, поверх промерзшей земли разливаются бескрайние, подмерзающие по ночам лужи, а на пригретых солнцем южных склонах пригорков пробивается ранняя зеленая травка и первоцветы. Фронтовые дороги в это время превращаются во что-то невообразимое, в заполненных водой глубоких колеях тонут по самое пузо даже обычно безотказные полуторки. Так что двести километров фронтовых дорог от деревни Нижний Ольшанец в 15 километрах восточнее Ельца, где располагался штаб Брянского фронта, до места моего назначения, деревни Дьяково в 25 километрах севернее Мценска, я добирался чуть ли не неделю.
Мой новый командир, майор ОСНАЗА Николай Арсеньевич Бесоев, как и все кавказцы был скуп на лишние слова. Громче него говорил позвякивающий иконостас на его груди: звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, два ордена Красной Звезды, и совсем недавно учрежденные орден Отечественной Войны 1-й степени и Орден Кутузова 3-й степени. Повоевал мой новый командир немало и, судя по орденам, о его подвигах можно было бы написать не одну и не две приключенческие книги.
Прочитав мой документы, майор поднял на меня свои черные глаза, и некоторое время смотрел на меня будто на старого, почти забытого знакомого.
- Здравствуйте, Петр Петрович, - наконец сказал он после долгой паузы, - как говорят моряки, добро пожаловать на борт. Батальон, в который вы направлены служить, еще только формируется, но времени для расслабления и отдыха совершенно нет. Командованием перед нами поставлена очень важная задача в суть которой вы будете посвящены позднее. У ОСНАЗА вообще не бывает неважных задач.
Он снова смерил меня взглядом с ног до головы, - Со спецификой службы вы совсем еще незнакомы, да и все вакансии ротных и взводных командиров уже заполнены. Назначу ка я вас пока адъютантом батальона и моим заместителем по разведке. Справитесь?
Я судорожно кивнул, а майор все так же спокойно, не повышая голоса, сказал куда-то в пустоту, - Черданцева ко мне!
Пару минут спустя, в помещении штаба буквально из ничего материализовался невысокий, но очень мускулистый старший сержант, оказавшийся тем самым Черданцевым.
- Вот, - сказал мне майор, - старший сержант Черданцев, наш инструктор по физической и специальной подготовке. Ваша с ним первая задача, в кратчайшие сроки дойти до такой физической кондиции, чтобы в деле не выпадать из обоймы. ОСНАЗ дело жесткое и очень не хотелось бы, чтобы вы стали причиной гибели кого-то из ваших товарищей. Вам придется попотеть. Понятно?
Я опять кивнул, а майор продолжил, уже обращаясь к сержанту, - Сергей, дело ответственное. Товарищ перспективный, раз уж его к нам прислали, но происходит из кинорежиссеров, а они люди нежные. Конечно, товарищ уже повоевал и общее понимание имеет, но понимание пониманием, а физическая форма физической формой. И не увлекайся там, Брюса Ли ты из него все равно не сделаешь.
Майор Бесоев немного помолчал, переводя взгляд с меня на старшего сержанта и обратно, после чего добавил, - Теперь, Сергей, не в службу, а в дружбу, отведи товарища старшего лейтенанта к старшине, пусть экипирует и вооружит его - как и полагается настоящему офицеру ОСНАЗа.
Сержант козырнул, сказал, - Так точно тащ майор, - и мы вышли из помещения штаба на свежий апрельский воздух, но пошли сперва не к старшине, а в импровизированную батальонную столовую, оборудованную среди негустого сосняка под прикрытым маскировочной сетью навесом. Прибыл я перед самым обедом, а если учесть что за время мытарств от штаба фронта к месту назначения вел откровенно полуголодное существование, то кишки мои пели Лазаря и просили дать им хоть чего-нибудь перекусить.
И хоть меня царапнуло слово «офицеры» примененное вместо привычного «командиры» то столовая сразу рассеяла все мои опасения насчет того что я попал в какой то рассадник старорежимности. За грубо сколоченными деревянными столами как говорят в армии, прием пищи, осуществляли вместе и бойцы, и их командиры. Стоял такой особый гул, специфический только для армейской столовой, состоящий из смешавшихся воедино звуков жевания, чавканья, стука алюминиевых ложек и негромких голосов. Поверх этой какафонии в воздухе плыл запах борща, картофельного пюре и еще чего-то столь же вкусного, что рот мой сразу наполнился тягучей вязкой слюной.
Пока мы со старшим сержантом шли к раздаче, среди сидящих за столами, мой наметанный взгляд фронтового корреспондента сразу выделял ветеранов, отличая их от новичков. На первых их пятнистые стеганые камуфлированные куртки выглядели привычно и обношено, другим, пусть тоже бывалым бойцам, но новичкам в батальоне, обмундирование осназовского образца казалось еще непривычным, и носили они его буквально как корова седло. Новичков было много, очень много, что подтверждало слова майора о том, что батальон только формируется, и в то же время было явно заметно, что все новички не вчерашние призывники, а уже умелые бойцы прошедшие фронт и госпиталя. Судя по соотношению ветеранов и новичков, батальон или совсем недавно был ротой, или же понес в боях потери, выбившие из строя три четверти его состава.
На раздаче старший сержант еще раз смерил меня взглядом, потом указал на меня пожилому раздатчику и сказал, - Новенький, рацион номер пять.
- Сам вижу что новенький, Сергей Валерьевич, - проворчал раздатчик, после чего начал накладывать мне обед в алюминиевые миски, расставленные на жестяном подносе. Я подумал что этим количеством еды до полусмерти можно было бы укормить сразу троих изголодавшихся фронтовиков. Насколько столовая была неказиста внешне, настолько же роскошен в полуголодной воюющей стране был тот самый рацион номер пять. И лишь потом, вдоволь хлебнув тренировок от «сенсэя Сережи», я понял, что без столь обильного питания, бойцы и командиры просто протягивали бы ноги, а не превращались в идеальные живые машины по убийству себе подобных.
Старший сержант взял свою порцию, которая была еще даже побольше моей, потом проводил меня за стол, отведенный для управления батальона. Там я наскоро познакомился со своими новыми сослуживцами: начальником штаба, капитаном ОСНАЗ Петром Борисовым и замполитом батальона политруком Семиным. Чуть позже к нам присоединился и майор Бесоев. Как я понял из разговоров, с капитаном Борисовым майор воюет вместе с Евпаторийского десанта, а политрук Семин, хоть и бывалый волк, как и я, присоединился к батальону совсем недавно.