– Хм, – сказал Верховный, – мне довелось полюбоваться на эти ячейки в Гражданскую под Царицыным. Давайте поедем и посмотрим на эту вашу оборону поближе.

– Хорошо, – кивнул Василевский, – тем более, что там у нас сейчас проходит переподготовку поступающий из госпиталей и призываемый из запаса младший и средний комсостав стрелковых и артиллерийских подразделений, от командира отделения и командира орудия, до командира роты-батареи включительно. Артиллеристы учатся взаимодействовать с пехотой, и наоборот. Раньше этому уделялось совершенно недостаточно внимания.

– И давно вы этим занимаетесь? – спросил Сталин, остановившись у машины.

– С начала апреля, товарищ Сталин, – ответил Василевский, – скоро уже будет второй выпуск.

– Очень хорошо, – сказал Вождь, садясь в машину, – поехали.

На позиции навстречу высокой комиссии прихрамывая вышел грузный седой полковник.

– Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий, – сказал он, остановившись и приложив руку к козырьку фуражки, – Разрешите представиться, начальник особых стрелковых курсов полковник Селиванов Иван Никанорович.

От Сталина не ускользнули ни старорежимное обращение, ни внешний вид полковника, который с молодцевато закрученными усами и короткой седой бородкой даже в форме командира РККА смотрелся офицером и дворянином.

– Вольно, товарищ полковник, – сказал Верховный, и огляделся, – Как я понимаю, вы начинали службу еще в старой царской армии, и воевали в Империалистической?

– Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий, – ответил полковник Селиванов, – воевал в Карпатах, в Железной бригаде небезызвестного генерала Деникина. Командовал ротой, батальоном, и даже, временно, полком. Дослужился до подполковника. После тяжелого ранения летом шестнадцатого был признан полностью негодным к военной службе, и списан в отставку подчистую. В междуусобной смуте не участвовал ни в каком качестве, поскольку по состоянию здоровья сумел избежать мобилизации как в колчаковскую, так и в Красную армии.

– Подполковник Селиванов, – сказал Василевский, – с самого начала войны пытался добровольцем пойти на фронт. Но в военкомате ему сначала было отказано. Потом о нем вспомнили, когда мы начали разыскивать специалистов по окопной тактике прошлой войны. При переаттестации подполковнику Селиванову было присвоено очередное звание, после чего Управлением Кадров он был направлен сюда, руководить Особыми Стрелковыми Курсами.

– То что товарищ Селиванов сам вызвался пойти на фронт – это очень хорошо, – сказал Сталин задумчиво, – мы видим, что против немецкого нашествия поднялся весь наш народ, Но, давайте поговорим о деле.

Товарищ полковник, как вы, командир с большим боевым опытом империалистической войны, оцениваете данную схему полевой обороны, построенную по Наставлениям, выпущенным нашим Генштабом?

– Положительно оцениваю, товарищ Верховный Главнокомандующий, – ответил полковник Селиванов, окидывая взглядом изломанные зигзагом линии траншей полного профиля, линии малозаметных проволочных заграждений, блиндажи и дзоты в шесть накатов, присыпанные землей и замаскированные дерном, и такие же зигзагообразные ходы сообщения, связывающие все это между собой в единое целое. – Пехотой без длительного обстрела тяжелой артиллерией такую оборону прорвать невозможно. В шестнадцатом году такая линия считалась бы абсолютно неприступной.

– Очень хорошо, что неприступной, – сказал Сталин, еще раз внимательно оглядывая деловито живущие своей учебной жизнью позиции. – Скажите, товарищ полковник, а почему у вас тут так много народу? Ведь здесь явно больше девятисот штыков?

– Товарищ Сталин, – сказал Василевский, – для повышения плотности войск на направлениях главного удара противника, в качестве временной меры, мы решили перейти на схему комплектования стрелковых частей принятую в старой армии. Стрелковый полк временного штата включает в себя четыре батальона, в каждом из которых имеются четыре роты, состоящие из четырех взводов.

Сделано это было по двум соображениям. Во-первых, поступление маршевых пополнений в уже имеющиеся на фронте части противнику отследить заметно сложнее, чем переброску целых подразделений. Во-вторых, командование полков стоящих в обороне от четырех месяцев до полугода уже должно было хорошо изучить местную обстановку, а вновь прибывшим понадобится на это время, которого у них может и не быть. Кроме того, для повышения устойчивости обороны мы дополнительно насыщаем автоматическим оружием войска, предназначенные для отражения немецкого наступления, тем более, что наша промышленность это уже позволяет.

В штат стрелковых отделений дополнительно введен один ручной пулемет Дегтярева. Для увеличения темпа огня пехотные пулеметы Дегтярева снабжены переходными блоками питания, позволяющими им использовать металлические ленты от авиационного пулемета ШКАС, сейчас повсеместно снимаемого с вооружения авиационных частей. Кроме того, в каждой роте один взвод считается противоштурмовым, и вооружен пистолетами-пулеметами Шпагина образца 1942 года. Немецкая пехоте, когда она пойдет на приступ этих позиций, мало не покажется.

В качестве средства ПТО стрелковых частей планируется использовать реактивные гранатометы, выпуск которых наша промышленность наращивает ежедневно. Главная задача первого рубежа обороны – пропустив танки над собой, плотным огнем отсечь от них пехоту. Как вы уже видели, в глубине обороны, примерно в километре, находится вторая линия обороны, построенная по принципу противотанковых опорных пунктов, на которой находится легкий артиллерийский дивизион в составе двенадцати орудий ЗиС-3, пробивающие борт и корму немецких танков примерно с полутора-двух километров. Если танки противника начнут утюжить окопы, то они будут расстреляны нашими артиллеристами. Так что задерживаться на линии окопов немецкие танкисты не будут, и, невзирая на отставшую пехоту, попытаются пойти вперед. А там их уже будут ждать новые сюрпризы.

– Понятно, – сказал Сталин, – Значит, основную угрозу для нашей обороны представляет германская тяжелая артиллерия. Кстати, а как с этой самой тяжелой артиллерией обстоят дела у противника?

– Непосредственно с материальной частью значительно хуже чем у нас, товарищ Сталин, – ответил Василевский, – все орудия германской артиллерии спроектированы до тридцать третьего года, и имеют значительно меньшую дальность огня, чем соответствующие им по калибру и мощности орудия Красной Армии. Кроме того, в ходе зимней кампании под Москвой, в Крыму, на юге, и под Ленинградом, немецкая армия понесла огромные потери в тяжелой артиллерии. Мы же, напротив, вернули себе больше половины тех тяжелых орудий, которые были утрачены нами в западных округах в самом начале войны. В чем немцы нас до сих пор превосходят, так это в наличии механической тяги, а значит, и в маневренности артиллерии на поле боя. Но мы тоже постепенно решаем эту задачу, и вопрос маневренностью вскоре будет закрыт.

– Насколько серьезны эти потери, понесенные германской артиллерией, и какое количество орудий немцы могут выставить против нас этим летом? –спросил Сталин.

– В германской армии, – ответил Василевский, раскрывая свою записную книжку, – вся артиллерия делится на артиллерию РГК, дивизионную артиллерию и орудия непосредственной поддержки пехоты. Ни на армейском, ни на корпусном уровне, самостоятельных артиллерийских частей в вермахте нет. Артиллерия РГК, придвинутая в ходе их последнего наступления вплотную к Москве, Ленинграду и Севастополю, уничтожена нами почти полностью. Потери дивизионной артиллерии, включающей в себя по одному артиллерийскому полку на каждую пехотную моторизованную или танковую дивизии, можно посчитать исходя из количества окруженных и уничтоженных немецких соединений.

В ходе зимней кампании нами было окружено и уничтожено до пятьдесяти немецких дивизий, без разделения их на пехотные, моторизованные и танковые. При штатной численности немецкого дивизионного артполка в тридцать шесть легких 105-миллиметровых и восемнадцать тяжелых 150-миллиметровых гаубиц, потери вермахта получаются примерно на уровне тысячи восьмисот легких, и девятисот тяжелых орудий. Потери достаточно тяжелые. Но, зная привычку немецкого командования обирать части находящиеся на спокойных, с их точки зрения, участках фронта, необходимо предполагать, что группировки, выставленные противником на направлениях главного удара, будут оснащены артиллерией в соответствии со своей штатной численностью. По данным нашей разведки сейчас немцы снимают с консервации две с половиной тысячи 150-миллиметровых гаубиц периода Первой мировой войны, по своим характеристикам примерно соответствующих нашей шестидюймовой гаубице образца пятнадцатого года. С учетом этого количества орудий и штатной артиллерии дивизионного уровня можно ожидать в полосе группы армий Юг примерно семь-восемь тысяч орудий всех калибров, из которых примерно половина будут тяжелыми.