Давид больше ничего не сказал и не спросил. Вернулся Родзянский через два часа, сделал перевод. Ошеломленный Давид долго не мог вымолвить ни слова. Потом махнул рукой и Родзянского увели. Давид сделал жест рукой по горлу вошедшему братку, тот согласно кивнул головой. Больше Родзянского никто не видел.

   Давид достал две рюмки, Дед сразу же возразил:

   - Я не буду, у меня дома девушка ждет, надеюсь, что не спит еще...

   - Как знаешь.

   Он налил себе и выпил, подошел к сейфу, открыл, покидал имеющуюся наличность в сумку.

   - Здесь три миллиона долларов, хватит?

   - Пока хватит, - ответил Дед, - могу я надеяться, что еще парочку позже добавишь?

   - Скромный ты, Дед, оказывается, это всего одна десятая процента от полученной суммы получается. Ни хрена себе, отхватил бы ментяра пять арбузов. Удивляюсь тебе все время, злюсь иногда, но вижу, что ты правильный человек и верный, не первый раз доказываешь свою преданность на деле, а не словами. Чем займешься сейчас?

   - Отдохну несколько дней, а там что скажешь. Кстати, девочка моя адвокат, но клиентов у нее пшик. Пусть поработает под моим личным контролем. В дела я ее посвящать не намерен - помочь по-приятельски, подсказать или вовсе клиента забрать: сам решу.

   Он отдал визитку Давиду.

   - Я тебя понял, Дед, и услышал, ступай к своей девке.

   - К девушке, - поправил его Дед.

   - К девушке, - согласился с улыбкой Давид и похлопал его по плечу.

   Константин вернулся домой в четыре утра. Эльвира встретила его на входе, упала на грудь, прижимаясь и целуя всего.

   Костя опустил тяжелую сумку на пол.

   - Что ты, мое солнышко, что ты, так спать и не ложилась? - он прижал ее к себе, целуя в щеки и шейку.

   Она отрицательно покачала головой.

   - Солнышко... как ты хорошо сказал, ласково. Что-нибудь поешь?

   - Нет, милая, коньячка немного выпью и спать.

   - Милая, - улыбнулась она, - ты никогда мне такого не говорил.

   - Это не я сказал, это душа или сердце, они сами говорят, без влияния мозга.

   - Правда?!

   Эльвира прижалась к нему на кухне, но быстро кинулась к бару, достала коньяк и два бокала, налила грамм по сто в каждый. Константин сходил в коридор, забросил сумку на антресоли и вернулся.

   - Есть повод выпить? - спросила Эля.

   - Особого нет, просто хочется снять нервное напряжение. Завтра мы отдыхаем, ты на работу не идешь. Выспимся, поездим по магазинам, купим тебе что-нибудь.

   - А тебе?

   - И мне купим. Ты почему спать не легла? Я же предупредил, что приду поздно.

   - Переживала... на ночь ушел ведь... адвокат... Боюсь я, Костя, вдруг что-нибудь случится, что мне потом делать - в тюрьму передачи носить? О худшем вообще молчу. Как мне без тебя потом жить?

   - Солнышко ты мое... когда ты со мной - никакая темнота мне не страшна. В твоем бывшем доме много вещей? Надо завтра перевезти все.

   - Это не мой дом, Костя, я снимаю квартиру, маленькая двушка-хрущевка. Кухня - не повернуться, два на два метра. Из вещей только одежда, посуды совсем немного. Мебель, телевизор, холодильник - все хозяйское.

   - Родители у тебя есть, в смысле живы?

   - Папа мастер по ремонту автомобилей, мама медсестра, живут в соседнем городе, братьев и сестер нет. Хотела их сюда переманить, все-таки областной центр, не периферия, но денег на квартиру нет, сама, как видишь, снимаю.

   - Снимала, - поправил он ее, - можно и у нас пожить, если не долго. Зови, пусть приезжают, купим твоим родителям квартиру с нормальной кухней, не два на два метра.

   Эльвира посмотрела на него даже не удивленно, а непонятливо.

   - Ты сам то понял, что сейчас сказал?

   - Что я сказал? Что с твоими родителями я жить не хочу. Обижайся, не обижайся, но вместе мы жить не будем. Квартиру я, вернее мы, им купим, пусть приезжают к нам в гости, даже ключи можем дать. Что я сказал? - повторил он, - ничего больше не сказал.

   - Это правда?

   - Нет, кривда. Пойдем, спать пора.

   Эльвира глянула на бокалы, Константин улыбнулся:

   - За тебя, солнышко, - и опрокинул все содержимое в рот, как водку.

   Она отпила половину, и Костя унес ее на руках в спальню.

   Утром они встали поздно, повалялись, полюбезничались в постели. Эля надела свою рабочую юбку с блузкой.

   - Кушаем и в магазины, а то у тебя даже халата домашнего нет.

   - Тогда лучше сначала перевезем мои вещи, потом уже в магазины.

   Они позавтракали и уехали. Костя не знал, где раньше жила Эльвира, она назвала адрес, и он приехал безошибочно. Район города на отшибе, старые пятиэтажные дома, которым в пятидесятые годы прошлого столетия радовались, как чуду. Обшарпанный подъезд и пятый этаж. Костя поднимался первым и сразу увидел сидевшую на полу и спящую парочку в возрасте.

   - Ничего себе... на бомжей не похожи, - тихо произнес он.

   - Это мои родители, - также тихо ответила Эльвира.

   Они, услышав разговор, проснулись.

   - Доченька, - вскочила мать первой и обняла ее, - мы поздно приехали, надо было предупредить, конечно, - она глянула на часы, - ничего себе, полдень уже, ты где была, Эля?

   Отец тоже встал и обнял ее.

   - Ты бы открыла быстрее, - попросил он.

   Эльвира засуетилась, отомкнула дверь, и отец пулей влетел в квартиру. Следом за ним пошла в туалет мать. Костя оглядывал жилье - старая мебель еще Брежневских времен, даже телевизор, наверное, еще был черно-белым, но тогда этот предмет уникальный.

   - Бедно я живу, Костя? - спросила с тревогой Эля.

   - Ты здесь не живешь, - ответил он, - собирайся, родители тоже с нами поедут. И никаких комплексов, представишь меня родителям, как мужа.

   - Костя...

   - Это не обсуждается, - перебил он ее.

   Родители сходили в туалет, вымыли руки и появились в большой комнате, если можно ее назвать большой.

   - Знакомьтесь, это моя мама, Яна Федоровна, папа, Анатолий Поликарпович, а это мой муж - Дедушкин Константин Николаевич, для вас просто Костя.

   Он кивнул головой матери, пожал руку отцу.

   - Доченька, ты даже не говорила, что у тебя парень есть... и сразу муж, - не знала, что больше сказать мама.

   - Ладно мать, чего теперь разговоры разговаривать, жили бы счастливо, большего нам не нужно. Накрывай на стол дочь, будем знакомиться с твоим мужем и нашим зятем.

   - Со столом мы повременим, Анатолий Поликарпович, Эля здесь не живет, мы заехали ее вещи забрать. Как раз и поможете собраться, а у нас дома и отметим знакомство по-настоящему.

   - У вас дома? - спросила Яна Федоровна.

   - Да, у нас дома, - подтвердил Костя, - у Эли теперь свой дом, наш дом и она больше не снимает квартиру.

   Родители больше ничего не спрашивали, помогали собираться. Костя ничего не складывал, стоял и сопел носом, если можно так выразиться. По мелочам набралось много всего, за два раза не увезти. Посуду он заранее просил не брать, дома все было.

   - Эля, у тебя есть любимые вещи, которые дороги тебе как память, например, или по другой причине? - спросил Константин.

   - Мой домашний халатик, я к нему привыкла и мне в нем комфортно. Простенький, но мне нравится. Ты не станешь возражать, если я буду ходить в нем?

   - Нет, конечно.

   - Тогда больше ничего нет, только фотографии, я их в отдельную маленькую коробочку положила.

   Раздался звонок в дверь.

   - Кого там еще принесло? - удивленно спросила Эльвира.

   - Это, наверное, грузчики, я пригласил.

   Он открыл дверь, братки Давида вежливо поздоровались с ним. Константин вытащил из коробки домашний халат, забрал маленькую коробочку с фотографиями.

   - Так, мужики, забираем все вот это, - он обвел рукой кучу коробок, - и уносим на мусорку, потом свободны, спасибо.

   - Как это на мусорку? - услышала и возмутилась Яна Федоровна, - это же вещи. Ты их зарабатывал, покупал? Эля, ты что молчишь, доченька? Твой муженек обычный грабитель и вор, я сейчас полицию вызову.