- Показания двух проституток против показаний двух полицейских - сомнительное алиби, гражданин Дедушкин.

   - С этим трудно спорить и я не собираюсь, - не стал возражать он, - но есть и другой факт, который неоспорим. У меня на столе дома стояла кинокамера, кто-то из девчонок, видимо, трогал ее и случайно нажал пуск. На видео не видно половых органов. Так ... небольшая эротика, но запись качественная и лица опознаются легко. Там стоит дата и время - с одиннадцати до часу дня я был дома с девушками и ни на каком месте преступления не был. Экспертиза легко докажет подлинность видеозаписи. Почему меня оговорили полицейские - понятия не имею. Я их никогда не видел, очной ставки или опознания у меня с ними не было.

   - Как же не было? - удивился прокурор, - в деле имеется протокол опознания от десятого числа. Вас опознали полицейские в здании отдела милиции в присутствии понятых.

   Дедушкин рассмеялся и враз посерьезнел.

   - Вот это и страшно, господин прокурор, когда дело шьют белыми нитками. Любой сотрудник СИЗО вам скажет, что десятого числа меня никуда не вывозили. Они этот день хорошо помнят. Меня тогда в камеру к стукачу перевели, и он напал на меня, пришлось, защищаясь, повредить ему руку. Стукач сказал, что сам упал, ему наложили гипс. Этот день все хорошо помнят - и зэки, и сотрудники СИЗО, даже если документы на мой вывоз сфабриковали. Все коридорные подтвердят мои слова и ДПНСИ, именно он за режим отвечает. Я понял, что свою невиновность смогу доказать единственным способом - сбежать и прийти в прокуратуру с доказательствами и просьбой о проведении объективного расследования. В ходе побега я никому урона здоровью не нанес. Прошу назначить другого следователя на это расследование, хотя там полицейские все в руках держали, а их к материалам дела и ко мне вообще не подпускать. Мне крови не надо и жалобу я писать не стану, только разберитесь во всем побыстрее.

   - Да-а, ваше сообщение достаточно серьезно, - забарабанил пальцами по столу прокурор, - но требует проверки. Я попрошу вас побыть немного в другом кабинете.

   Он вызвал секретаря и попросил пригласить своего заместителя.

   - Павел Игнатьевич, это сбежавший из СИЗО Дедушкин, пока пусть у вас в кабинете побудет. Он сам добровольно к нам явился, представив доказательства своей невиновности в инкриминируемом ему деянии. Но требуется все проверить. Он не опасен, отпустить я его пока не могу, но от полиции его оградить необходимо.

   Заместитель прокурора согласно кивнул головой и пригласил Дедушкина с адвокатом пройти с ним. Прокурор вызвал к себе следователя, который вел это дело и ожидал в соседнем кабинете.

   - Вы что творите, черт бы вас побрал, совсем с головой не дружите? У мужика алиби, а вы его в СИЗО определили, протокол опознания липовый состряпали, в камере прессуете.

   - Извините, но никакого опознания я не проводил и вообще еще подозреваемого не допрашивал. Опера попросили время на камерную подготовку, дескать сам во всем сознается.

   - Опера попросили, - передразнил следователя прокурор, - а теперь ты расхлебывать их беспредел станешь. Немедленно его с розыска снимай и выноси Постановление о замене ареста на подписку. Иди в суд, доказывай теперь обратное. Девок допроси, которые его алиби подтверждают, экспертизу видеозаписи назначь. Работай, как хочешь крутись, но в СИЗО он вернуться не должен, иначе сам под следствие пойдешь.

   Дедушкин вечером расписался в Постановлении о замене меры пресечения на подписку о невыезде и вместе с адвокатом уехал праздновать свое освобождение к Давиду.

   Давид удивлялся способностям Деда - липовые свидетели: не вопрос. Но как можно сделать видеозапись сегодня с прошлой датой? Можно, оказывается, если хорошо постараться и изменить программу видеокамеры. Не простой этот десантничек, ох, не простой.

   Спецы вора пояснили, что видеокамеру необходимо вскрыть и перепрограммировать дату. Для этого необходима спецаппаратура, а у них ее нет. Экспертиза, конечно, покажет, что запись не монтировалась и вполне естественна.

   Давид после нескольких рюмок водки подозвал к себе Деда:

   - Что ответишь на мое предложение о работе моим адвокатом?

   - Я юрист, но в адвокатуру меня не тянет. Там надо экзамены сдавать или зачеты какие-то.

   - Не вижу проблемы, - возразил Давид, - завтра же все сдашь и корочки получишь. У тебя талантище, а ты его в землю зарываешь. Вывернуться из такой ситуации с наркотой - отделать полицейских, забрать у них героин и остаться на свободе: это же нонсенс. Не-ет, ты мне нужен как адвокат, а не наркокурьер, этого дерьма у меня вполне хватает.

   - Противно мне, честно сказать, после СИЗО адвокатской деятельностью заниматься. Но одно другому не мешает, если для разнообразия иногда чем-нибудь серьезным заняться. Например, в переговорах поучаствовать, морду менту набить, но это так, для физической разминки. Деньги надо делать серьезные, Давид, не хочется в стороне быть. Но тебе решать, ты главный. Как скажешь, так и будет.

   - Вот это правильно, - обрадовался законник, - оформим тебя адвокатом и про бизнес не забудем.

   Утром Давид проснулся в постели с молоденькой девочкой. Голова трещала от выпитого, и он сразу же отправил девчонку. Выпил стакан морса залпом и вернул девчонку обратно. Отравленный водкой организм, словно перед смертью, требовал немедленного размножения. Покувыркавшись в постели и облегчившись, он отправил девушку снова. Выпил еще стакан морса, горячий крепкий чай и растворимую таблетку аспирина. Постепенно приходя в нормальное рабочее состояние, он задумался. Из головы не выходил это проклятый Дед. Злость и обида постепенно угасали, он попробовал поставить себя на его место. Я бы все сделал, чтобы выжить, начал рассуждать он логически, а расписка его действительно единственная защита. В другом варианте я бы его точно грохнул, не раздумывая особо. Значит, он защищался, а не хотел меня обидеть или унизить. Чего это я вдруг на его сторону встал? Совсем не на его сторону, просто рассуждаю логически. Деда проверили, переговорили с его одноклассниками, одногруппниками по юрфаку, подняли личное дело в военкомате - действительно писарем служил в ВДВ. С ментовкой он не связан никак. Но откуда такие познания и умения? Этот вопрос не давал Давиду покоя. Был бы мент - понятно, они тоже там умеют конспирироваться дай боже. Есть специальный отдел по негласному внедрению, про который кадры и то толком ничего не знают. Но этот весь на виду, можно личное дело подстроить, бумажки нужные подложить или убрать, но друзей и одноклассников не подчистишь.

   Давид взял из бара бутылку водки, но потрогал голову и поставил водку на место. Хватит, а то опять напьюсь с утра. Он глянул на часы - ничего себе утро, три дня уже.

   - Разреши, Давид?

   В спальню заглянул Смола.

   - Че тебе? Знаю, что три часа уже, горит что-нибудь?

   - Данные по армии Деда получили.

   - Да знаю я. Писарем служил в десанте, сам его личное дело смотрел, военком показывал. Че опять надоедаешь?

   - Не писарем, это в личном деле он писарь, а на самом деле совершенно другой специалист.

   - Особист что ли? Вот гнида, еще хуже цветным оказался. А я то думаю - откуда у него такие познания и крутизна. Сука...

   - Не особист, Давид, не особист.

   - А кто тогда? В армии, извини, ментов нету. Правда сейчас Президент и там полицию ввел, но Дед еще раньше служил, до этого Указа.

   - Мне с его сослуживцем удалось пообщаться, в кабак его сводил, водочкой угостил, с девочками познакомил...

   - Ты че себе, Смола, рейтинг набиваешь, - перебил его Давид, - я тебя как облупленного знаю - просадил деньги сам с проститутками, а теперь на сослуживца валишь. По существу говори.

   - Так я и говорю, в разведвзводе он служил, лучшим в их подразделении числился. Там их не только рукопашному бою учат, там учат убивать подручными средствами - камнями, ложками, зубочистками, а не только ножами, сюрикэнами и саперными лопатками. Учат отключать сигнализацию, вскрывать замки. Таких посылают в тыл врага, чтобы он мог языка притащить, документы из сейфа выкрасть, в здание незаметно проникнуть.