Судя по всему, делить с ним одну кровать никто не собирался. Первым признаком чего стала подушка, влепившаяся ему в лицо. Вторым — богиня Дестини, вскочившая на ноги прямо на его кровати и крепко сжавшая кулаки.

Она попыталась изобразить правый хук, но Морган обхватил ее за талию и перебросил через плечо.

— Спасибо, но на одну ночь мне травм хватило. — Он таскал ее из комнаты в комнату, вверх и вниз, и время от времени придерживал за задницу. — Скажи, когда увидишь пол, который тебе покажется удобным, — сказал он, — потому что я буду спать в своей постели. Ты можешь спать там со мной, Чудозаноза, но одна — ни за что на свете.

Дестини дернулась у него на плече.

— Ты гадский морской хрен. Ты просто хочешь, чтобы все было по-твоему.

— Можешь смело поставить на это арочный контрфорс[12]. Кстати, у моей матери случился бы сердечный приступ, услышь она, как женщина произносит «хрен». Но обо мне можешь не беспокоиться, потому что мой чувствует себя прекрасно, когда ты дергаешься и вообще шевелишься. — Дестини застыла, как будто зациклилась на сказанном, а Морган продолжал: — Интересно, «хрен» — позитивное слово?

— Мне хрены нравятся, — приглушенно сказала она. — В смысле, в общем и целом. Так что да, «хрен» — очень даже позитивное слово.

Морган откашлялся:

— За все говорить не могу, но мой мне определенно дорог.

— Тут мне нечего сказать. Твой я пока не видела.

Пока? Морган чуть не споткнулся.

— Когда-нибудь я вас познакомлю.

— Поживем — увидим.

По крайней мере, это не было категорическим «нет». Так они и стояли посреди комнаты смотрителя — Дестини висела на плече у Моргана, а он краем глаза поглядывал на ее задницу. Вокруг повсюду были полки, заставленные масляными фонарями и мерными стаканами. Среди них примостилась и коробка с надписью «Фитили», а еще две кухонные воронки, три банки керосина и даже одно пожарное ведро.

— Эта комната сойдет?

— Пошел ты на радугу.

— Скажи слово на Х, и я с радостью покажу тебе наверху, как именно туда ходят. И тогда уж точно никто из нас не будет думать о том, кому где спать.

Дестини ахнула:

— Я никогда не произношу слово на Х. И если ты прямо не можешь удержаться, хрен с тобой, говори «буй», но только в крайнем случае.

— Разве я произносил такое вслух? Ну прости, ты меня до ручки доводишь. — Ради собственного душевного здоровья Морган поставил на пол свою сексапильную ношу.

Дестини расправила на себе футболку, на которой было написано «С лицензией на экстаз», и трусики с надписью «Когда замерзнет ад». Между двумя этими кусочками ткани открывался сногсшибательный вид на гладкую загорелую кожу.

— Ведешь себя, как медведь, которого потревожили во время спячки, — проговорила она, вырывая Моргана из состояния глубокого созерцания.

«Пусть так, — мысленно согласился он, — но медведь явно мужского пола». Потому что ему срочно требовался секс.

— Я не собираюсь спать на полу, — заявила Дестини и для убедительности тряхнула волосами.

— Я тоже. Рад, что мы это выяснили. — Он взял ее за руку и потащил обратно в спальню. — Хватит расстояния в тридцать сантиметров, или сразу установим лимит в метр?

— Пятнадцать сантиметров.

Морган наградил ее оценивающим взглядом:

— Видимо, с математикой у тебя нелады.

— А у тебя, видимо, нелады с половым воспитанием, — усмехнулась Дестини.

— Вот оно что. Понимаю, к чему ты клонишь. Думаешь, если я окажусь в тридцати сантиметрах от тебя, то расстояние между нами тут же сократится до пятнадцати сантиметров?

— Ага. В конце концов, кровать не люксовских размеров, да и ты, наверное, тоже…

— Кто бы говорил. Во-первых, ты недооцениваешь мои сантиметры. А во-вторых, предлагаю, скажем так, держать мои внушительные мужские отличия подальше от твоих женских ухищрений и повесить между нами шторку.

— Как в «Это случилось однажды ночью»[13]? Шутишь, что ли?

— Смирись. Разумеется, мы застрянем в одной постели, но спать будем раздельно. Более или менее.

— Это твое окончательное решение?

— Определенно.

В тот же миг Дестини оказалась так близко, что прижалась к Моргану голым животом. Он тут же пожалел, что в рубашке. Она коснулась пальцами мочки его уха:

— Думаешь, я смогу тебя завести?

— Само собой, я так не думаю. Я это знаю. Ты уже это сделала. Вряд ли я смогу нормально выспаться, но, по крайней мере, не сломаю себе позвоночник.

— Продолжай ваять между нами «иерихонские стены», и такая участь может постигнуть твой член.

— Предупреждение принято к сведению. Член уже корчится в муках понимания.

Хотелось бы ему, чтобы в ее глазах не сияла так ярко надежда.

— После нашей необъятной бельесушительной паутины осталось хоть немного веревки? — спросила Дестини.

— Давай проверим. После вас, — Морган жестом предложил ей идти вперед, театрально поклонившись последней паре своих трусов и ее нижнему белью.

И почему только им никогда не приходилось оказываться в нижнем белье одновременно? У подножия лестницы он включил свет, чтобы видеть, как она идет вперед.

Он уже наигрался в джентльмена.

Джентльмены спят на полу. Джентльмены не занимаются сексом.

В чулане под лестницей Морган нашел еще один моток веревки.

— Святой «капюшон монаха»[14]! — воскликнула Дестини. — Наверное, ты и правда часто тут бывал, раз уж можешь хоть что-то найти в этой черной дыре.

— Капюшон монаха? — переспросил он и резко развернулся, наткнувшись на нее. Пришлось поддержать Дестини, чтобы не дать ей упасть. — Это еще к чему?

— Это растение, которым давным-давно пользуются ведьмы для приготовления летучих мазей. В том смысле летучих, в каком, скажем, летают от марихуаны. Ходят слухи, что если пролить кровь на цветы «капюшона монаха», то это решит исход войны. Хотя, конечно, я ни разу не пробовала.

— Это больше, чем мне хотелось знать, — отозвался Морган.

Однако откровенное напоминание о том, что она якобы ведьма, помогло ему вернуть самообладание. И он не знал, что тревожит его больше: сведения о какой-то там траве или страх перед тем, что Дестини может каким-то образом подозревать о его прошлом. Пусть даже он не был монахом… в буквальном смысле этого слова.

Натянув веревку между изножьем и изголовьем кровати, они вместе набросили на нее одно из одеял Дестини, которое притворилось стеной и поделило кровать на две половины. Стоя на кровати, Дестини посмотрела на Моргана поверх «стены»:

— Это случилось однажды с ведьмой.

— Это приглашение или обещание?

— Это наблюдение. Премного благодарна, но на этот раз стены Иерихона не падут.

Через несколько минут Морган устроился в постели, как мертвец в гробу. Такое сравнение должно было ему помогать, однако очень скоро до него дошло, что при разделении кровати обязательно поднимается температура. На несколько сотен градусов выше нормальной. Раз уж нельзя было переводить этот жар в шкалу секса (а когда было можно?), Морган встал, избавился от одежды, оставшись в одних боксерах, и открыл второе окно.

Дестини тихонько хихикала, слыша, что он делает, и Морган запылал еще сильнее от смущения, пока она не начала напевать:

— Разве может сказать хоть кто-то,

Что он пялился на мою попу

Или слюни пускал, наблюдая,

Как под майкой грудь выпирает?

Но решил он непоколебимо,

Что преграда непроходима.

Никаких поцелуев в живот —

Он на губы повесил замок.

Покоряясь своей судьбе,

Пожелаю удачи себе.

Морган приподнялся на локте, смущенный, но все же очарованный. Ей нужна удача? Для чего? Чтобы сопротивляться ему? Исходя из опыта общения с ней и ее сестрами, он догадывался, что Дестини назвала бы это заклинанием, но ее слова показались ему совсем не волшебными, а очень даже соответствующими сложившимся обстоятельствам.