Затем фотограф усадил сестер на подставки, отобрав у них букеты, которые разложил на старинных столиках, призванных играть роль заднего плана на новом фото.

— На этот раз по центру будут синие волосы, — сказал он, расправляя длинные юбки так, чтобы прикрыть подставки, и наклоняя головы тройняшек друг к другу.

— Всю жизнь мечтала о том, чтобы сфоткаться аки три мушкетера, — съязвила Сторм.

Отступив назад, фотограф деловито откашлялся и сделал первый снимок.

— За это фото, юная леди, я мог бы получить награду, будь ваши волосы светлыми, какими им и положено быть.

Стоило Сторм вскочить на ноги, как на ее плече оказалась чья-то рука, удержавшая ее от того, чтобы пройтись по уязвимым местам чувака с камерой.

— Приятель, — обратился к придурку голос Эйдена, — если бы я ее не остановил, ты уже пел бы сопрано[7]. Сторм уникальная. Великолепная. Ослепительная. И нам она нравится такой, какая есть. Так что извинись или будешь иметь дело со мной.

— Айе[8], и со мной тоже, дибильное ты трепло. — Рори, зять Сторм, тоже встал на ее защиту. Его примеру последовала и оставшаяся часть свиты молодоженов.

После того как фотограф принес свои извинения, Эйден схватил Сторм за руку и потащил ее с балкона на лестницу.

— Ты спятила, ты в курсе? Что ты собиралась делать? Сбить его с ног?

— Ты чего на меня-то орешь? — прошипела Сторм.

— Потому что не могу стукнуть его.

— Вообще-то я обдумывала вариант с кастрацией. А что? Какие-то проблемы?

— Ага, меня сейчас вырвет. — Положив ладонь на затылок Сторм, Эйден прижался лбом к ее лбу. — Ты пахнешь… ягодами… или полевыми цветами. — Сделав глубокий вдох, он выдохнул и отступил назад. — Наверное, у меня аллергия.

— Твоя аллергия попахивает боязнью перед обязательствами.

— Мой лосьон после бриться называется «Независимость». Если что здесь и попахивает, то это он. Я пользуюсь им, чтобы подчеркнуть физическую силу и мужество, и ношу этот запах с гордостью, можешь не сомневаться.

Сторм провела носом по его щеке, а затем и по шее, чтобы с головой окунуться в аромат.

— А мне нравится. — Ладно, надо признать: она хотела не только понюхать Эйдена, но и снова привлечь его внимание. Ни за какие коврижки она не позволит такой мелочи, как устная декларация независимости, встать у нее на пути. — О моих духах говорят, что у них страстный, порывистый и возбуждающий аромат. Черная смородина и ландыш. Фруктово-цветочная композиция, так сказать.

— Как и ты, — отозвался Эйден, все еще стоя слишком близко.

— По-твоему, я возбуждающая?

— Нет, по-моему, ты тот еще фрукт.

Не успела Сторм хоть как-то отреагировать, как нарисовалась Дестини и, схватив Эйдена под руку, утащила его вниз по лестнице. Сторм оставалось только принять руку Моргана и последовать за ними.

В главном зале пары остановились, чтобы официально поприветствовать гостей и принять поздравительные аплодисменты. Затем все последовали к праздничному столу и принялись разбирать карточки с именами, чтобы найти свои места.

Сначала сели Кинг и Хармони, за ними — свита молодоженов. Сторм наклонилась вперед, чтобы увидеть дальний конец стола, где сидели Эйден и Дестини.

— Чтоб меня! Каким макаром я буду соблазнять его отсюда?

— Никуда он не денется, — отозвался Морган.

— Я что, сказала это вслух?

— Боюсь, что да.

— Сохранишь мой секрет?

— Это ни для кого не секрет, Синевласка.

Сторм поникла.

— Неужели все так очевидно?

На несколько мгновений Морган поднес ко рту кулак, как будто пытался скрыть улыбку.

— Очевидно? — переспросил он наконец. — Да у тебя на лбу написано «Я прусь от Эйдена». К твоему сведению, чем активнее ты будешь его преследовать, тем быстрее он сломается.

У Моргана, оказывается, была потрясная улыбка. Кто бы знал? Чувство юмора, кстати, тоже имелось. И весьма недурственное. Сторм расслабилась.

— Это не то, о чем ты подумал.

— Ну да, все дело в ревущем ребенке, которого ты собираешься найти, — закончил он за нее. — Теперь послушай меня: этот ребенок и вполовину не пугает Эйдена так, как ты.

— Не суди меня, Морган. Не у меня одной тут надписи на лбу. У тебя, например, неоном горит «Мне нужно переспать с Дестини».

— Как раз здесь ты не права. У меня нет необходимости в сексе. — Целую минуту что-то мерцало в глазах Моргана, пока, в конце концов, он не зашелся в приступе неподдельного, искреннего, бесхитростного смеха. — Как ты смотришь на то, что за время ужина мы с тобой познакомимся поближе? — предложил он, отсмеявшись.

— Лады. О чем хочешь поболтать?

— Ты расскажешь мне о тайнах Дестини, а я выложу тебе секреты Эйдена.

— По рукам.

Весь ужин они развлекали друг друга дикими историями об Эйдене и Дестини.

— А ты заметила, — спросил Морган, — что всякий раз, когда мы смеемся, Эйден едва не укладывается грудью на стол и хмурится в нашу сторону?

— Вот и славненько, — ответила Сторм, удивившись тому, как быстро пришло время для свадебного торта. Через несколько минут она уже вгрызалась в кусок шикарного красного бархатного торта[9], украшенного морскими ракушками из глазури, которые по цвету сочетались с платьями сестер.

— Свита танцует, — вдруг сказал Морган. — Присоединимся?

Сторм встала с места, но — елки-палки! — Эйден уже танцевал с Дестини.

— Н-да, приятного мало.

— Мне тоже ужасно нравится идея танцевать с тобой.

— Я не то хотела сказать…

— Ну естественно. Давай так: когда гости начнут присоединяться, мы поменяемся партнерами. Беру на себя всю ответственность.

— А ты клевый чувак, ты в курсе?

— Скажи об этом своей сестре, — сказал Морган, уверенно приближая их пару к паре Дестини с Эйденом.

«Обязательно скажу, — мысленно пообещала Сторм, — но Дес ни за что мне не поверит».

Морган постучал Эйдена по плечу, и когда тот отступил в сторону, Сторм скользнула в долгожданные объятия:

— Сюрприз!

Независимый, куда там!

Он чувствовал себя каким-то… неполным, с тех пор как встретил эту ураган-ведьму. Просто охренительно! С самой церемонии ему не терпелось вернуться к ней. Ему нравилось держать ее в объятиях, и это зверски его бесило.

Срочно нужно было раздобыть смирительную рубашку.

Эйден всеми силами пытался скрыть свои порывы, танцуя со Сторм так, словно она была манекеном из ближайшего универмага, пока она не споткнулась, наступив ему на ногу.

— Что это было? — спросил он, восстанавливая нарушенное равновесие.

— Если относиться ко мне, как к резиновой кукле, рано или поздно я сдуюсь. Как и любая другая женщина. Ты пытаешься избегать меня?

— Ну конечно же, нет.

Пока Кинг и Хармони произносили свои клятвы, у Эйдена случился момент истины. Он вдруг отчетливо понял, что самое верное решение — не приближаться к Сторм и на пушечный выстрел до конца вечера, затем — пока не истекут две недели неожиданного даже для него самого салемского отпуска, а потом и до конца жизни. И Эйден серьезно беспокоился насчет того, что такой вариант возможен, только если землетрясение расколет землю пополам, а они со Сторм в этот момент окажутся на противоположных сторонах пропасти.

Ему нужно было собраться и пережить свадебный прием и бесконечно длинный вечер (причем эпитет подошел бы не только к вечеру), не теряя бдительности и не поддаваясь разбушевавшимся гормонам. Только так у него получится защитить Сторм от своего ненадежного образа жизни, подчиненного единственному правилу: никаких обязательств.

Кроме того, Эйден надеялся, что ему удастся защитить не только Сторм от себя, но и свой рационально безопасный и четко продуманный мир — от нее.

Значит, пора было действовать.

— А ты пытаешься меня соблазнить? — спросил он в свою очередь.