Аристид ничего не сказал, написал свое имя и вернул крестьянину черепок.

Покидая Афины, Аристид поднял руки к небу и воскликнул:

— Пусть никогда не настанет для Афин тяжелый час, который заставит их вспомнить об Аристиде!

Прошло три года. Для Афин наступил тяжелый час. Фемистокл понимал, какую помощь может оказать Аристид в это трудное время. Забыв вражду, Фемистокл добился возвращения Аристида.

Аристид едва пробрался на Саламин сквозь ряды вражеских кораблей.

«Нас окружают», — подумал он.

С этим известием Аристид пришел к Фемистоклу, как только высадился на берег.

— Если есть в нас хоть капля разума, — сказал Аристид, — забудем о раздорах и отдадим наши жизни на благо Греции. Все море покрыто вражескими судами. Волей-неволей придется вступить в бой. Скажи об этом Эврибиаду.

— Я принимаю твое предложение, — отвечал Фемистокл. Он помолчал немного, а затем добавил: — Я не хочу таиться от тебя. Знай же, персы окружили нас по моему совету. Эллины не хотели сражаться на море, а ведь это единственная возможность разгромить варваров. Иди же ты к стратегам и убеди их, что нет у нас другого выхода. Тебе поверят больше, чем мне.

Но стратеги, выслушав Аристида, продолжали колебаться. И только тогда они поверили в то, что персы действительно окружили остров, когда к берегу причалила триера, едва вырвавшаяся из рук врагов. Моряки с ужасом рассказывали, что несметное множество громадных судов заполнило пролив. Тогда начались приготовления к бою.

Наступило утро рокового дня. Ксеркс был твердо уверен в победе. На высоком холме, как раз против пролива, поставили золотой трон под расшитым пестрыми шелками балдахином. Рядом с ним расположились писцы, приготовившись запечатлеть все моменты победоносного сражения. Царская свита заняла свои места вокруг трона. Наконец появился Ксеркс.

Долгое время стояла тишина, никто не решался ее нарушить.

Фемистокл ожидал, когда станет крепчать ветер с моря. Это всегда происходило к концу дня, и тогда усиливалось волнение в проливе. Это время Фемистокл выбрал для начала сражения. Он отдал приказ повернуть триеры носом к противнику. Легкие суда греков покачивались на волнах без всякого вреда для себя. Тяжелые с высокой кормой персидские корабли испытывали сильную качку, сбивались с курса и поворачивались бортами к неприятелю.

— Вперед, сыны Эллады! Освободим храмы и могилы предков! Бой идет за все! — раздался призыв на одной из триер.

И на всех трехстах повторили этот клич.

Диким ревом ответили персы, готовые наброситься на эллинов. Но греки опередили их. Одна триера вырвалась вперед, врезалась в персидское судно.

И начался жестокий бой.

Триеры таранили вражеские корабли с бортов, цеплялись медными крюками за нос и корму, срывали обшивку кораблей. Персы нападали недружно, с трудом поворачивались в узком проливе, сталкивались друг с другом, мешали своим наступать. А греки, легко маневрируя на быстроходных триерах, теснили врагов, метали в них копья и рубили мечами, взбираясь на их суда. Победные клики эллинов смешивались со стонами и воплями поверженных врагов.

Сражение продолжалось до поздней ночи. На персидских кораблях, находящихся позади, не знали, что происходит впереди. Они продолжали наступать, теснили своих же, мешали им и, толкаясь в узком проливе, ударялись друг о друга бортами, ломали и таранили свои же суда. Началось позорное бегство.

Увидев это, Ксеркс встал с трона, разорвал от горя свои одежды и диким, пронзительным воплем огласил всю окрестность.

Греки одержали блистательную победу, славнее которой еще никто не одерживал на море. Но, несмотря на это, война не была окончена.

Ксеркс спешно отправился в Сузы, оставив в Беотии большую армию во главе с Мардонием. Он все еще не терял надежды сломить сопротивление греков. Но при этом и Ксеркс, и его военачальники понимали, что до тех пор, пока Афины и Спарта действуют вместе, с ними будет трудно справиться. Нужно расколоть их союз, посеять между ними вражду. А может быть, привлечь на свою сторону одно из этих государств?

Но как этого добиться? И Мардоний решил действовать хитростью. Неужели афиняне устоят, если персы предложат им союз на выгодных условиях?

С этим предложением явился к Аристиду царь Македонии, давно связанный с персами.

Вот что ему велено было сказать:

— Заключите союз с персидским властелином, и он простит вам все ваши прегрешения против него. Он вернет вам захваченные у вас земли, он даст вам в придачу еще новые, какие вы пожелаете. Храмы и здания будут восстановлены, сокровища возвращены.

Не успел Аристид ответить персидскому посланнику, как явились к нему спартанцы. До них дошли слухи, что Ксеркс хочет нарушить их союз, и они испугались: а вдруг афиняне изменят им и согласятся вступить в союз с персами?

— Мы обещаем вам, — сказали спартанцы Аристиду, — в продолжение всей войны содержать ваших женщин и детей. Не изменяйте нам и продолжайте вместе с нами бороться за свободу!

Гордый ответ дал Аристид тем и другим послам:

— Стыдно спартанцам уговаривать афинян защищать их родину за плату. Только враги могут не знать, что нет на свете такого количества золота, чтобы заставить афинян продать свободу.

Еще резче прозвучал ответ персам. Указав рукою на солнце, Аристид сказал:

— Пока солнце сияет на небе и следует по своему неизменному пути, афиняне не перестанут воевать с персами и мстить за свою разоренную страну, поруганные храмы и оскверненные могилы.