Дойдя до администрации Матадор повернулся, в надежде обнаружить девушку, и, не обнаружив её, уже хотел почесать промеж рогов, как вдруг по шлему, с верху кто‑то постучал. Он поднял голову и обнаружил смотрящую на него сверху мордашку рыжей лисы.

— Спасибо! — сказала она и лизнула его нос, после чего резво спрыгнула с импровизированного транспорта и умчалась в сторону администрации города.

— На, тебе, здрасти! Откуда лиса? — он, всё‑таки, почесал промеж рогов, сняв шлем, и спросил сам себя: — А где эта… с ушами?…

Глаза немного привыкли к темноте, и Алиса увидела фигуру человека, сидящего к ней спиной. Он неподвижно сидел на бревне лицом к обрыву, ведущему к тёмному дремучему лесу. Она подошла поближе, оглядываясь по сторонам.

Она находилась на вершине скалы. На пятачке в десять метров было довольно светло. Небо сияло россыпью звёзд, а на горизонте в полосках тоненьких облаков висел большой светящийся шар луны.

На обтесанном бревне сидел Родериг и невидящим взглядом смотрел на луну. Алиса хотела было высказать всё, что она думает о таком безответственном бесчеловечном подлеце, но, взглянув в его лицо, закрыла рот, так и не дав словам гнева сорваться с губ.

Лицо было словно высечено из камня: оно не выражало никаких эмоций, а взгляд остановился на луне. Лишь слёзы неспешной струей текли по лицу, изредка капая с подбородка. Алиса, перейдя в человеческое обличие, подошла к Родеригу и уселась прямо на скалу у его ног.

— Что случилось? — спросила она, едва слышным шепотом.

Он никак не прореагировал на её вопрос. Тогда она положила голову к нему на колени и взяла его руку. Она сама начала, двигая его рукой, себя гладить. Спустя минуту она отпустила его руку. Родериг, не отрывая взгляда от луны, начал сам гладить её.

— Всё зло, совершенное тобой, к тебе вернётся непременно… — проговорил он, не прекращая гладить Алису. — Я много зла совершил за свою жизнь. Я… даже не убийца. Я — маньяк по заказу. Я столько раз убивал людей, что стал воспринимать это, как должное. Я этим жил и… И я не знаю, в какой момент стал забываться. Может, в тот момент, когда заказчики прирезали мою сестру? Я резал их очень медленно, смакуя их боль. Месть — это очень приятное чувство… Нет, не тогда. Чуть — чуть попозже: когда нашёл тело сёстры на помойке… Да, наверное, тогда. Я её отмывал и одевал в чистую одежду, когда заметил синяки и следы того, что её насиловали… Что было дальше, я не помню, но на той городской свалке не осталось ни одного живого бомжа, чтобы рассказать мне о том времени…

Он замолчал на несколько минут, но не переставал гладить Алису.

— Родериг… Я тебя люблю… — едва слышно произнесла она.

— Ты полюбила монстра… — произнёс он, а спустя пару секунд засмеялся. Засмеялся истеричным смехом: — Ха — ха — ха, судьба — злодейка! Как же ты так подгадала тварь? Как ты, сука, выбрала момент! Ха — ха — ха!

Он вскочил с места и, метаясь из стороны в сторону, продолжал материть судьбу и, успокаиваясь, упал на карачки. Он бил скальный выступ кулаком и продолжал сквозь зубы говорить, словно обращаясь к самой скале.

— Сколько раз я слышал: "Судьба своё возьмет!"? Сколько раз я смеялся им в лицо, перерезая глотку?

Алиса с испугу обратилась в звериную форму: она с опаской наблюдала за Родеригом. Шерсть на загривке встала дыбом, а хвосты встали торчком, словно три огненных протуберанца. Родериг же в форме полуволка продолжал бить скалу, орать и материть судьбу.

— И в тот момент, когда я нашёл то, что показало путь, ты… Ты, тварь, решила у меня забрать всё?… — он успокоился и снова начал плакать. — Ты не оставила ничего… Ни права на смех, ни на радость, ни на любовь, ни на жизнь… Ты, тварь, даже на смерть мне права давать не хотела…

Он ещё долго ругал и материл судьбу, пока не вымотался и не развалился на спине, уставившись в звёздное небо.

Алиса начала потихоньку, с опаской, приближаться к Родеригу. Подойдя вплотную, она ткнула носом ему в щеку и тихонечко, шёпотом спросила:

— Что случилось?

— Я заключённый, на принудительном психиатрическом лечении. Такой же как ты, но другой… Сегодня был суд, а судья оказался отцом пацана, которого я прирезал по приказу заказчика. Ослушаться я не мог — у них была Нара… Я сделал, как они сказали, но они, всё равно, убили её… — рассказывая это, он периодически останавливался и замолкал на несколько секунд. — Я резал их с удовольствием: с криками и мольбой о пощаде… Я получал удовольствие. А потом я три дня искал Нару по помойкам всего города…

Родериг снова замолчал на несколько минут. Алиса легла рядом, под правую руку и ткнула носом в неё. Родериг снова начал гладить её.

— Сегодня мне огласили приговор. Меня хотели кремировать, но я напомнил судье о просьбе его сына: я перед смертью дал им поговорить… Перед смертью он сказал отцу: "Пап, если заклятый враг попросит тебя сделать услугу перед смертью — не отказывай: даже он, держа нож у моего горла не отказал. Не будь хуже него, пап. Я люблю тебя и маму! Прощай."… Мне часто снится этот парень и этот разговор… Судья дал мне возможность умереть в игре… У меня 99 дней…

Алиса лежала рядом и боялась шелохнуться. Она боялась спугнуть руку Родерига — единственного родного человека в обеих реальностях. Из глаз огненно — рыжей лисы текли слёзы, но она ни одним звуком не выдавала, что плачет.

— Я люблю тебя, Алиса! За столько лет, я первый раз что‑то или кого‑то полюбил… — сказал он, немного погодя.

Алиса не ответила, она обратилась в девушку и, склонившись над ним, взглянула ему в глаза. Копна длинных рыжих волос скрыла их лица. Они ещё долго лежали, обнявшись и скрывшись от всех за огненно — рыжей занавеской, на скале под названием "Обломанный клык" в лесу под названием "Логово вервольфа".

Конец отступления

Окрестности замка " Терновый крест"

— Мотя, чего‑то мне не нравится эти ребята. Ощущение, что это не клан инкогнито нас нанял, а братки с луны свои разборки крутят. — негромко сказал ЛегОлас.

— Угу. Мне тоже так показалось. Клан не представили, цели не известны. Привили вот к этому форту и стреляй. Ни плана, ни войск… Мутят они что‑то. — Ответил Мотодор.

" Укреплений мы не видели, армии тоже. Тут по моему просто акция устрашения" — отписался Таблеткин.

— Ушастый, предоплату они внесли?

— Да. И договор подписали. К нам никаких вопросов.

— Чего мусолить тогда? Не один или хрен? Заряжай! — скомандовал Мотодор.

ЛегОлас достал арбалет и начал раскладывать его.

— Таблеткин, ты дом на земле себе уже просмотрел? — спросил тауран.

"Смотрим. Больно дорого выходит. Тут ещё загвоздка есть. То, что с нас налог дерут не про что, это ерунда. Я тут разговаривал вчера с иммиграционным центром земли. Если кртко, то положение такое. Либо мы приезжаем и сразу устраиваемся оба на работу, либо нас депортируют обратно. И пофиг им на имущество. Я долго ругался с ними. Даже начальнику ихнему звонил. И денег предлагал и угрожал. Короче у них приказ сверху. С луны принимать только высококлассных спецов. Всех остальных заворачивать. Сейчас жена шерстит на счёт работы на земле." — отписался Таблеткин.

— Может ну её нафиг эту землю? — спросил Мотодор. — У меня вон, земля на марсе есть. Можешь кусок земли неподалёку поискать. Построить больничку, капсул туда навести, транспорт медицинский, дроидов, да домик для себя. Оно тебе надо на этой земле кочевряжится? Детей учиться понятное дело на землю, а тебе то, что там делать? На марсе ведь тоже неплохо устроиться можно. Пока там разруха, будет тяжело, но ты же не один. Подниму хозяйство и тебе помогать буду. С голоду не помрем, да и вместе оно всякого веселее. А там глядишь и ушастого к себе перетащим. Ретрансляторов ему поставим на всей территории и через ту же капсулу к дроидам подключим или вообще его капсулу в робота засунем и будет у нас живой мех! Будет с нами работать и помогать. Он ведь кроме капсулы, да коридоров больничных и не видал ничего. А так вроде почти нормальная жизнь…