Я работаю в этом баре уже года три. После свалившейся на меня «славы» два года назад, Джереми уволил меня — еще бы. Ему не нужен изгой в таком популярном месте. Но уже через пару недель попросил меня вернуться. Без меня бар потерял свою уникальность. Нет, я не хвастаюсь и не преувеличиваю, просто констатирую проверенный факт.

— Хвала небесам! — Джереми возвёл руки к небу, увидев меня. — Где ты была всё это время?

— Ты не поверишь, — хмыкнула я.

— Я думал, что сойду с ума. — Он положил руку мне на плечо, но потом отдёрнул её, будто обжёгся.

Несмотря на то, что Джереми позволял мне работать здесь, я все же оставалась для него опозоренным существом. Словно эта печать каждый раз вырисовывалась у меня на лбу.

— Я тоже думала, что сошла с ума…

Я выглянула из подсобки.

— Ого, — присвистнула я. — Сегодня прям аншлаг.

Зал действительно был забит до отказа пьяной частью населения нашего городка.

— Я шепнул, что ты вернулась. — Самодовольство — его второе я.

— Ну что ж, — я взяла в руки микрофон, — давай начнём.

Я вышла на сцену, но в темноте меня никто не увидел. Джереми включил прожектор позади меня. Он светил мне в спину, создавая мой силуэт. Люди, находящиеся в баре, могли видеть только его. Так и было задумано, и не только после публичного унижения. Я пела так уже три года. Первоначально из-за моего возраста, ведь я была слишком юна. А сейчас мы просто не могли показать моего лица.

Только силуэт и голос.

В баре «Только пьяные» есть маленькая особенность — так называемый «Стол заказов». Сбоку стоит монитор, где представлен список песен, которые можно заказать, и которые я исполняю вживую.

Мой голос очень нравится зрителям. О нем много говорят в городе, пытаясь догадаться, кому же он принадлежит. Но никто даже представить себе не может, что наслаждаются голосом той, кого сторонятся, обижают и унижают ежедневно.

Мне нравится это осознавать. У меня даже есть фанаты.

Кто-то заказал песню The Pretty Reckless — My Medicine.

Хм, ну что, поехали…

— Somebody mixed my medicine, — начинаю хриплым голосом, и толпа взрывается.

Я вижу, что им нравится. Они двигаются в такт мелодии, подпевают, кричат.

Боже, как же я скучала по этой эйфории. Это круче алкоголя или наркотиков. Я нахожусь в центре внимания, но при этом меня никто не видит. Они ненавидят, презирают Жаки — маленького изгоя, с печатью этого долбаного позора — но наслаждаются мной — тенью с голосом то ангела, то демона. В зависимости от выбранной песни.

Я подаю знак Джереми, и он выносит мне барный стул. На его лице улыбка от уха до уха. Вечер только начинается.