И вот, мои молитвы дошли до Господа - долгожданный мир настал. Хвала Всевышнему. И вам хвала дети мои, ибо в Святом Писании говорится: “Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими”.

- Аминь, - сказал, осенив себя крестным знамением, император Михаил, - пора подвести черту под всем случившимся. Окончательно мы поставим крест на нашей вражде с Японией после моего брака с дочерью императора Мацухито. Я попрошу вас, Ваше преосвященство, как следует подготовить мою будущую супругу к принятию таинства Крещения, и начать обучение ее русскому языку. А когда я наведу порядок в своей столице и провожу в последний путь брата, то после окончания траура мы и подумаем о свадьбе.

- Сандро, - обратился ко мне Михаил, - что еще слышно в мире? Когда мы будем в точке рандеву с “Цусимой” и “Адмиралом Ушаковым”?

- Ваше величество, - ответил я, - пришли отрадные новости из Кореи. Из Фузана в Нагасаки вышли два парохода с рисом, захваченных ранее в ходе проведения блокады Японских островов. Пусть подданные вашего будущего тестя почувствуют, что война закончилась. Через желудок благие мысли порой лучше доходят до ума. Надо подкормить изголодавшихся японцев.

- А тебе Мишкин, - уже неофициально обратился я к царю, - надо подумать о европейских делах. Они, пожалуй, будут потруднее, чем дела тихоокеанские. Там придется действовать без опоры на эскадру адмирала Ларионова. И противник наш будет хитрее и коварнее, чем сыны Страны Восходящего солнца. Ну, впрочем, и с этими справимся. Как говорил Петр Великий: “Природа произвела Россию только одну, она соперницы не имеет!”

17(04) марта 1904 года. Полдень. Тихий океан. 20 миль восточнее входа в Токийский залив. Борт АПЛ “Северодвинск”.

Великий князь Александр Михайлович.

Мы подошли к точке рандеву. Сигнал о появлении крейсера “Цусима” должен был нам подать эскадренный миноносец “Адмирал Ушаков”. Хотя, какой он миноносец - по водоизмещению он будет, пожалуй, поболее некоторых наших крейсеров. А уж по вооружении и огневой мощи это как “Новик”, “Богатырь”, “Боярин”, “Аскольд” и “Варяг” вместе взятые…

На “Цусиме” должны находиться японская невеста Мишкина и ее духовник, епископ Николай. Именно он должен в пути подготовить принцессу Масако к таинству крещения. Епископ прекрасно знает японский язык, знает характер и душу японцев, и ему будет легко склонить дочь японского императора сменить древнюю веру предков на православную.

Очень важно, чтобы приобщение будущей императрицы российской к новой для нее жизни прошло мягко, без нажима и насилия. Хотя японские женщины приучены с детства к тому, что мужчина - глава семьи, и долг супруги - выполнять все пожелания мужа. В этом есть определенная прелесть, но я неплохо зная японских женщин, которые, порой, при внешней покорности, держат своих непутевых мужей в ежовых рукавицах.

Мне вспомнилась молодость. Служил я тогда на корвете “Рында”. Во время нашей стоянки в Нагасаки я обзавелся “временной женой” из японской деревеньки Инасса. Она не чаяла во мне души, называла меня “Сан” - сокращенно от имени. “Сан” по-японски означало “господин”. Я и был ей господином. Свое особое почтение ко мне она стала оказывать тогда, когда ей наши офицеры рассказали о том, что я родственник русского императора, и приглашен к самому “божественному Тэнно”.

Кстати, моя “временная супруга” научила меня немного разговаривать по-японски. Правда, во время приема у императора, когда я сидел за столом по правую руку от супруги микадо я набрался храбрости и попытался заговорить с ней на ее родном языке. Сперва она выглядела чрезвычайно удивленной. Я повторил сказанную мною фразу. И императрица неожиданно для меня рассмеялась. Тогда я счел наиболее уместным выразить ей по-японски мое восхищение по поводу достигнутых Японией успехов.

После этого императрица издала странный горловой звук. Она перестала есть и закусила нижнюю губу. Ее плечи затряслись, и она начала истерически смеяться. Японский принц, сидевший слева от нее и слышавший наш разговор, опустил в смущении голову. Крупные слезы катились по его щекам. В следующий момент весь стол кричал и смеялся. Куда только подевалась хваленая японская сдержанность! Я очень удивился этой веселости, так как в том, что я сказал, не было и тени юмора. Когда смех немного утих, императрица подала знак принцу, и он обратился ко мне ко мне по-английски:

- Позвольте узнать, где Ваше Императорское Высочество изволили научиться японскому языку? - вежливо спросил он с глазами полными слез.

- А что, разве я говорю плохо? - спросил я.

- Совсем нет! Вы замечательно говорите, но видите ли, вы употребляете особый местный диалект, который… Как бы вам это объяснить?.. Можно узнать, как долго вы находились в Нагасаки и не проживали ли вы в округе Ионассы?

Тут настала моя очередь засмеяться. Я понял, что те слова, которым меня научила “временная жена”, был, гм, весьма специфическими…

Я улыбнулся, вспоминая те давние счастливые годы. Но тут раздалась команда командира атомной подводной лодки капитана 1-го ранга Верещагина: “Приготовиться к всплытию…”

Там же. Тогда же. Борт крейсера 1-го ранга “Цусима”.

Маркиз Ито Хирабуми.

Несколько часов назад мы вышли в море. В точке рандеву, неподалеку от входа в Токийский залив, нас поджидал “корабль-демон”, русский эскадренный миноносец “Адмирал Ушаков”. Именно там и должна была произойти встреча нового императора России с принцессой Масако. На душе у меня была гордость и грусть. Гордость - из-за того, что дочь нашего божественного императора станет женой русского императора. А грусть - потому, что, фактически ее брак - уступка побежденных победителю. Сказать честно, при других обстоятельствах подобный брак был бы невозможен.

“Корабль-демон” мы увидели почти сразу же после того, как вышли из Токийского залива. Я знал, что он увидел нас гораздо раньше. После своего полета на чудесном воздушном корабле русских, я уже ничему не удивлялся. Но, как оказалось, зря. То, что я вскоре увидел, поразило меня до глубины души.

Когда наш крейсер приблизился к “Адмиралу Ушакову”, мы увидели, что русский корабль стоит неподвижно, словно ожидая кого-то или чего-то. И тот, кого они ждали, пришел…

Море рядом с нами неожиданно вскипело, расступилось, и из его глубины всплыло… Я даже не нашел слов, чтобы описать ЭТО… Оно было похоже на “Аякаси” - морское чудовище, живущее в пучинах океана. Помню, как моя почтенная матушка пугала меня, когда я был совсем несмышленым мальчишкой, рассказывая страшные истории об этом гигантском морском змее, который топил лодки рыбаков.

Видимо, такие страшные истории в детстве слышал не только я. Один из моряков, стоявший рядом со мной, побелел, как снег на вершине Фудзиямы, и истерично завопил, глядя на существо, всплывшее рядом с крейсером, - Аякаси! Он нас сейчас всех потопит! Спасайтесь!

Но я вдруг понял, что никакое это не чудовище, а военный корабль. Он был веретенообразной формы, с хвостовым плавником, похожим на рыбий, словно тот подводный корабль Капитана Немо, который был описан французским писателем Жюлем Верном. На боевой рубке этого удивительного корабля был изображен андреевский флаг, какой-то герб и летящая над волнами чайка.

Вскоре в рубке открылась дверь, и оттуда появились несколько человек, одетых в оранжевые жилеты. Я взял из рук подошедшего ко мне офицера бинокль и стал рассматривать тех, кто приплыл на этом чудесном подводном корабле. К своему удивлению, я узнал императора Михаила, адмирала Ларионова, русского священника Николая и своего старого знакомого Великого князя Александра Михайловича.

От “Адмирала Ушакова” отчалил быстроходный катер, который подскочил к борту подводного корабля. Приплывшие перебрались на катер, и он стремглав помчался к трапу, спущенному с правого борта русского эскадренного миноносца.

Минут через пятнадцать тот же катер был уже у борта “Цусимы”. С крейсера был спущен трап, по которому на борт нашего корабля поднялся Великий князь Александр Михайлович.