Флоренция, как-то разом ясно понял Артур.

Каким чертом его занесло во Флоренцию?

Поправка – не его, а их.

Имс сидел сбоку, тянул вино из стакана, щурился со света в полумрак и расхлябанно ковырялся во рту зубочисткой. Слишком расхлябанно. Судя по всему, он был напряжен до предела.

– Ну и где носит этого дундука? – пробормотал он.

Артур машинально отпил чай, стоявший перед ним в большой белой чашке. Чай был отвратительным.

– Вот я же зарекался с ним работать, – проворчал Имс. – Это ты меня уговорил. Я скоро начну подозревать, что вас связывают более нежные отношения, чем все думают! Ну как он опять тебя развел! Да и меня тоже – это же я повелся на картины! Вот идиоты, а!

Артур вовремя прикусил язык, чтобы не спросить, кто развел, какие картины и почему идиоты. Откуда-то от стены мелькнула тень, и вот уже за их столиком сидел щекастый блондин с по-монгольски прищуренными глазами, одетый во что-то удобное и дорожное, неприметного цвета. Объемную сумку он опустил рядом на стул.

– Кобб, твою мать! – ласково приветствовал его Имс.

– Я тоже рад тебя видеть, – кивнул блондин.

Далее Артур некоторое время молча впитывал разговор, который показался ему китайской грамотой. Но по мере того, как он соображал, о чем тихо переговариваются эти двое, большую часть информации передавая жестами, непонятными кодовыми словами и активными мимическими ужимками, волоски на артуровом затылке все отчетливее становились дыбом. Даже не от ужаса, а от… невозможности происходящего.

Мало было сказать, что дело пахло керосином, то есть уголовщиной; оно отчетливо намекало на некие инновации в работе с подсознанием во время сновидений.

Быть этого не может, думал Артур. Хотя, возможно, конечно, эксперименты на военных базах США… наследие исследований европейских концлагерей… а также неизвестные разработки Фрейда…

Но нет, это невероятно.

– Артур, но ты-то согласен со мной? Мы же с тобой это обговаривали уже. Я понимаю, вас обоих не так легко уговорить… но неужели тебя не привлекает возможность самому в этот раз построить лабиринт?

– Кобб, ты словно пятилетнему малышу предлагаешь конфетку! – фыркнул Имс. – Переобщался с детьми? Благостная семейная жизнь сказывается на твоем даре убеждения плачевно...

– Имс! – поморщился Кобб. – Так что?

Артур же в этот момент внезапно, словно опрокинувшись в зазеркалье, вспомнил, что было до этой встречи во Флоренции.

Они с Имсом жили в каком-то ужасном отеле – кондиционер там работал через раз, от влажной жары было нечем дышать, простыни мочили, чтобы хоть как-то охладиться.

Они валялись с Имсом на постели в обнимку, пили вино и ели апельсины, укапывая все вокруг липким соком и вытирая пальцы о подушки и полотенца. А потом Имс его облизывал. И не только там, куда попадал апельсиновый сок, а везде. В окне темнели силуэты кипарисов, похожие на знамена в чехлах.

А еще раньше они ездили на виллу Боргезе вблизи Рима, где несколько сотен лет простояла в безвестности ботичеллиевская «Венера». Во Флоренции же Имс показывал ему ювелирные лавки на Понте-Веккьо и рассказывал, что мастера золотых дел появились здесь во времена Козимо Медичи, который прогнал торговавших на мосту мясников, потому что не выносил запаха тухлого мяса и мух. Потом он демонстрировал ему кафедральный собор, где был заколот принц Джулиано, брат Лоренцо Медичи. А позже они с несколько кровожадным любопытством рассматривали зловещие багры на известном палаццо, где была повешена семья Пацци – заговорщиков против Медичи, и простой металлический диск, вбитый прямо в камни площади, по которой беззаботно ходили сотни смеющихся людей, – с надписью: «Здесь был сожжен Савонарола».

И все это время горячие руки Имса обнимали его, горячие губы шептали ему на ухо всякие нежные пошлости, и он отчетливо помнил, что был так счастлив – словно пьян.

По несчастью, Артур отлично помнил еще и то, что все это – ненастоящее.

И только он подумал об этом, все вокруг стало словно бы складываться, а камни улиц поднялись в воздух, как на картинах Дали; Артура завертело и выкинуло из флорентийского вечера, а проснулся он от собственного мучительного стона…

Он не хотел. Не хотел возвращаться.

***

– Артур… – Теплая ладонь трогала его за локоть, и голос, интонации были у Имса те же, что и во сне, – мягкие, покровительственные, успокаивающие.

Артур открыл глаза, обнаружив, что ресницы у него мокрые, слипшиеся, словно он плакал.

– Ты стонал во сне… Кошмар приснился? И звал меня.

– Что? – ошарашенно спросил Артур.

– Звал меня. Во сне, – пояснил Имс.

Артур глубоко вздохнул и посмотрел по сторонам. Надо было что-то делать с этим. Это было слишком болезненно.

– Артур, ты в порядке? – спросил Имс. Он так и не отпускал артурову руку, поглаживал ее кончиками пальцев. Это успокаивало. Пока не начало возбуждать.

– Имс?

– Ты выглядел таким беззащитным…

Артуру так хотелось ему все рассказать. Или – тому Имсу, в котором он был так уверен? Невозможно было распутать этот клубок. Насколько разными они были? Были ли они вообще – разными?

– Просто мне иногда снятся странные сны, – сказал Артур.

– Мне тоже, – сказал Имс и как-то долго посмотрел на ассистента. – У тебя случайно нет шрама… вот тут?

И он положил ладонь чуть пониже артуровых ребер, на левый бок. А потом стиснул ткань футболки, в которую Артур переоделся перед сном, и попытался ее задрать.

Артур рванулся и вспыхнул.

– Какой шрам? Нет ничего, откуда? Убери… убери руки!

– Можно посмотреть? – вкрадчиво спросил Имс.

– Имс, да что с тобой? Ну откуда у меня шрам? Я ребенок из семьи интеллигентов! Учился в обычной школе, потом в университете, в разборках никогда не участвовал, с уголовниками не общался, даже оружие держать не умею! Ты с ума сходишь?

Вранье, вдруг подумалось ему. Умею. Дьявол побери, еще как умею.

– Я просто уверен, что там у тебя должен быть шрам, – сказал Имс и наклонился к самому лицу ассистента.

При этом он практически накрыл артурово тело своим. Имсу было удобно, а вот Артур оказался в ловушке. Как всегда, с сарказмом подумал он. Всегда и во всем.

– Ты говоришь чушь, – попытался он снова отбиться. – Как-то ты ведешь себя… вразрез со своими принципами.

– Кое-что изменилось, – хрипло мурлыкнул Имс, и Артур содрогнулся от моментального, режущего узнавания. – Мне уже несколько раз снилось, что мы…

– Да неужели? – ввернул Артур, но уже только для проформы. – Эротические сны? У тебя двойные стандарты, Имс!

– Кстати, очень странно, Артур, зачастую ты говоришь по-английски так, что у тебя совершенно пропадает русский акцент. И это с недавнего времени. Не замечал? – продолжал гнуть какую-то свою, непонятную, линию Имс.

– Нет, – буркнул Артур. Отодвигаться и брыкаться он уже перестал.

– И еще… помнишь, ты меня спрашивал, бывал ли я на Санторини? А ты сам-то – бывал?

Артур похолодел. Он еще не понимал ничего, но паника уже плескалась где-то у горла. С чего бы Имс вспомнил о Санторини?

– Мы скоро будем там, – кивнул Имс. – Мой друг приглашает меня покататься на яхте именно близ Санторини. Ну, или близ Неаполя. Как получится.

Артур выдохнул. Но, как выяснилось, рано.

– Я тебе приглашаю, – шепнул Имс почти ему в ухо.

Дышал шеф часто и горячо, и Артур почувствовал, как кровь бурным потоком устремилась в пах.

А потом Имс повернул за подбородок его лицо к себе и поцеловал. Сначала неловко, но потом все смелее, словно узнав свою стихию и вовсе не намереваясь прерываться.

И Артур тоже узнал – узнал это головокружение, которое всегда охватывало его в тех диких снах, всегда – когда он целовался с Имсом, когда стонал под ним, когда от их движений ужасающе скрипела кровать и туда-сюда металась лампа на потолке в дешевой гостинице.

И поэтому он обнял Имса за шею и притянул его к себе еще ближе.

К черту суррогаты, мелькнуло у него в голове. Ему снова показалось, что вот сейчас он проснется. Но, слава богу, этого не случилось.