— Откуда вы знаете?

— Значит, это была Леди в сером, — пробормотала она едва слышно, — бедный Генри! И бедная Марта! Я умоляла его не быть дураком, но его ничем не оправданная самонадеянность и невежество не позволяли прислушаться к моим словам. — Она медленно покачала головой. — Теперь, лейтенант, вы, разумеется, попытаетесь отыскать логический ответ?

— Разве не за это мне платят деньги? — пожал я плечами. — Кто вы такая, для начала?

— Я Джастин Харвей. Этот дом принадлежит моему отцу, Эллису Харвею.

— Он сейчас здесь?

— В столовой.

— С остальными? Кто эти остальные?

— Моя младшая сестра Марта, мой дядя Бен и Джордж Фароу.

— И человек наверху — Генри Слоукомб?

— Правильно, лейтенант.

— Друг семьи?

— Он хотел жениться на Марте, — пояснила Джастин, — отец этого не одобрял, вот почему Генри так настаивал на том, чтобы провести эту ночь в комнате одному. Мы предупреждали, умоляли этого не делать, но ничто не могло его переубедить.

Неожиданно вспыхнул свет, и я пару раз моргнул: во-первых, потому, что он ослепил меня после темноты, а во-вторых, потому, что Джастин была потрясающе прекрасна, гораздо красивее, чем при слабом свете керосиновой лампы.

Она улыбнулась и забрала у меня лампу:

— Это вам больше не понадобится, лейтенант!

Задув ее, Джастин торжественно понесла лампу перед собой наподобие талисмана в ожидании того, что я задам ей традиционные «несколько вопросов».

— Возможно, я уже помешался, — откровенно признался я, — поэтому мне необходима помощь. Если у этой истории имеется начало, быстренько изложите мне его, пожалуйста. Почему Слоукомб решил провести ночь в той комнате совершенно один?

— Из-за Леди в сером, — она почти прошептала, — это наше фамильное привидение, если хотите знать. Когда-то та комната была ее, она наложила на нее проклятие, но это долгая история, лейтенант. Не желаете ли сначала поговорить с остальными?

— Нет! — буркнул я. — Они мне сообщат лишь дополнительные сведения об этой Леди в сером, которой вы сейчас меня потчуете. Мне безразлично, насколько длинна эта история, времени в моем распоряжении сколько угодно.

Она жестом указала на дверь, находившуюся на полпути между лестницей и входом:

— Мы можем пройти вон туда и почувствовать себя более комфортно, лейтенант.

— Замечательно! Идите вперед, я же, пожалуй, сначала позвоню в офис шерифа. Где находится телефон?

— В этой же комнате. — Уголки ее губ невольно изогнулись в насмешливой ухмылке. — Вы предпочитаете, чтобы я подождала в коридоре, пока будете беседовать?

— Мне нечего сообщить такого, чего бы вы не знали.

Как семейство Харвей называло эту комнату, я не смог сообразить. Мебель была почти такой же «привлекательной», как и в комнате наверху, разве что состояние ковра было немного лучше. Во всяком случае, я решил, что эта комната могла бы быть использована в качестве приемной в похоронном бюро, если на каминную полочку добавить чучело попугая. Джастин Харвей села в одно из кресел, сложила на коленях руки и стала терпеливо ждать, когда я закончу переговоры.

Я изложил Лейверсу одни только факты, не упоминая об атмосфере дома, потому что посчитал, что у нас и без того проблем выше головы. Он сказал, что немедленно пришлет доктора и труповозку, и осведомился, не хочу ли я, чтобы он позаимствовал у Паркера парней из криминальной лаборатории. Я сказал, что идея прекрасная, пока он станет все это организовывать, пусть отправит сюда сержанта Полника.

Сев против брюнетки на один из странных стульев, я внезапно сообразил, что ее белое одеяние сшито из очень тонкого шелка, который обтягивал наподобие чулка ее высокую грудь и округлые бедра. Признаться, сначала я принял ее за психопатку, наслушавшись довольно странных высказываний, но сейчас она казалась необычайно соблазнительной красавицей. Возможно, девушка почувствовала разницу в моем отношении, во всяком случае, теперь ее темные глаза смотрели на меня с несомненным вызовом.

— История началась с моего прадеда Найджела Харвея, — заговорила она низким грудным голосом, — он был типичным английским сквайром, имел двоих детей, Артура и Делию. Его жена умерла при родах. Они жили в имении Найджела, неподалеку от небольшой деревушки на западе Англии. Когда Делии исполнилось девятнадцать лет, он объявил, что нашел подходящего жениха, старшего сына соседа-землевладельца.

Это совершенно не устраивало Делию, у которой завязался страстный роман с цыганом из табора, лагерь которого находился неподалеку от деревни. Они не особенно скрывали свои чувства, так что деревенские жители уже сплетничали по этому поводу. Делия спорила и молила отца не губить ее, но Найджел был непреклонен. В церкви состоялось оглашение, церемония была назначена на десятое мая.

— У меня комок подкатился к горлу, — нахмурился я, — нельзя ли опустить все эти душераздирающие подробности и перейти к фактам?

— Можно, конечно, — рассмеялась Джастин, — за десять дней до венчания официальный жених был обнаружен в лесу неподалеку от имения Найджела. Его глотка была в полном смысле слова вырвана каким-то свирепым зверем. Лесоруб клялся, что он заметил огромного серого волка, который скрылся в чаще вскоре после того, как это случилось. Одна из деревенских девушек, уединившаяся в лесу с сыном кузнеца, побожилась, что видела, как Делия бежала из леса к дому, причем весь подол ее платья был в крови. Деревня чуть не захлебнулась в подобных историях, ну и произошло неизбежное: Делию обвинили в том, что она ведьма.

Через несколько недель Найджел Харвей узнал о заговоре обитателей деревни: они решили похитить девушку и сжечь ее на костре, как колдунью. Более того, никто не соглашался работать на его земле, друзья избегали его, он почувствовал, что в скором времени будет полностью разорен. Ну и решил уехать из этих мест, пока это еще возможно, увезти детей в дальние края, где его дочь будут знать только под ее подлинным именем, потому что жители деревни теперь окрестили ее Леди в сером.

Делия не хотела уезжать. Она твердила отцу, что, если он заберет ее от цыгана-возлюбленного, она умрет в течение года. Отца это не трогало. Он продал имение и увез детей в Калифорнию, выстроил этот самый дом намеренно в таком диком месте, разорвав все связи с внешним миром. Делия практически не выходила из своей комнаты. Она предсказала, что умрет в годовщину гибели своего жениха, то есть тридцатого апреля. Утром этого дня она взяла с отца торжественное обещание, что он навечно будет держать ее комнату пустой. Делия поклялась: если кто-то другой когда-нибудь проведет ночь в ее комнате, этот человек умрет в течение года в годовщину дня ее собственной смерти. Она вернется из могилы, чтобы проверить, выполнено ли ее завещание.

— Что за дикая история? — возмутился я. — У нее есть продолжение?

— Делия умерла той же ночью, и прадедушка похоронил ее на следующий день под старым дубом в этом поместье. Он оставил ее могилу ничем не отмеченной, запер комнату, она пустовала при его жизни, при жизни его сына Артура и при моем отце, вплоть до сегодняшнего вечера.

— Вы на самом деле верите, что Леди в сером вернулась и зверски вырвала парню глотку? — недоверчиво спросил я.

— Вся растительность в радиусе двадцати пяти футов от дуба погибла от какой-то загадочной болезни за месяц после похорон Делии, — сообщила она ровным голосом. — Эта история меня всегда привлекала, лейтенант, с того самого дня, когда я совсем еще маленькой девочкой услышала ее. Я произвела кое-какие исследования. Тридцатое апреля — так называемая Вальпургиева ночь, канун майского дня, — по древнему закону один из самых важных шабашей ведьм в году.

— Что заставило Генри Слоукомба провести ночь в этой комнате? — спросил я.

— В кабинете моего отца имеется портрет Делии, — пояснила она. — Вы сами убедитесь, какое поразительное сходство существует между ней и моей младшей сестрой Мартой. Это всегда страшно тревожило отца. — Она заметила выражение моего лица и рассмеялась: — Это имеет основания, лейтенант. Джордж Фароу хочет жениться на Марте с папиного одобрения. Джордж человек богатый, один из представителей земельной аристократии, можно так сказать. Генри Слоукомб тоже хотел жениться на Марте, но у него вообще не было никаких денег. Зато он был необычайно красив, чем-то напоминал цыгана.