Глава 5
Глава 5
- Дома есть кто? - зычно звучал голос Святояра. - В избушку пустите? – все также стуча по двери увесистым кулаком, настаивал на приглашении воевода.
- Ну что у дверей стоять, заходи, гостем будешь, - царственно разрешила баба Яга.
- Спасибо за позволение, хозяюшка, - хитро улыбаясь в бороду, склонившись, чтобы пройти сквозь двери, вошел в горницу боярин. За ним юркнул чистенький, розовенький Елисей.
- Я готов волога вычислять, - подбоченясь, изрек косенький.
Мы с бабульками одновременно заглянули за спины вошедших, ожидая еще гостей.
- Не беспокойтесь, хозяюшки, около дверей и окон мои дружинники стоят, теперь ни одна мышь не проскочит, - заверил нас боярин. - Ну что о пожаре скажете?
- Из своих это кто-то сделал, - сказала Яга.
- В избу не прошли, в сенях подпалили, - добавила Янина.
- Я с Любомира и Тихона глаз не спускал, - сообщил Святояр. – Значит, подчиненных их рук дело.
- Что ж ты Елисея не уберег? Избу не охранял? – шипела баба Яга.
- Я баню охранял, чтобы с Машей ничего не случилось, - зло прищурившись на старушек, говорил воевода. - А то вы все тут у нас заговоренные, а если что с ней случится, только руками по бокам хлопать будете, что, мол, не уследили. А на нашем царевиче столько охранок висит, из любой беды выкарабкается.
- Я и сам бы за себя постоял, и супостатов изловил, коли бы меня не лазмолило, - гордо заявил кривенький, но на него никто не обратил внимания.
От горячей отповеди воеводы бабульки немного, аж, сгорбились, но быстро оправились, и вновь стали ерепениться на боярина:
- Ты сюда послан царевича охранять, а сам за женским подолом волочешься!
- Я сюда поставлен расследование о проклятых иголках, пропаже детей и своей матери вести. А для охраны царевича у нас в наличии пяток стрельцов во главе с Тихоном, да пяток конников во главе с Любомиром. Вот им претензии и высказывайте.
От такого заявления старушки побледнели. Я решила не вмешиваться в конфликт интересов. Они тут все люди взрослые, сами разберутся. Но от слов Святояра в душе потеплело. Осознание того, что мою персону кто-то хочет защитить, и судьба моего Ванюшки волнует не только меня, преисполняла мой организм чувством благодарности. Хотелось подбежать к воеводе, броситься ему на шею и от души расцеловать. Но сдержалась, как-нибудь в другой раз обязательно, а пока это лишь слова. Нужно дать мужику возможность себя проявить.
- Полог-то тишины повесили, прежде чем о тайнах наших орать? – вставлял пистоны престарелым интриганкам боярин.
Баба Янина спешно нашептала стишок, и по нам прошелся щекочущий волшебный заряд.
- Елисей, признавайся, чем ты Тихону или Любомиру насолил, что они тебя извести хотят? Или сразу обоих обидел? – спросила я.
В перекошенном организме царенка началась мыслительная деятельность, апогеем которой стали сошедшиеся на переносице глазенки:
- Нет, Малия Фасильевна, я им обид не чинил, влажды не имел. Они батюшке служат, я в их дела никогда не совался, - оправдывался оболтус.
- Если не личные мотивы подбили их врагу помогать, значит остается подкуп, угрозы или иная причина, о которой мы не догадываемся, - вслух рассуждала я, а окружавшие мне деловито кивали в знак согласия.
- Ну и где у нас зеркало волшебное, по чьим рекомендациям пакостным нас с Ванюшкой к вам занесло? - с укоризной спросила я.
Бабульки слегка замялись, для порядка, даже взоры свои хитрющие потупили, и ответили: - Так в подвальчике, как у всех.
И действительно, неразумно это такие ценные артефакты в деревянной избе держать, в которой даже мало-мальски скромного сейфа установить невозможно: в деревянную стену не вмуруешь, каменная печка нагревается. А вот подвальчик - самое оно. Старушки из-под печки вытащили факелы, торжественно нам вручили и зашли все за ту же пресловутую печку, в скрытый от глаз закуток и открыли в подпол небольшую дверь, от которой вели вниз ступеньки. Я тревожно переглянулась со Святояром, он ободряюще мне подмигнул, и мы начали спускаться. Сначала пошла баба Яга, потом Янина, Елисей и я, Святояр замыкал наше шествие. Аккуратно закрыв над собой довольно-таки увесистую дверь, воевода, ускорив шаг, чуть в меня не врезался. Не став торопиться следовать за остальными, я шла медленно, рассматривая каждую ступень под ногами, поэтому боярин догнал меня молниеносно, буквально на третьей ступени. И, покачнувшись, я оказалась в его открытых объятьях. Интересно, это мне кажется, или он специально старался не упустить момент меня лишний раз обнять? Хотя, в данном случае это к лучшему, хуже было бы от своей неуклюжести эпически растянуться, сломав любимые конечности.
- Спасибо, - единственное, что я смогла членораздельно произнести, нежась в кромешной темноте в мужских объятьях.
А темнота вещь, оказывается, полезная. Не видно, как я краснею от ушей до самых пяток, и при этом глупо улыбаюсь.
- Пожалуйста, Машенька, - нежно прошептали мне прямо на ушко, касаясь щеки.
По спине побежали довольные мурашки, внутри органы завязались огромным узлом. Я медленно отстранилась от этого притягательного мужчины и напомнила:
- Нас там ждут, спускаться нужно, - меня выдал взволнованный хриплый голос.
В ответ я услышала:
- Стой на месте, я сейчас.
Воевода перестал меня обнимать и отошел, судя по звукам на пару ступенек. Потом что-то чиркнуло, и в его руках загорелся факел. Оказывается, мы стояли на винтовой лестнице, которая уходила вниз. Воевода поднялся ко мне, практически вплотную, и стал пристально меня рассматривать в свете горящего пламени. Я тоже на него засмотрелась. В рыжих бликах огня лицо Святояра, как будто светилось, серо-голубые глаза завораживали внутренней силой, русые волосы напоминали жидкую лаву. В них хотелось искупать свои пальчики. Лицо воеводы стало медленно приближаться к моему. Только что выровненное дыхание снова участилось, пульс стучал набатом в ушах. Я боялась шелохнуться. Святояр накрыл мои губы своими. Поцелуй оказался безумно нежным и невесомым. Он, как будто, боялся меня напугать и давал возможность для отступления, которой я не спешила воспользоваться. В нос ударил его запах хвои и свежести. Правая рука сама по себе проскользнула по плечу воеводы, прошлась по мускулистой шее и утонула в густых и мягких волосах. Захотелось покрепче прижаться к этому удивительному мужчине, и я разжала пальцы левой руки, которая что-то удерживала. Раздался оглушительный грохот, от которого, перепугавшись, чуть не откусила язык, причем не мой. От осознания этого густо покраснела, и пыталось исправить положение, опустив глазки долу. Святояр шумно выдохнув, наклонился и поднял мой незажжённый факел. Я суетливо поправляла одежду, боясь посмотреть боярину в глаза. «Ой, как же стыдно! Что он со своей средневековой моралью обо мне подумает? Наверняка, опустит меня в ранг распутных девок! Вот, Маша, до чего ты докатилась со своей далеко не платонической несдержанностью!»
Святояр подал мне факел и, погладив меня по щеке, подняв за подбородок лицо, заставил посмотреть ему прямо в глаза:
- Пойдем?
Я смогла только смущенно кивнуть ему в ответ. Учитывая, что я абсолютно не умею обращаться с факелами, и даже боюсь их использовать, решила свой не зажигать, а просто идти поближе к боярину. Он спускался вниз первый, я следовала за ним. Я положила свою ладошку ему на плечо, он улыбнулся мне и накрыл мою руку своей. Так мы и спускались по довольно длинной винтовой лестнице, которая вывела нас в небольшой коридор, где и ждали Елисей и бабушки Янина, Яга.
- Что-то долго вы спускались, неужто заблудились? – ехидничала баба Яга.
- Лестница больно узкая, да ступеньки неудобные, боялись споткнуться и упасть, - невозмутимо ответил за нас двоих воевода.
- Поспешать нам надобно, чтобы стрельцы да конники чего не заподозрили, - проворчала баба Янина.
Под свет факелов мы все также гуськом направились по узкому и темному коридору. Он вызывал жуткие ощущения: страх темноты, фобию замкнутого пространства, мне все время чудилось, что вот сейчас из-за поворота на нас накинуться оборотни или огромные насекомые. Но обошлось. Минуть через пятнадцать наш дружный коллектив вошел в торжественную пыточную, отдаленно напоминавшую ту, что находилась под столичным домом моих старушек. Она была выполнена в сумрачно-зеленом цвете. Алтарь, что стоял посередине зала был, как будто, из малахита. Колонны в свете наших факелов отливали перламутром. Все те же пресловутые шкафчики с пыточной утварью традиционно стояли вдоль стен. Здесь также соблюдался «нарядный» стиль оформления помещения. У старушек явная тяга к «прекрасному».
- Ну, проходите, люди добрые, чувствуйте себя как дома, - подхихикивая, пошутила баба Яга.
- Вот это вряд ли, - поддержал юмор Святояр. - Я дома предпочитаю больше света и меньше плеток, ремней и наручников.
- Это ты пока не женат, - парировала баба Янина. - А вот жена-затейница попадется, и ты по-новому взглянешь на эти предметы. Может, еще понравится?!
От подобных речей у нас с Елисеем вспыхнули уши и начали сворачиваться в трубочку.
- Бабуська Яга, ты сего? – не к месту встрял царенок.
- А ты, внучок, не слушай, - отмахнулась старушка. - Мал ешо. Вот жениться надумаешь, мы тебе про все расскажем.
- Так мне затейница не нужна, - отнекивался боярин. - Мне бы добрую да заботливую.
- Зачем тогда к Маше с поцелуями лезешь? - громко палила меня Яга. - Коли тебе затейница не нужна! А ты, Машуня, не расстраивайся, они все сначала скромниц ищут, а потом, как затейниц распробуют, так за уши не оттащишь, - заверила меня старушка.
- Доверюсь вашему богатому опыту, баба Яга и баба Янина, - решила чуток отомстить.
От наших колкостей Елисей, уже согнувшись пополам, смеялся в голос, утирая рукавом косенькие глазки. Мне стало обидно.