— Да при чем тут ваш дедушка! — опять подскочил Гвоздик. — Он ничего не понимал в пуговицах!.. Дядя Ю, а ты? Неужели ты тоже еще не догадался?! Эти медяшки дороже золота! Здесь столько пуговиц всяких знаменитостей! И вообще: это же коллекция капитана Румба! У кого есть еще такая?

Дядюшка Юферс крепко хлопнул себя по лысине.

— Мальчик прав! Отчего это мы упали духом? Я уверен: любитель морских редкостей лорд Виксфорд за самую завалящую пуговицу из этого портфеля даст не меньше фунта стерлингов и собственную душу в придачу.

— Зачем нам его душа?! — горячо заспорил Гвоздик. — И продавать коллекцию не надо! Дядя Ю, нам хватит и тех денег, что тебе дадут за книгу. А коллекцию мы выставим в «Долбленой тыкве», когда выкупим таверну обратно! Под стеклами, как в музее. Знаешь, сколько народу повалит к нам! И каждому мы будем продавать твою книгу, она разойдется по всему свету!

— Ты умница! — восхитился дядюшка Юферс.

— Мы закажем художнику большой портрет капитана. Пусть напишет масляными красками! — продолжал раскручивать радостные планы Гвоздик. — И назовем таверну «Долбленая тыква имени капитана Ботончито»!

— Да… Но… — дядюшка Юферс опять начал скрести лысину. — Никто ведь не знает, как выглядел капитан Румб.

— Никто, значит, и не придерется!.. Мы попросим художника срисовать портрет с Чинче! — веселился Гвоздик. — Они с капитаном одного роста. Надо только будет пририсовать усы!

— Я их отращу заранее, настоящие, — пообещал Чинче. Он чувствовал себя именинником. Ведь история капитана Румба доказывала, что знаменитостью может стать человек даже совсем небольшого роста…

— Ох… — вдруг встревожился дядюшка Юферс. — Но как же мы забыли, Дикки… Ведь сокровище принадлежит не только нам, оно общее. Мы не можем забрать коллекцию себе…

— Ничего, — сказал шкипер Джордж. — Забирайте, папаша. А экипаж «Дюка» станет вашими компаньонами. Вместе мы заварим такое дело, что даже в моем родном городе будут ахать и завидовать на всех рынках и причалах. И наконец я смогу послать приличную сумму маме, чтобы она не имела нужды в старости и отдала наконец долг тете Соне…

— А… его величество? — осторожно сказал дядюшка Юферс. — Мы обязаны поделиться и с нуканукцами.

— Но нельзя же разорять коллекцию! — испугался Гвоздик.

Его величество согласился, что разорять такую коллекцию неразумно. Как видите, он действительно был просвещенный монарх и добрый человек. Он разъяснил, что готов получить свою долю от прибылей новой таверны потом. Только пусть капитан Жора даст ему в виде задатка два корабельных фонаря: один для дворца, а другой для школы.

На том и порешили.

Спать улеглись еще не скоро. Разглядывали при свете фонаря пуговицы. Читали выцарапанные на изнанке номера и узнавали по тетради, какая находка откуда.

Нашлись пуговицы адмирала Ансона и капитана Кука, известного корсара Хосе Альвареса по прозвищу Пикадор и командира русского шлюпа «Сокол» Коломенцева. И многих других славных моряков… Но много пуговиц было без номера и без рисунка в тетради. Видимо, Ботончито не успел зарисовать каждую. Ведь в коллекции было не меньше пяти тысяч экспонатов!

— Да, здесь еще придется поломать голову, — солидно сказал Гвоздик. — Может быть, следует обратиться к научной литературе… А ты что вздыхаешь, Макарони?

— Да! — поддержал Гвоздика шкипер Джордж. — Ты, Беппо, снова решил капнуть соленую слезу в кастрюлю общей радости?

Макарони вскинул руки с горестным недоумением:

— Святые силы! Неужели никто на понимает?! Ведь где-то среди этих пуговиц есть и та, что с камзола Джугги Ройбера! Пускай мы ее не нашли, но она здесь! Значит, над кладом — проклятие Красного Жука! — Беппо вздрогнул, оглянулся. — И это проклятие (тьфу, тьфу, тьфу…) перейдет на нас!

— Если вы думаете, что Макарони во всем плох, так и нет, — заявил шкипер Джордж. — У него есть одно хорошее свойство. При самой сильной бессоннице, если я его слушаю, меня сразу тянет спать… — При этих словах шкипер Джордж решительно завернулся в одеяло и улегся рядом с погасшим костром, закрыв шляпой лицо. Остальные тоже, посмеявшись, начали укладываться. У Гвоздика, правда, от слов Макарони пробежали вдоль позвоночника царапистые холодные шарики, но он храбро сказал, что Беппо совершенно спятил, и тоже лег, положив голову на мягкий дядюшкин живот.

Обратное плавание протекало без приключений. Все, кроме Макарони, деликатного Катикали и молчаливого Кеа-Лумули, живо обсуждали планы на будущее.

После полудня подошли к Нукануке, обогнули скалу у входа в бухту Тагао и…

— Что это! — жалобно и тонко воскликнул шкипер Джордж. А остальные онемели, пораженные страшной и печальной картиной. На плоском берегу, куда вытащили для ремонта «Милого Дюка», лежал обгоревший остов без мачт, с черными провалами в борту и днище…

У меня рука не поднимается подробно описывать отчаяние путешественников. Больше всех убивался шкипер Джордж. Он сел на песок у сгоревшей шхуны и всхлипывал, как меленький мамин сын, который впервые пошел гулять один и был побит нехорошими уличными мальчишками. Помощник Сэм Сэмюэльсон подходил несколько раз к своему капитану и осторожно начинал:

— Может быть, я ошибаюсь, но…

— Замолчите, Сэм! — вскрикивал шкипер Джордж. — Вы всегда ошибаетесь! Но почему так непостижимо ошибся я, капитан Седерпауэл?! Зачем я оставил вас командовать ремонтом, зная, какой вы растяпа?.. — Он держал себя за виски, мычал и раскачивался, словно круглая куколка, которую нельзя положить набок. Такой куколкой в «Долбленой тыкве» однажды развлекал окружающих боцман с русского парохода «Генерал-адмирал Апраксин». Куколка была русская, но почему-то с китайским именем — Вань-Кавс-тань…

Не только шкипер Джордж, но и все моряки были в великом огорчении. Папаша Юферс, правда, нерешительно попытался утешить их обещаниями, что когда он издаст свои «Удивительные истории» и с помощью коллекции Ботончито добьется счастья и процветания, у капитана Седерпауэла и его экипажа будет новая шхуна. Его, однако, не слушали!.. Подумаешь, пуговицы! Неужели можно всерьез думать, что жалкие медяшки кому-то принесут богатство?

Папаша Юферс был человек мягкий и быстро поддавался общему настроению. Поэтому вскоре он горевал вместе с остальными. А тут еще Макарони со своим бормотанием о проклятой пуговице добавлял уныния:

— Говорил ведь я, что будет несчастье… Говорил…

Пожалуй, один Гвоздик не впал в отчаяние. Конечно, он тоже был опечален гибелью «Милого Дюка», но не так, чтобы терять голову. Во-первых, он не видел беды, если придется еще пожить на славном острове Нукануке. Во-вторых, он справедливо считал, что если уж отправились на поиски сокровищ, то надо быть готовым к любым приключениям. А приключения — это, как известно, неприятности, о которых интересно вспоминать…

Гвоздик пошептался с королем Катикали, подошел к сидящим у сгоревшего «Дюка» морякам и топнул о песок голой пяткой.

— Как вам не стыдно! Такие взрослые дядьки, а хнычете, как маленькие дети, которых в наказание оставили без компота!

— Не без компота, а без «Милого Дюка», — горько отозвался шкипер Джордж, не переставая раскачиваться. — Две большие разницы…

— Но ведь могло быть еще хуже! — звонко сказал Гвоздик. — Дядя Джордж, если бы вы тогда не прыгнули так удачно в каминную трубу, вы могли бы сейчас находиться в тюрьме «Желтая Молли». А то и подальше, если бы господин премьер сдержал свое обещание! Согласитесь, что здесь все-таки уютнее…

— Да! Но… — попробовал заспорить шкипер Джордж.

— Подождите! Вы могли потонуть во время бури, как потонула «Фигурелла»! А сейчас мы живем и едим кокосы!

— М-м… да. Но…

— Постойте! Мы могли найти вместо клада фигу, а нашли портфель капитана Румба! Пускай Макарони трясется и ноет о проклятье Красного Жука, это пфуги!.. Ну, конечно, на золото можно все купить быстрее: и корабль, и таверну, и много чего… А зато коллекция капитана Румба — это в тыщу раз интереснее! Вот увидите, она принесет нам удачу! Не зря же мы мечтали об этом на Акульей Челюсти!