Не размышляя ни секунды, Гвоздик уцепился за край люка, спустил ноги, ступил на первую скобу. И полез вниз.

Это было непросто. Ухала под ним страшная глубина. Давил душный сумрак. А скобы приварены были далеко друг от друга — на взрослых матросов рассчитаны. Пока от одной до другой дотянешься подошвой — душа уходит в пятки. Зато по коленкам эти железяки стукают сами собой, искать не надо! Просто брызги из глаз!.. Но Гвоздик упрямо спускался. Светлый квадрат люка вверху делался все меньше, желтый квадрат внизу — все ближе… И вот последняя скоба! Под Гвоздиком было тускло освещенное пространство железной палубы. До нее — футов семь. Гвоздик ухватился за нижнюю скобу, свесил ноги, повис. Разжал пальцы.

Он отбил сквозь подметки ступни, упал на четвереньки, поднялся. Глянул вверх. Квадратное отверстие шахты чернело в потолке — не допрыгнешь. «Как же я заберусь обратно?» А круглого зева трубы не было совсем. «Значит, она кончилась раньше? И пуговица сюда не падала? Вот еще незадача…»

Надо было искать выход. Гвоздик поддернул порванные штаны, промокнул обшлагом капельки крови на коленях, выпрямился. Помещение было просторное и низкое, освещенное пыльными электрическими лампочками в решетчатых чехлах. Тянулись во все стороны изогнутые трубы с медными колесами вентилей. Где-то ровно дышали котлы. И — никого…

Стукая башмаками по железу, Гвоздик пошел наугад. Грустно ему стало. Пуговицу не найти, выбраться бы самому…

— Господин Гвоздик, — услышал он вдруг шумный шепот. — Постойте, пожалуйста, послушайте…

Из-за клепаной железной колонны выглядывала большущая бородатая голова в полосатом колпаке. Гвоздик перепугался так, что прямо хоть взлетай с разбега в квадратную черноту шахты и марш-марш наверх по скобам. Но ничего подобного, конечно, он не сделал. Только съежился! А через пару секунд разглядел, что лицо у головы добродушное. Глазки под густыми бровями были приветливые, щеки — будто два розовых шарика, нос похож на растоптанный башмак (как у тетушки Тонги!), а толстый рот смущенно улыбался.

— Извините, пожалуйста, если я напугал вас… — И хозяин волосатой головы неловко выбрался на свет. Это был толстячок ростом Гвоздику до плеча. В мешковатом парусиновом халате, из-под которого выглядывали мясистые ступни — пятидесятого, наверно, размера! И руки были большущие — до самой палубы.

— Вы кто? — выдохнул Гвоздик.

— Ах, простите! Позвольте представиться: Тилли-Тегус. Я из местных жителей. Из обитателей, так сказать, здешних недр. Я понимаю, вы, скорее всего, о нас не слышали и потому несколько удивлены. Однако я все объясню…

— Вы… корабельный гном, что ли? — спросил Гвоздик. Все еще робко, но уже без прежнего страха.

— Вы правильно угадали! — Тилли-Тегус радостно подскочил и всплеснул ручищами. — Замечательно!..

— Я слышал про корабельных гномов от моряков и от дядюшки… И шкипер Джордж рассказывал, что у них на «Милом Дюке» раньше жил гном Фома Нилыч, но не выдержал заклинаний Макарони и сбежал на другую шхуну… Но я думал, что это шутка.

— К сожалению, не шутка, это случилось на самом деле. И очень жаль. Если бы Фома Нилыч остался на «Милом Дюке», то ни за что не позволил бы ему сгореть…

— Ой, а вы откуда про все про это знаете? И про пожар…

— Видите ли, корабельные гномы очень осведомлены о всяких морских делах. Такая у нас должность…

— Вот дядя Ю удивится, когда узнает, что я вас видел!

— Передайте ему привет. Мы о нем слышали много хорошего. Прекрасный писатель!

— Благодарю вас, — вежливо сказал Гвоздик. — Дяде будет очень приятно узнать ваше мнение… А можно поинтересоваться, много вас тут?

— Ох, много нас, господин Гвоздик…

— Не говорите мне «господин», я же не взрослый дядька…

— Тогда и вы зовите меня попросту — Тилли… Да, нас много. Раньше мы обычно жили в одиночку или парами, а теперь вот, когда стали строить такие громадины, решили попробовать поселиться вместе, как наши лесные и пещерные родственники. Что делать, времена меняются… Тут у нас что-то вроде городка получилось. И ничего, живем. Я, кстати, староста…

— Рад познакомиться, — шаркнул подошвой Гвоздик.

— Уверяю вас, я тоже весьма рад. И у меня к вам громадная просьба, господин… ох, простите, Гвоздик! Я как раз хотел выбраться на поверхность, чтобы разыскать вас. По просьбе всего населения.

— По просьбе? По какой?.. И как вы про меня узнали?

— Сию минуту объясню!.. Время от времени мы поднимаемся на верхние палубы и незаметно (чтобы, упаси Господи, никому не помешать) смотрим, как и что делается на свете. Надо же расширять кругозор… И вот два наших самых молодых жителя однажды увидели, как вы, госп… ох, Гвоздик, играете с другими мальчишками большим кожаным шаром…

— Мячом!

— Да-да… Фу-у-ут-балль! Так, да?.. И вот решили попробовать эту игру у нас. Что плохого, вы скажете? Ничего! Только, простите, с той поры в городе кошмар! Все с ума посходили. Матчи каждый день! Игроки чуть не дерутся, болельщики вопят так, что, наверно, на верхней палубе слышно! А почему? Да потому, что никто по-настоящему не знает правил! Каждый придумывает свои и кричит, что они самые правильные… Милый Гвоздик, мы вас просто умоляем! Будьте судьей на сегодняшней игре! Вы избавите нас от нового скандала и заодно во время матча научите игроков настоящим правилам! Все гномы так будут вам благодарны!.. Мы вам памятник поставим на площади! [У автора этого романа в папке «Любопытные факты» хранится вырезка из газеты «Сидней-ньюс» 1930 года. Статья называется «Морские великаны прошлого». Вот отрывок из нее: «Недавно был разобран на металл еще один из ветеранов знаменитой пароходной линии «Аустралиа стар» — пароход «Новая Голландия». В одном из трюмов была сделана любопытная находка: мраморная статуя мальчика. Выполнена она весьма изящно и сделала бы честь мастерам античности. Однако нет сомнения, что это относительно недавняя работа: мальчик изображен в почти современной одежде. Он стоит, азартно подавшись вперед, куда-то показывает рукой и дует не то в свисток, не то в раковину. На постаменте этой необычайно живой скульптуры непонятная надпись. Один из сотрудников публичной библиотеки попытался расшифровать иероглифы и сообщил, что на языке древнего карликового племени они означают: «Уважаемый и любимый маленький железный шип». К сожалению, такая расшифровка весьма сомнительна и ничего не объясняет.

Не менее необычна и дальнейшая судьба находки. Ее купил с аукциона премьер-министр малоизвестного островного государства Нуканука господин Туги Каи-Лулонга, который со своей супругой Цыцей-игой Мамуа-пена находился тогда в Сиднее с частным визитом. Премьер Туги сообщил, что статуя будет поставлена перед дворцом почтенного короля Катикали Четвертого, как памятник дружбы. На просьбу репортеров объяснить более подробно свой интерес к этой скульптуре, премьер неопределенно сослался на детские годы, а его супруга вежливо заметила: «Пфуги каманяна», что в примерном переводе означает: «Много будете знать — плохо станете спать…»]

— Да что вы… — смутился Гвоздик. — Не надо, я и так… Но только у меня беда: понимаете, пуговица сверху сюда скатилась… Не поможете ли найти, а?

— Это раз плюнуть! — горячо заверил Тилли-Тегус. — После игры мы обшарим каждую щель. Не то что пуговицу — любого микроба, если надо, отыщем!

— Тогда хорошо!.. Ой, а я не опоздаю к ужину? А то тетя Тонга разволнуется и дядя Ю ворчать станет.

— Успеете! Идемте скорее!

Так все удачно складывалось! И любопытно! Будет для дядюшки Ю новая история!

Вслед за Тилли-Тегусом Гвоздик пролез под толстой изогнутой трубой, затем они миновали железную дверцу. И оказались в высоком коридоре с громадным количеством всяких тюков и ящиков по сторонам. Здесь тоже горели лампы, ярче прежних.