Но я решил отложить эту экскурсию на потом. Сейчас я стоял на краю оврага, за моей спиной росли яблоневые сады, впереди обрыв и другая сторона парка, на которой пестрились прекрасные ландшафты, покрытые пожухшей травой, старинными размашистыми дубами и кленами, вдалеке чуть подальше бесчисленные яблони садами уходили вглубь. Он был огромным. Какие тайны хранил этот парк? Что скрывалось там, в тени ветвистых яблонь? Я удивлялся тому, что местные сюда не ходят. Не уж-то они настолько суеверные, что оставляют такую красоту без внимания?

Я стал делать упражнения, разминку. Здесь мне никто бы не смог помешать. Я обратил внимание на заросли вдалеке. Там на холме среди деревьев я разглядел кресты — должно быть то самое кладбище, о котором мне говорила баб Маша.

Для первого раза было достаточно. Темнеть начинало быстро. Я сам не заметил, как ночь опустилась на парк. Нужно было возвращаться.

Без странностей конечно тоже не обошлось: когда я шел обратно через яблоневый сад, мне показалось, что кто-то невидимый наблюдает за мной, смотрит мне в спину с той стороны оврага. Хотя и не знаю, можно ли было мои фантазии причислять к странностям? Я несколько раз обернулся, но никого не увидел. Тут еще ветер куда-то исчез, и в парке воцарилась полная гробовая тишина. Когда я вышел через ворота, то на мосту повстречал бабу Машу. Она снова стояла там, будто ждала меня, чтобы предупредить.

— Ты в парке был сынок? Ох не ходил бы ты туда! Сгинешь, сам не заметишь как.

— Спасибо за совет, — ответил я бабе Маше и поспешил домой.

* * *

Санек пришел ближе к полуночи и явно навеселе. Я попытался ему рассказать про парк, но он и слушать ничего не стал. Все заливал мне про своих девок, которых почти склеил, но в конце пришли местные парни и едва не устроили драку.

Я попросил его быть осторожным и хотя бы здесь не влипать в неприятности, но разве он стал меня слушать? Усталый побрел к себе на второй этаж и увалился спать.

Утром я снова отправился в парк. Сегодня я вознамерился его исследовать целиком. Я побрел через сады по тропинке, которая вела в овраг. Прогулялся по его дну, исследуя каждый закоулок. Теперь я уже не верил в россказни старухи. Я был уверен, что она не в себе. Здесь не было ничего странного, что бы могло меня как-то напугать.

Я прошелся по землистой давно нетоптаной тропке, нашел там несколько валунов, постоял на них, попрыгал с одного на другой под мелодичные звуки падающих ракушечников, а через несколько сотен метров наткнулся на чистый ручей, который видимо тек в направлении набережной. Мне нравилось слушать как тут, побулькивает, течет вода. Встретилась насыпь щебенки — наверно осталась еще от строительных работ так и неубранная. Я попытался вскарабкаться на нее и тысячи мелких камушек сыпучим шорохом осыпались из-под моих подошв.

Но тут внезапно наверху затрещала ветка. Я резко поднял голову, но никого не увидел. Должно быть ворона слетела с ветвей. Некоторое время я наблюдал за макушками крон старых деревьев, пока не закружилась голова. Они покачивались надо мной словно великаны, беззвучно и тихо.

Я бродил по оврагу и не смог обойти даже половины его. В какой-то момент мне стало не по себе, ведь я был тут один. Тогда я решил подняться наверх. Как раз по пути я набрел на тропку, ведущую на подъем. Она была испещрена трещинками, в которых то и дело сновали муравьи. По ней я и выбрался из оврага и снова оказался в яблоневых садах, только уже на той стороне парка. Некоторые деревья здесь покрывали белые древесные грибы. Они были просто огромными — с блюдце величиной. Некоторое время я погулял по парку, вслушиваясь в шуршание золотой листвы на ветвях. Она казалась мне живой. Будто приветствовала меня, говорила со мной, напевала мне шелестом песни.

Потом я набрел на кладбище. Оно здесь действительно было. Яблоневые сады поднимались по пригорку и упирались прямо в него. Кладбище огораживал сеткой забор. Главный вход был из красного кирпича. Над ним белой краской было написано: " Да прибудет с вами вечный покой". Черные металлические ворота болтались на петлях, поскрипывая на ветру. Я приоткрыл их и прогулялся вдоль могил. Надписи были такими старыми, что я с трудом мог их прочитать.

— Никифор Кузьмич Лаптев 18... — дата была затерта и не видна. — Дубовъ Илларион Павл..., — тоже совсем не читалось.

Я шел по кладбищу, загребая кедами опавшие листья, почти уже прошел его и собирался выйти с противоположной стороны, как вдруг за спиной послышался резкий приближающийся шорох. Я обернулся, но никого не увидел. Звук был таким четким, будто какой-то зверь резко рванул по листве в мою сторону. Нервишки стали немного сдавать.

Я понимал, что здесь могли водиться кролики или зайцы, но как я уже сказал — в парке я был один, а эти бабкины россказни совсем нагоняли жути.

Я решил вернуться к оврагу на свою сторону и немного позаниматься.

Миновав старое кладбище, я по пригорку спустился в низину, прошел вдоль ручья к реке, что огибала парк с одной его стороны, и оказался на земляной набережной поросшей деревьями. На берегу реки спиной ко мне сидел одинокий рыбак. Я поприветствовал его и решил перекинуться парой слов.

"А бабка говорила, что сюда никто не ходит" — промелькнуло в моей голове.

— Здравствуйте, я здесь недавно! — крикнул я рыбаку, но он не обернулся на мой оклик. Тогда я подошел ближе и повторил приветствие. Мужик сидел в сером пальто с поднятым воротником и в такой же серой шляпе, с удочкой в руках. На долю мгновения я даже подумал, что он глухой или вообще спит, потому что реакции не было никакой — он сидел неподвижно. Я попытался схватить его за плечо, а когда схватил, то рыбак на моих глазах развалился на части.

Это было всего лишь пугало. Тыквенная голова с вырезанным лицом как на хэлоуин, и соломенная начинка из сухой травы подменяющая тело.

Тыквенная голова упала в воду, уставилась на меня... в общем, я решил сваливать. Наверняка была чья-то дурацкая шутка на фоне слухов витающих над парком.

Я дождался пока тыква ушла под воду и решил уходить. Но парк не пускал меня. Я хотел уйти, но не мог. Мне было страшно, но жутко интересно. Я стоял на обрывчике и смотрел на водную гладь с опавшими листьями-лодочками, плавающими по ней. Я присмотрелся в воду, увидел стайку игривых мальков, которые тут же решили исследовать тыкву. Они прошмыгнули в ее вырезанные глаза и поселились там.

Я поднял глаза и глянул на другой берег. Там рос непроходимый лиственный лес.

Мое внимание отвлек шум со стороны кладбища на холме в полукилометре от меня — взлетела с веток стая испуганных ворон. Будто нечто спугнуло их. Судя по их возмущенному карканью, незнакомец был грозным. Я тут же представил себе какого-нибудь гиганта с бензопилой наперевес, сам удивляясь своим фантазиям.

Я огляделся по сторонам, и решил все-таки вернуться, пока ничего не случилось.

К счастью обратно я смог добраться без происшествий. На той стороне оврага мне было не так страшно. Я сделал несколько упражнений и быстрым шагом побрел домой. Всю дорогу до самой арки меня не покидало чувство преследования. Кто-то следил за мной. Наверно здесь был другой король заповедника, а я осмелился бросить ему вызов.

* * *

По возвращению домой я анализировал все происходящее. Кто-то или что-то обитало в парке. Конечно же я не верил в это, но мне нравилось пугать себя самого. Я придумывал всякие фантастические события, которые бы могли в нем произойти. Вечером я решил уболтать Санька прогуляться со мной. Он должен был увидеть эту красоту собственными глазами. Хотя конечно он вряд ли бы оценил ее по достоинству.

Мне пришлось долго ждать, пока он проснется и примет душ. Но я все же заставил его прогуляться со мной. Саня купил пивка и сказал, что из-за меня пропускает тусовку в клубе, но я убедил его, что в парке будет гораздо интересней.

Возле моста мы встретили бабу Машу. Санек что-то живо рассказывал, и мне некогда было останавливаться возле нее, поэтому я просто поздоровался с ней, но она мне не ответила. Бабуля проводила нас с Саней недовольным взглядом. Да ну и черт с ней: мы с братом в коем-то веке выбрались прогуляться вдвоем, и пошла она в задницу со своими пугалками.