— Я мылась в ванной, — пояснила она. — Теперь папа обещал почитать мне про змей.

— Наверное, это интересно, — сказал Дэйв.

Наконец появилась молодая женщина. Ее глаза смотрели настороженно.

— Доктор де Калб? — сказал Дэйв.

— Он не принимает пациентов на дому.

Одной рукой она отправила девочку назад, второй найма прикрывать дверь.

— Если вы утром позвоните в офис и договоритесь о приеме…

— Я не пациент. Я из страховой компании «Медальон».

— Спасибо, — на ее лице промелькнула улыбка. — Мы уже застраховали все, что хотели.

— Отдел посмертных претензий, — сказал он. — Я в отношении его бывшего пациента. Того, что утонул.

— О?

Она нахмурилась, но перестала прикрывать дверь, повернулась и крикнула:

— Фил!

Стул, на котором сидел доктор, был поставлен так, чтобы смотреть телевизор, но мужчина читал. В его руке была книга, тяжелый и толстый медицинский трактат. Подходя к двери, он заложил палец в нужную страницу. Лицо у него было молодое, но походка тяжеловесная. К тому же он сильно сутулился.

— Благодарю, — сказал он жене. Она улыбнулась ему и увела маленькую девочку.

Обратился к Дэйву:

— Вы по какому вопросу?

Дэйв протянул ему карточку.

— В отношении Джона Оутса.

— Ага… — он вздохнул и покачал головой. — Трагично, черт возьми.

Отступил назад.

— Входите.

В его кабинете не было слышно работающего телевизора. Письменный и журнальный столы были поистине рабочими местами. Кресло и кушетка обиты вельветом. Стены увешаны фотографиями в рамках, несколько групповых — баскетбольная команда, бейсбольная команда, но большинство были сольными портретами доктора в молодости.

Он положил свою книгу на стол, опустился в кресло и кивнул Дэйву на кушетку.

— Я не могу этого понять. — заговорил он первым. — Джон великолепно себя чувствовал. Принимая во внимание размеры и тяжесть его ожогов, он отделался сравнительно легко. Внутренние органы функционировали нормально, чего опасаешься больше всего при подобных случаях. Последний раз, когда я его видел, он был счастлив. Чего ради он покончил с собой?

— А он покончил с собой?

Дэйв закурил сигарету.

— Комиссия признала это несчастным случаем.

— Ха! Они никогда вместе с ним не плавали.

Де Калб протянул руку и извлек из письменного стола пепельницу.

— Со всеми своими шрамами и рубцами он бы мог пережить меня.

Пепельница представляла собой небольшой стеклянный кубик, который можно увидеть только в комнате некурящего. Дэйв поставил его на кушетку.

— Где? — спросил он.

— Арена Бланка. Он пригласил меня туда к обеду на пасхальной неделе. Мы плавали после захода солнца, а до этого катались на лодке с приятелем Питера. Чья была лодка, я не знаю. Не лодка, а игрушка. Поездка была приятной. Живописный залив, защищенный холмами. Тишина.

— Вы помните имя этого приятеля?

— Я бы не запомнил, если бы после того не встретился с ним. Джей Мак-Фейл. Он работает по ночам и в выходные дни в новом торговом центре на прибрежном шоссе недалеко от поворота на Арену Бланка. Какой-нибудь делец когда-нибудь заработает кучу денег на этом белом песке и голубой воде, когда повымирают богатые вдовы, владеющие этими сказочными местами.

— Одна из них умерла. Мать Эйприл Стэннард.

Де Калб нахмурился.

— Вот еще вопрос. Зачем убивать ему себя, когда у него такая прелестная девушка? Ведь она его действительно любила… Она находилась в больнице.

— Днем и ночью, — подхватил Дэйв. — Мне говорила Ева Оутс. Она также посоветовала спросить у вас, продолжались ли у него боли?

Он широко раскрыл глаза.

— Боли? Нет, конечно.

— Тогда почему он жил на морфии?

Де Калб выпрямился.

— Что?

— Вы не были на дознании?

— Нет, я был в Нью-Йорке, на встрече дерматологов. — Потом плутовато улыбнулся. — Неофициально, чтобы попасть на соревнования по легкой атлетике. Узнал о смерти Джона только после своего возвращения. Я должен был прилететь раньше, но была нелетная погода. Шел дождь. Да, хотя о шторме нельзя было говорить, практически ветер не был особенно сильным. А такой закрытый залив наверняка не испытывал сильного волнения.

— Его нашли на скалах близ мыса.

Он покачал головой.

— Он бы не поплыл туда.

— Я думаю то же самое. Олл-райт. Что в отношении морфия? Его держали на нем в больнице?

— Да, конечно. Сначала. Но не дольше, чем требовалось. Опасность того, что человек может пристраститься к наркотикам, для нас не новость.

— Морфий у него отобрали?

— Как только это стало возможным. Для него немного рано. Он просил продолжать инъекции. Так часто бывает, пациент нервничает, боясь, что боли могут возобновиться. Мы отказываемся от наркотиков лишь после того, как исчезает опасность рецидива. Но иногда у больного просто-напросто паника. И вот тут надо быть безжалостным и не обращать внимания на его мольбы.

— Морфий был обнаружен в организме уже после смерти, — сказал Дэйв, — было найдено множество следов от уколов. Он не прекращал колоться.

Де Калб мрачно хмыкнул и поднялся с кресла. Засунув руки в карманы, он подошел к окну, которое в этот момент было темным зеркалом. Глянул на свое отражение, не видя его.

— Мы часто меняем замки в шкафчиках с наркотическими препаратами. Это не помогает. Ключи у слишком большого числа людей. Правила строгие, но бывают экстренные случаи. Случается, что дверцы остаются незапертыми, ключи попадают в чужие руки…

Он повернулся к Дэйву.

— Наверное, вам известно, что среди врачей очень много наркоманов. Каково положение медсестры, отвечающей за наркотики, когда обнаруживается недостача? Представляете? В большинстве случаев полицию не вызывают, потому что тогда скандал неизбежен, а толку все равно не будет.

— Не знаете ли, кто мог доставать морфий для Джона Оутса?

— Возможно, санитар.

Де Калб тяжело вздохнул и обессиленно упал в кресло.

— Они приходят и уходят. Работа тяжелая, порой кошмарная, а оплата низкая. Мы берем кого попало, без всяких рекомендаций… В прошлом уже были случаи, когда их ловили на продаже наркотиков. Они выясняют, каких пациентов перестают колоть, ну и предлагают им свои услуги. Легкий способ заработать лишние пять — десять долларов в день.

— И куда больше, когда такой пациент выпишется из больницы.

Доктор удивленно вскинул голову.

— Я имею в виду то, что, находясь в больнице, пациент, ставший наркоманом, понимает, что, если его уличат, его сразу же лишат наркотиков, и ведет себя смирно. Но как только его выписали из больницы, ему приходится доставать препараты на стороне за куда более дорогую цену, а без них он уже не может обходиться.

— Все начинается с неконтролируемой зевоты, — сказал доктор, — настолько сильной, — что получается вывих челюсти. Дикий озноб. Вернее сказать, человека колотит, одновременно он весь покрывается потом. Если человек везучий, он засыпает после такого приступа, но вскоре просыпается. Из носа течет столько слизи, что с ней не справиться никакими платками, потом — обильное слюноотделение. Известны случаи, когда больные захлебывались собственной слюной. Человеку холодно, он не может ничем согреться. Следующий этап — рвота и непроизвольное мочеиспускание. Мускулы перестают ему подчиняться. Он хочет натянуть на себя одеяло, а вместо этого ногами скидывает его. Если у него есть силы, он поднимается и начинает безостановочно ходить туда-сюда, но это не помогает. Ничто не помогает. Озноб продолжается. Он падает на пол и кричит. Ему необходим наркотик.

— Естественно, что цены на них бешено растут, — усмехнулся Дэйв.

Руки у де Калба сжались в кулаки.

— Я непременно узнаю, кто это делал!

Дэйв покачал головой.

— Позвоните в полицию, обратитесь персонально к капитану Кзмпосу. Он согласился с вердиктом о случайной гибели Джона Оутса, но только потому, что был завален работой, а это экономило время. Ваш звонок настроит его на боевой лад, с заданием он прекрасно справится.