Митрофаныч подбирался к избе колдуньи, используя короткие перебежки, которыми он вводил в заблуждение врага при штурме Сталинграда. Он бы остался более незамеченным, если бы двигался как человек, не страдающий нарушениями опорно-двигательной системы и частичным разрушением функций мозжечка. Об этом ему утром расскажет Черёмухин, ставший невольным слушателем ужасающего рассказа беременной библиотекарши в магазине. По её словам, она приняла Митрофаныча за Чикатилу и от страха чуть «не разродилась до сроку». Но в данный момент Митрофаныча не интересовало будущее, он шёл к Акулине Евлампиевне сметая всё на своём пути. Опомнился он, кода снёс калитку вместе с петлями. Заметив это, он пуще прежнего перетрусил и побежал к избе что есть мочи. Отряхнувшись от снега на крыльце, Митрофаныч глубоко вздохнул и постучал.

- Кто там? – раздался низкий женский голос.

- Это я, - нашёлся Митрофаныч.

- Ты ко мне? – прозвучал вопрос.

- К вам Акулинушка Евлампиевна, к вам, матушка.

- Кто такой?

- От Черёмухина, за советом по волшебной части?

- По какой части? – удивлённо переспросила Акулина Евлампиевна.

- Ну…по колдовству? – конкретизировал визитёр.

Дверь отворилась и за ней выросла длиннющая, сухая старуха с маленькими хитрыми глазками и сомнительными намерениями. Митрофаныч оробел.

- От Черёмухина, говоришь? – грозно спросила старуха, нависнув над Митрофаничем. - Ну, проходи, коли пожаловал, гриб старый.

Он прошёл в избу за Акулиной Евлампиевной. Изба была наполнена странными запахами и предметами. Разглядывать последние Митрофаныч побоялся, но почувствовал, что всё это имеет прямое отношение к магии, будь она неладна!

- Вот вы, матушка, экстрасенс со стажем, а с оскорблений здороваетесь? – возмутился Митрофаныч.

- Ну и что тебе надо от меня? – сидя на стуле, спросила колдунья, не обратив внимание на замечание гостя. Даже присев она казалась Митрофанычу несоразмерно длинной.

- Я Митрофаныч, фронтовой друг Тихона Макаровича Мухина, вашего односельчанина, - начал гость.

- Ты чего в котомке-то принёс, покажи. Здесь тебе ни Кашпировский, бесплатно не будет.

- У меня вот деньги и продукты есть. Мне Черёмухин помог презенты собрать. Вам чего в начале показать? – Митрофаныч сжал в руках пакет с небольшой денежной суммой и продуктами, который дал ему Черемухин.

- Ты яйца варёные Черёмухину своему отдай, ему, поди, нужнее будет, а вот водочку и деньги доставай.

Митрофаныч удивился её словам о Черёмухине, но бутылку водки отдал. Собрав деньги, старуха удалилась в другой, самый темный угол избы. Прошло несколько минут. Входная дверь в избу снова отворилась и Акулина Евлампиевна прошла в комнату, заново присев напротив Митрофаныча. Митрофаныч с трусливым недоверием поглядел на неё и застыл ещё на несколько мгновений.

- Ну, мухомор, теперь рассказывай, где тебе бородавки вывести? - Монотонно спросила старуха.

- У меня нет бородавок. Вы, наверное, забыли, я друг Тихона Макаровича Мухина. С ним настоящая катастрофа, у него карма… и вообще, вы где пропадали? – Митрофаныч чувствовал приближение истерики.

- Что у него? – невозмутимо продолжала старуха.

- Карма, - глупо повторил Митрофаныч.

- Так, карма, и где она у него?

- Ну…она у него повсюду, - растерялся Митрофаныч.

- И чего, сильно болит?

- Кто?

- Карма, говорю, сильно болит или так, только по ночам? – Акулина Евлампиевна продолжала серьезно расспрашивать Митрофаныча.

- Болит сильно, а в последние дни круглосуточно и на работе тоже. Он даже того, «употреблять» не может из-за неё. Совсем не пьёт, а друзьям, однополчанам за него обидно. Сядет в компании и ни грамма. Не пью, говорит, и всё. Хоть режь его и компания, опять-таки в недоумении остаётся.

- А почему не пьёт? – спрашивает у него Акулина Евлампиевна. - Болит чего или в боку покалывает?

- Вроде не покалывает.

- Он у тебя лысый или брюнетестый будет?

- Лысоват, есть немножко. Возраст всё-таки.

- Родинка у него на затылке есть?

- Да, я не помню, про родинку-то. Может и есть, я почём знаю.

- Т-а-а-к, ни хрена ты про друга своего и не знаешь, а пришёл с варёными яйцами. Колдуй, значит, бабка как знаешь!

- Вы меня ещё какие-нибудь отличительные приметы спросите про него, может, я чего вспомню, - Миртофаныч сглотнул.

- Хорошо, подожди, подумаю, - колдунья откинула голову и закрыла глаза. В избе воцарилась тишина. Митрофаныч понял, что она заснула, только тогда, когда избу заколыхал нечеловеческий храп старухи.

- Что же это вы, уважаемая, спите, у вас клиент, - дотронувшись до руки бабки, прошептал Митрофаныч. Старуха резко вернулась в прежнюю позу и открыла глаза.

- Кто такой? – спросила бабка.

- От Черёмухина я, за советом, - едва сдерживая себя, ответил Митрофаныч.

- Ну и что тебе надо от меня?

- Я Митрофаныч, фронтовой друг Тихона Макаровича Мухина, вашего односельчанина. Я же вам всё уже говорил!

- Да?

- Да.

- Странно, - удивилась старуха, - ладно, показывай бородавки.

- Да какие к чёрту бородавки! Я с кармой! - разгорячился Митрофаныч.

- Ну, тогда карму показывай, - гнула свою линию бабка.

- Как же я её покажу, если она у Мухина.

- На спине или ещё где шелушится?

- Да она у него везде и болит! Я же вам говорил уже.

- Нарывает или зудит покрасневши?

- Кто зудит? – во весь голос прокричал Митрофаныч.

- Карма?

- Как же она зудит, если она воздушная! - в бешенстве кричал Митрофаныч. - Вы понимаете карма у него над головой?

- Так, а лягушку в сельдерей завёрнутую к затылку прикладывали? – невозмутимо продолжала расспросы Акулина Евлампиевна.

- Какую лягушку? К какому затылку? – сжал кулаки Митрофаныч.

- К тому месту, где воспаление и сыпь.

- Где я ему зимой лягушку-то найду, да и как бы я её к ней приложить бы смог.

- К кому «к ней»? – удивилась старуха.

- А-а-а! - заорал Митрофаныч. - Коромысло гнилое! Гони деньги мои и водку. Гони, а то я тебя сейчас саму в лягушку переделаю, башня Эйфилевская.

- Ты что же это на меня кричать вздумал, в моём-то доме, окурок старый!? -вскипела Акулина Евлампиевна. – За такую наглость быть тебе во веки веков с бородавкой на носу быть.

Акулина Евлампиевна махнула руками, что-то прошептала и щёлкнула по носу Митрофаныча длинным костлявым пальцем. Митрофаныч озверел. Он не знал, какую гадость совершить в отместку колдунье. Выпучив глаза, он схватил со стола какую-то банку и хлопнул её об пол. Банка разлетелась на кусочки и задымилась.

- Это тебе за всё, ведьма старая! - Митрофаныч чинно вышел избы и только захлопнул за собой дверь, как дал дёру.

Тихон Макарович безмятежно смотрел телевизор, когда прибежал фронтовой друг. Митрофаныч прямиком уставился в то самое зеркало, посредством которого была испорчена карма Мухина.

- Ты чего как очумелый бегаеш? Что случилось? – поинтересовался Мухин.

- У меня, у меня это…насморк, - отбрехался Митрофаныч, продолжая рассматривать свой нос. Удостоверившись в отсутствии пророченной бородавки, Митрофаныч начал приходить в себя. Улыбка победы появилась на его лице, как вдруг, что-то щёлкнуло, потом скрипнуло и свет в избе погас. Через мгновение электричество заново наводнило провода жилища Мухина и …

- А-а-а!!! Ведьма! Ведьма! – закричал Митрофаныч, бережно трогая выросший на носу, продукт колдовства Акулины Евлампиевны.

- Что с тобой случилось? Кто ведьма? Ты чего орёшь? – посыпал вопросами Митрофаныча Мухин, подбежав к другу.

- Уйди, Макарыч, не до тебя, - держась за нос, попросил Митрофаныч.

- Чего у тебя там? Покажи! - настаивал друг.

Митрофаныч убрал руки и Мухин едва сдержал смех.

- Где тебя так? – спросил Мухин.

- Шмель укусил меня, понял! - ответил Митрофаныч и убежал к себе в комнату, где быстро раздевшись, прыгнул под одеяло и уткнулся носом в подушку.

Утренним смехом встретил Митрофаныча и Черёмухин. Действительно, бородавка была такая неловкая, что совершенно не гармонировала с её обладателем. Рассказав историю о библиотекарше, Черёмухин спросил о дальнейшем плане Митрофаныча, который не собирался сдаваться, даже ценой физических и моральных потерь.