Алекс и Барбара ели, смотрели телевизор. Разве не похожи они на любую американскую молодую чету, думала Барбара. Она представила себе Алекса, жующего бутерброды и запивающего их кофе из термоса в убогих гостиницах, разбросанных по всей стране. Это человек, о котором следует беспокоиться, которому надо хранить верность. Больше того, мимолетный взгляд на его работу заинтересовал Барбару. Ее восхитило то, что Алекс, как и она, обладал способностью страдать. Это доказывали его отношения с женой. Алекс не предпринимал никаких попыток нажимать на Барбару. Ей понравились его поцелуи в их первый вечер, и теперь она представляла себе, как проснется утром в одной постели с ним, и решила, что он предпримет попытку уговорить ее переспать.

Они посмотрели программу новостей и остались такими же непросвещенными, а затем с фамильярностью, которая показалась Барбаре очень милой, Алекс разорвал пополам «Таймс», и они в течение часа читали. Рядом с ним жизнь казалась Барбаре простой. Скинув ботинки, он растянулся на кушетке. Барбара зажгла бра, и Алекс кивком поблагодарил ее.

— Почему же вы пришли сегодня? — спросила Барбара, когда они обменялись половинками газет.

— Меня что-то ударило — впервые. Как правило, в подобных случаях я действую по правилу пришел-ушел. Но когда мы расстались, я обнаружил, что думаю о вас, и понял, что здесь есть что-то, к чему мне необходимо вернуться. А так я рассчитывал провести выходные в Бингхэмптоне, бесцельно слоняясь, сегодня, возможно, порыбачить, а вечером улететь в Чикаго. У меня там предварительное слушание. Сын Брукса проходит по Северо-Западному.

— Вы собирались рассказать о Тедди что-то еще… когда мы ехали в машине.

— Да?

— Вы не хотите? Существует что-то, что мне не следует знать?

— Я думал об этом. Мне трудно решить, что я должен делать. Это вроде как бы подтасовывать карты против себя.

— Не буду принуждать вас выдавать конфиденциальные сведения.

— Я в таком затруднительном положении, — сказал Алекс. — В прошлом у меня бывали всевозможные случаи, когда происходила борьба интересов, суть которой такова: следует ли мне делать то, что является лучшим для моего клиента, или же на первом месте стоит верность обществу, частью которого я являюсь. Обычно побеждает подзащитный, и в большинстве случаев настоящей борьбы не бывает, иначе я не брался бы за эти дела. Но бывало так: я верил, что человек невиновен, а потом уже во время дела обнаруживал, что он виновен, но закон пока знает об этом не больше, чем в начале расследования. И тогда мне приходилось убеждать двенадцать честных и порядочных людей, что моего подзащитного необходимо освободить, и если я хорошо вел дело, мне удавалось добиться своего.

Его голос смолк, а Барбара продолжала сидеть в ожидании. Алекс начал усиленно кусать губу, отсутствующе уставившись в пол.

— Вы пытаетесь сказать, что вам известно что-то о преступлениях Тедди?

— Пытаюсь. Но то, что я знаю, является закрытой информацией, и я не должен никому ее разглашать.

— Опять вы используете слова вроде «разглашать».

— Видите ли, вы заставляете меня действовать как адвоката, а не как мужчину, с которым вы проводите вместе время. Я хочу продолжать встречаться с вами, а то, что я скажу, может помешать этому.

— Не помешает! — Барбара произнесла это с таким порывом, что обнадежила Алекса.

— Меня сильно ранили в прошлом, Барбара, и я пытаюсь застраховаться, чтобы больше этого не произошло. Я хочу, чтобы то, что происходит между нами, имело развитие, медленное естественное развитие, в результате которого станет неизбежным то или иное решение.

— Я рада, что вы откровенны.

— Разве существуют другие способы начинать? Видите ли, наша встреча была случайной, и я не хочу, чтобы что-либо еще было случайным, не хочу, чтобы вы услышали такое, что заставит вас по-иному смотреть на меня.

Он поменял закинутую ногу, а Барбара села рядом с ним, взяв его за руку. Алекс поцеловал ей руку, и молодая женщина почувствовала прилив симпатии к нему.

— Я завязан с мистером Франклином.

— В чем?

— Я работаю на него.

— Что-что?

— Ну, не прямо на него. Но все сводится к тому, что ему принадлежит фирма «Дейл, Джэнсон, Паркер и сотрудники». Я — это «сотрудники».

— А как насчет остальных партнеров?

— Часть фирмы принадлежит им, но хозяин — он. Юридически, формально, как угодно. Вы — пятый человек, который знает об этом. Двенадцать лет назад у мистера Франклина были большие неприятности… Я не могу вдаваться в подробности, но каким-то образом ему удалось выскользнуть. Ему пришлось заплатить огромные гонорары юристам, что-то около полутора миллионов долларов, и он решил, что ему необходимо иметь свою юридическую фирму. Кого-то, кто будет работать по контрактам, кого-то — по инвестициям, кого-то — по недвижимости, и ему пришла в голову гениальная мысль. Зачем тратиться на юристов, которых все равно не сможешь контролировать, когда можно взять горстку людей, которые будут хранить верность, ставить твои интересы на первое место и обеспечат тебя ценной, подробной информацией об остальных людях, которых ты привел в фирму? Он нашел в Гарварде Эда Джэнсона, в Стэнфорде — Стэнли Паркера, в Йейле — Джона Дейла. Все трое — лучшие на курсе. Он предложил им неслыханную сумму в пятнадцать тысяч долларов на один год на то, чтобы войти в дело. Это значило, что стажировочный период, плохооплачиваемый и скучный, сокращался до минимума. Все трое стажировались год в солидных фирмах Уолл-стрит, а Франклин их субсидировал. Когда они были готовы, он открыл их контору, стал клиентом номер один и притащил вместе с собой еще сорок или пятьдесят других клиентов. Тот факт, что все эти люди перешли в другую фирму, произвел много шума. Когда я закончил юридический колледж, меня пригласили к ним на стажировку, и я работал два года, но потом собрался уходить, так как меня интересовало уголовное право, но я пришелся им по душе, они посчитали, что я слишком хорош, чтобы меня можно было потерять, и предложили открыть в деятельности фирмы еще одно направление — уголовное право.

Барбара слушала, словно ребенок, раскрыв рот, с вытаращенными от восторга глазами.

— Никогда не известно, когда понадобится адвокат по уголовным делам, и всем заинтересованным лицам лучше, если он — член семьи.

— Но теперь вы все — это процветающая фирма. Разве вы не можете выйти и начать собственное дело?

— Разумеется, можем, но зачем? Сейчас у нас есть репутация и клиенты. Правильные клиенты.

— Что такое правильный клиент?

— Президенты банков, люди, имеющие места на Нью-Йоркской фондовой бирже, крупные корпорации, есть и отдел бандитов, которым руковожу я. Зачем кому бы то ни было из нас уходить? Мы получаем самую лучшую информацию — Тедди сделал из ребят миллионеров. Это очень удачное соглашение. Деньги перетекают в подставные компании, которые используются для сокрытия налогов. О всех скупках контрольных пакетов мы узнаем за месяцы. Каждый потихоньку прикупает акции, а когда об этом заявляется публично, у всех уже солидная прибыль.

— Разве это все законно?

— Это незаконно, бесчестно, неэтично и прибыльно.

— И вы участвуете во всем этом?

— Не смотрите с таким возмущением.

— Не могу удержаться. Все это похоже на спрута.

— Барбара, именно это я имел в виду, когда говорил, что вам ничего не известно о Франклине. Никто не знает, не слышал, чтобы он когда-либо раньше серьезно заинтересовался какой-либо женщиной. Это общеизвестно. В городе у него несколько женщин, которых он содержит. Каждый месяц они получают от него чеки, но по-настоящему он не заинтересован и не связан ни с одной из них. Они обслуживают его, и только это ему и требуется. Поэтому то, что он помолвлен — или был помолвлен — с вами, очень серьезно. Вы не можете отмахнуться от него просто так, как от всех остальных.

— А что я такого делаю? — спросила Барбара, вскидывая руки, и в ее голосе прозвучала паника.

— Одному Богу известно.