Дома встречают, как вернувшуюся с войны. Не хватает баяна и балалайки. Джейк зарывает меня в подушки на диване и аккуратно располагает мои ноги у себя на коленях. Чета Орловых замирает на этом действии.

— Я же говорю, два косолапых придурка, — первой отмирает мама. — Вы-ж на ногах хреново держитесь, а когда падаете, хватаете что не попадя. А дальше по драконьей схеме. Что схватил, то и утащил.

— Мы же не мусор хватаем, а лучшее что есть в России, — встаёт на защиту отпрыска Макс.

— Орлов! Чтоб больше никаких родственников со слабостью в ногах и крепостью в руках рядом с моими детьми не было! Ноги переломаю! — возмущается маман, а мне так нравятся их перепалки.

— Да ладно, любимая. Не заводись, — обнимает со спины, целуя в висок. — У меня только племянница восемнадцатилетняя осталась. А лет через семь можно крестника на новогодние каникулы позвать. Ну а пока пускай руки укрепляет.

На это мама только вздыхает, а я смотрю на своего американского толи придурка со слабыми ногами, толи дракона с крепкими руками, и счастье распирает грудь, или сломанные рёбра. Хрен его знает. Алёнка с малышом на руках вплывает в комнату и отдаёт свою ношу моему дракону.

— Эй. Медвежонок. К маме медведице пока нельзя, — Джей сажает его нам на ноги и вытирает сопли. Я в ауте! Золотой мальчик вытирает моему сыну сопли? Если в Америки все отпрыски богатых семей такие — милости просим в Россию. У нас ещё столько малышей с соплями бегает, на всю родину бургеров хватит.

— Аль. Как ты тут без меня со всеми справлялась? — улыбаюсь сестре, перехватываю у неё чашку кофе.

— Как, как. Строила этих истеричных придурков, — вздыхает, размещаясь в кресле.

— Конечно. Ты у нас одна с железными яйцами между ног, — смеётся Вадька. — Не завидую твоему будущему мужу. Макс. Надеюсь у твоего крестника не только крепкие руки, но и нервы?

Дружный гогот заполняет стены гостиной, а Джейк недоумённо переводит взгляд с одного на другого. Мучать долго его не стали, рассказали, как мама рожать начала.

— Представляешь? Макс на костылях бегает в растерянности по квартире, хватает какую-то хрень, мама стоит посреди комнаты в выпученными глазами, и входит спокойная как танк Алёнка. И как гаркнет «Чего носитесь, как придурки?! Быстро оделись, воду с тапками в зубы и в клинику! Наталье Михайловне сейчас позвоню!», — Вадька в красках с мимикой расписывает весь процесс сборов.

Теперь к всеобщему ржанию присоединяется Джейк и с уважением посматривает на Альку.

— Нет пап. Плохая новость. Твой крестник Алёнку не потянет, — вытирает слёзы, пытаясь отдышаться от продолжительного смеха. — Но есть и хорошая. У тебя есть семь лет для поиска косолапого придурка.

Потом ужин, вечерние посиделки, куча воспоминаний и смеха, до коликов в животе. О случившимся не говорим. Об Андрее тоже. Я не спрашиваю, что с ним стало. Уверена, Макс сделал всё правильно. Так как должно быть. Он всегда будет делать как надо. Всегда будет той стеной, за которой спокойно всем.

Лёша засыпает у Джейка на руках. Он тянется к нему, получая в ответ внимание, отсутствующее у отца. Мне нравится смотреть на них. Джейк переносит его в детскую к Дине и укладывает на кровать. Осторожно подхватывает меня на руки и направляется на выход.

— Спокойной ночи, пап. Спокойной ночи, мам. Спокойной ночи всем, — не поворачиваясь, отвешивает опешившим родственничкам. — Я от вас съезжаю.

Вот так мы и стали жить вместе.

— Джей. Ты зачем маму шокируешь? У неё молоко из-за тебя пропадёт, — отчитываю американского засранца, спускаясь на руках в лифте.

— Лучше сразу всем объявить, что ты моя женщина и мы будем жить вместе.

— Ага. И свалить по-быстрому, чтоб люлей не огрести, — укладываю голову на крепкое плечо.

— И это тоже, — соглашается со мной. — Мне кажется твоя мама страшна в гневе. Так что пусть её отец успокаивает.

Дома Джейк перематывает мой бандаж плёнкой, аккуратно моет под душем, несёт на кровать, обкладывает подушками, и обняв пол ночи шепчет разные нежности, переходя с русского на английский, поглаживая руку и целуя в висок.