И тут случилось такое, что мы привыкли видеть только в голливудских фильмах. На состоявшемся 12 мая аукционе издательство «Нью Америкен лайбрэри » неожиданно приобрело права на «Кэрри » за 400 тысяч, из которых половина причиталась автору. НАЛ издавало большими тиражами дешевые покеты, и его боссам почему-то понравилась история о девочке, спалившей целый город. Возможно, они решили, что эту книгу охотно раскупят бунтующие подростки. А может, просто приняли ее за удачный ужастик — интерес к этому жанру как раз начал возрождаться после упадка шестидесятых. Вечером того же дня — это было воскресенье, и американцы отмечали День матери — Билл Томпсон по телефону сообщил Кингу радостную новость. «Как вы думаете, Стив, сколько они заплатили?» — осведомился он. «Неужели двадцать тысяч?» — с замиранием сердца спросил будущий миллионер. «Нет, немного больше», — и Билл назвал сумму. Табиты еще не было, и Стивен в некотором обалдении вышел прогуляться. Сначала он забрел в бар, а потом, придя в приятное состояние духа, решил купить жене в подарок что-нибудь экстравагантное. Все магазины были закрыты по случаю праздника, и только в аптеке «Вердьер» нашелся фен за $150. Без сомнения, сегодня фанаты бы уплатили за этот памятный агрегат не один десяток тысяч, но, увы, — верно прослужив семье лет шесть, фен оказался на помойке.
Жизнь быстро становилась другой. Стивен почувствовал это, когда через несколько дней положил на стол директору школы заявление об уходе. Отныне он был свободен и мог заняться любимым делом. В голове уже зрел сюжет романа о вампирах, который поначалу носил название «Второе пришествие». Но тут возникла новая проблема — здоровье матери. Весной Рут Кинг, одиноко жившая в Дареме, перенесла операцию по удалению варикозных вен на ногах. После этого боли, мучившие ее, не утихли, и обследование выявило неоперабельный рак матки. Вновь, как двадцать лет назад, собрался семейный совет — Стивен, две его оставшиеся тетки с домочадцами и приехавший из Нью-Хэмпшира Дэвид. Без особых обсуждений решили, что ухаживать за матерью должен Стивен как единственный здоровый и не связанный работой член семьи. В августе 1973-го он арендовал летний домик в Норз-Уиндеме, на берегу романтического озера Себаго в Западном Мэне. До Дарема оттуда было 20 километров по шоссе, и хозяин уверял, что в домике, оснащенном газовым отоплением, вполне можно жить всю зиму.
Осенью Стивен с некоторым сожалением покинул Бангор и перевез семью на новое место. Рут становилось все хуже, и в феврале она тихо угасла на руках Стивена, Дэвида и их жен. На похоронах Кинг произнес взволнованную речь, из которой присутствующие не поняли ни слова, — настолько он был пьян. Детские обиды давно забылись, и Стивен винил себя за то, что забросил мать и плохо заботился о ней. Эти чувства отразились в одном из самых пронзительных его рассказов — «Верхом на пуле», написанном четверть века спустя. Через какое-то время он начал вносить пожертвования в Американский центр борьбы с раком, где до сих пор остается одним из крупнейших донаторов.
В апреле вышла из печати «Кэрри ». «Даблдэй », ободренный успехом книги на аукционе, издал ее необычно большим для начинающего автора тиражом — 30 тысяч. Кроме того, была выпущена тысяча рекламных экземпляров, разосланных в крупные газеты и библиотеки. Бестселлером роман не стал, но расходился неплохо. Теперь можно было поискать жилье получше — при наличии двух громкоголосых детей работать в домике с фанерными стенами стало невозможно. Писатель даже поставил себе стол в полутемном гараже, где кое-как настукивал на машинке главы «Второго пришествия ». К тому же хозяин слукавил — зимой в доме по соседству с озером было довольно прохладно, особенно для маленького Джо. Была и еще одна причина уехать: Стивену с Табитой дом напоминал о тяжелых месяцах у постели умирающей Рут.
В это время кто-то из друзей предложил Кингу задешево купить большой и удобный дом в Боулдере, штат Колорадо. Трудно понять, что заставило Кинга единственный раз в жизни поселиться за пределами Мэна, на совершенно незнакомом ему Среднем Западе. Быть может, он решил, что писателю полезна смена впечатлений. Чуть ли не все американские классики в поисках «второго дыхания » уезжали куда-то далеко: Хемингуэй — на Кубу, Джек Лондон — на Аляску, Марк Твен — вообще в кругосветное плавание. Стивен заменил экзотические дали городком у отрогов Скалистых гор, известных своими лыжными курортами. Первое время Кинги всем семейством ездили по окрестностям, любуясь непривычными пейзажами. А однажды Стивен и Табита решили отдохнуть от детей и уехали на уикенд в отель «Стэнли», одиноко стоящий на горном перевале.
По случаю поздней осени отель был почти пуст, и портье любезно объяснил, что зимой снегопады часто совершенно отрезают его от внешнего мира. Это разбудило воображение Кинга, и он по-новому смотрел и на массивные двери, гасящие любые звуки, и на кроваво-красные ковровые дорожки, и на живую изгородь, остриженную в виде звериных фигур. Все эти детали вошли в роман «Сияние», герой которого — писатель-неудачник — оказался заперт вместе с семьей в мрачном отеле «Оверлук», очень похожем на «Стэнли». Как и Кинги, они жили в номере 217, но Стивен с женой провели там всего одну ночь, а Джек Торранс и его семейство — целый месяц. Этого хватило, чтобы злобный дух, поселившийся в отеле, завладел душой писателя и натравил его на жену и маленького сына. Кинг прибегнул к обычному приему — сделал героя алкоголиком, чтобы в его поступках можно было обвинить не силы Зла, а банальную белую горячку. На первых порах подобные «кости, брошенные здравому смыслу» нередко встречались в его романах.
«Сияние» в романе — это сила ясновидения, которой наделены сын героя Дэнни и сдружившийся с ним чернокожий повар Дик Холлоранн. Ей противостоит злобная энергия, которую много лет копил отель «Оверлук», питаясь кровавыми происшествиями в его стенах — разборкой гангстеров, самоубийством богатой матроны, гибелью построившего его сумасбродного миллионера Гораса Дервента (очень похожего на реального Говарда Хьюза). Теперь отель может околдовывать постояльцев, превращать пожарные шланги в змей, а подстриженные в форме зверей кусты у входа — в кровожадных хищников. Откуда взялось засевшее в нем Зло, Кинг не объясняет — возможно, оно жило в горах Колорадо с незапамятных времен и было разбужено строительством отеля. Его единственная цель — доводить людей до безумия и гибели, пожирая их души. И особенно сильно оно жаждет «сияющей » души Дэнни, которая может сделать его намного сильнее.
Между Добром и Злом застрял Джек Торранс — человек неплохой и небесталанный, любящий жену и сына, но совершенно безвольный. Он не может противиться ни зову алкоголя, ни тем более влиянию дьявольского отеля. Невинное изучение истории здания быстро превращается в служение «Оверлуку», который требует от него уничтожить своих близких. В конце концов потерявшее разум существо, когда-то бывшее Торрансом, набрасывается на Венди и Дэнни с крокетным молотком. Защищая сына, Венди смертельно ранит монстра, а потом котел отопления взрывается и превращает отель в пылающий факел. Подоспевший на выручку Холлоранн успевает увидеть финал: «Ему показалось, что через окно президентского люкса вылетел какой-то громадный темный силуэт, заслонивший собой снежную целину. Он на миг обрел форму гигантской грязной мантильи, и ветер подхватил ее, разодрал, разорвал в клочки, как старую темную бумагу. Потом та штука в небе пропала, и остался лишь «Оверлук», который погребальным костром пылал в ревущей глотке ночи».
Сам писатель в отеле не пил, однако в Боулдере долгой и тоскливой зимой начал основательно прикладываться к бутылке, заменив пиво жидкостями покрепче. Друзей на новом месте он не завел и пил в одиночку, а это, как справедливо утверждают, верный путь к алкоголизму. О чем Табита ему не раз заявляла, получая в ответ обычные оправдания. Ему нужно расслабиться, он слишком много работает. В конце концов, разве он не обеспечивает семью? Так что плохого в паре бокалов виски? На самом деле их было пять-шесть, но работал Кинг действительно много. Весной он завершил «Сияние» и отослал его в издательство. Почти закончил отложенное на время «Второе пришествие». Написал и несколько рассказов, которые журналы брали теперь гораздо охотнее, — ведь автор стал уже «настоящим» писателем.