Жиль (возмущенно). Он — добряк? Боже мой, не будь я так слаб, не будь я так застенчив, как утверждал здесь господин Пролог, я убил бы его!

Пролог. Но, добрый Жиль…

Жиль. Я не могу быть добрым. Прошу вас, дайте мне сказать хоть слово.

Пролог. Но, Жиль, вы же должны говорить стихами.

Жиль. Я не могу говорить стихами, и, пожалуйста, оставьте меня в покое.

Пролог. Ради бога, господин Жиль, перестаньте сводить личные счеты хотя бы перед публикой!

Жиль. Нет, именно пусть публика слышит, каков Бригелла, пусть составит свое мнение о Дзанни! Пусть знает о нем все, — и то, что Бригелла рисует и пишет порнографические вещи и продает их из-под полы, и то, что Фичетто чернит нас перед директором, и пусть узнает кое-что еще!

Пролог. Дорогой мой Жиль, ведь это же неправда. Перестаньте! Или хотя бы излейте свои жалобы в стихах, как вам и подобает.

Жиль. Не стану говорить стихами. Пусть публика знает, что Бригелла за вознаграждение водит к Зербине провинциалов, а Зербина знакомит их с Изабеллой!

Тривален (с угрозой). Это правда, Жиль?

Пролог. Неправда, господин Тривален. Как вы можете так дурно думать о Зербине?

Зербина (ведет Изабеллу за руку). Но, господа, ведь она еще дитя. Она так невинна, посмотрите, какая рослая девушка! Это я ее вырастила. Я, ее тетя.

Тривален. Вы ей не тетя, Зербина, и вообще вы лжете!

Зербина. Ради всего святого, господин Тривален, я правду говорю. Богом клянусь, Изабелла еще девица.

Бригелла. Да, да, девица! Кто не верит, пусть спросит у доктора.

Доктор (растерянно). Что вы говорите, Бригелла? Откуда мне знать?

Бригелла. Понятия не имею, доктор. Тогда пусть спросят у Скарамуша!

Скарамуш (тоже растерянно). Боже упаси, я ничего не знаю, спросите лучше у Бригеллы.

Бригелла. А я и знать ничего не хочу. Простите, что вмешался в ваши дела. Мне-то что до этого?

Пролог. Хватит, прекратите спор, лучше начинайте играть. Прошу!

(Кланяется и уходит.)

Все актеры, кроме Доктора и Скарамуша, отходят в глубь сцены.

На переднем плане Доктор и Скарамуш.

Доктор. Многоуважаемые зрители! Знатные дамы, именитые дворяне, достопочтенное духовенство и рачительные горожане! Как старейший актер труппы, приветствую вас здесь и разрешаю себе задать вам вопрос: зачем вы пришли сюда? Для развлечения? Боюсь, что вы не получите здесь такого удовольствия, как, скажем, у клетки с обезьянами. А может быть, вы пришли ради нашего искусства? Если наше исполнение будет совершенным, вы забудете, что мы актеры, и примете нас за реальных людей.

Итак, зачем же вы сюда пришли? Чего ради, собственно, мы перед вами играем? Да, для того, скажу я вам, чтобы вы получили здесь наставление, нравственно очистились, пережили катарсис, о котором, как вам, милостивые дамы, известно, говорил еще Аристотель. На ваших глазах развернется борьба возвышенного с низменным, добродетели с пороком, трагического с повседневным, вы будете сочувствовать добру, станете сострадать, а под конец обрадуетесь, видя торжество справедливости, чести и морали, как положено на сцене и в жизни. Еще раз — добро пожаловать к нам!

Скарамуш. Мы постараемся, чтобы время для вас пролетело незаметно, как положено на сцене и в жизни, дабы вам и в голову не пришло, что, пока вы тут сидите, ваши жены дома воспользуются случаем наставить вам рога, либо ваши мужья могут вас околпачить, или, скажем, служанки тем временем прочтут ваши письма, а в ваши квартиры вломятся воры. Может, сейчас убийцы лезут под ваши кровати. Вы хорошо все заперли? Вы твердо уверены, что ничего не оставили открытым? Лучше сходите домой и проверьте, а мы можем сыграть в следующий раз.

Доктор. Эй, Скарамуш!

Скарамуш. Сейчас, сейчас! (Осматривается.) Прекрасный театр! В таком нам играть еще не доводилось.

Доктор. Скарамуш!

Скарамуш. Сейчас. Избранная публика. Первоклассные зрители. Сколько их может быть?

Растерянный Доктор укоризненно смотрит на Скарамуша.

Красиво, очень красиво. У нас прекрасное место, доктор, отсюда так удобно смотреть на публику. Ах, если бы публика знала, как хорошо здесь, наверху…

Доктор. Эй, Скарамуш!

Скарамуш (понимающе). Здесь отлично, я доволен. Пойдем, что ли, доктор? Премного благодарен, весьма был рад познакомиться. (Кланяется.)

Доктор тоже, и оба отходят в глубь сцены.

На передний план одновременно шеренгой выходят Жиль, Бригелла и Тривален.

Жиль, Тривален, Бригелла. На заднем плане Доктор и Скарамуш.

Бригелла. Дорогой Жиль…

Жиль. Я с вами не играю.

Бригелла. Тогда вы, дорогой Тривален…

Тривален. Оставьте меня, я с вами играть не стану.

Бригелла. Послушайте, господа, вы рассердились на меня за Изабеллу? Оба? За Изабеллу? Странно, что оба за Изабеллу.

Тривален. Бригелла, почему вы удивляетесь, что за Изабеллу?

Бригелла. Я удивляюсь, что вы оба, добрый Тривален.

Жиль. Почему вы удивляетесь, что оба, Бригелла?

Бригелла. Потому что за Изабеллу, дорогой мой. Но я хочу вам сообщить еще кое-что. Посмотрите, какие у Изабеллы роскошные ноги! Вам случалось видеть такие ноги, господа?

Скарамуш (из глубины сцены). С каких пор ноги Изабеллы стали новостью?

Бригелла. Но я пришел сюда совсем по другому поводу. Изабелла мне сказала, что отныне хотела бы, — как бы лучше выразиться, — хотела бы принадлежать только одному мужчине.

Тривален. Кому именно, Бригелла?

Бригелла. Не знаю, господа. Одному мужчине. Клянусь, не знаю кому, но хотел бы оказаться на его месте. Все же Изабелла исключительно красивая женщина.

Тривален. Почему же тогда Изабелла не принадлежит этому единственному мужчине?

Бригелла. Не знаю, господа. Очевидно, Зербина ей этого не позволяет, ибо хочет, чтобы каждый мужчина прежде всего тряхнул мошной. Зербина под проценты ссужает деньги, которые получает от господ за то, что водит их к Изабелле.

Жиль. Боже милостивый! Она сводница! (Падает ниц.)

Бригелла (присаживается возле него на корточки). Что с вами, Жиль? Может быть, доктору следует пустить вам кровь?

Тривален. Оставьте его, Бригелла, скорей всего у него приступ астмы. Так вы, Дзанни, говорите, что Изабелла хочет принадлежать одному-единственному мужчине?

Бригелла. Да, господин Тривален. Дорогой Жиль, что с вами? Кажется, вам плохо?