Болтал он весьма оживленно, и ничто не указывало, что безвременная кончина молодой леди как-то его удручает. Мы шли через белые залы дворца.

— Киннет тогда была еще совсем ребенком, но вскоре стало понятно, что из нее получится подходящая Арамери наследница. Именно поэтому Декарта не спешил вступать в новый брак. А когда Киннет… э-э… покинула лоно семьи, Декарта обратил свой взор к детям покойного брата. Изначально их было четверо. Релад и Симина — младшие. Они близнецы — у Арамери часто рождаются близнецы. Увы, их старшая сестра погибла, несчастный случай. По крайней мере, такова официальная версия, мнэ.

Я шла и слушала. Молча. А что, полезные сведения. Немного ошеломляющие, правда, зато теперь я больше знаю о новообретенных родственниках. Возможно, именно для этого Теврил и завел разговор. Потом он расписал, как я буду жить дальше: какой у меня титул, какие обязанности и привилегии. Вкратце, конечно, но мне хватило. Теперь я Йейнэ Арамери, не Йейнэ Дарр. Мне достанутся в управление новые земли, а вместе с ними — невероятное богатство. Я обязана часто появляться в Собрании и сидеть там в личной ложе семьи Арамери. Еще мне разрешено иметь постоянные апартаменты в Небе — я буду жить во дворце среди любящих родственников с материнской стороны. И я больше никогда не увижу родные края.

Мне стало тяжко и горько, когда я это услышала, но Теврил продолжил бойко тараторить, и я не успела захлебнуться тоской по родине.

— А старший их брат — мой отец. Он тоже умудрился умереть — причем исключительно по собственной вине. Ему, видите ли, понравилась юная девушка. Очень юная. — И он скроил брезгливую гримасу.

На самом деле чувствовалось, что он так много раз рассказывал эту историю, что никакой брезгливости не испытывал.

— К несчастью для батюшки, моя матушка, несмотря на юность, уже вошла в возраст созревания и понесла. Декарта казнил отца, когда семья матери возмутилась.

Тут он вздохнул и пожал плечами:

— Мы люди чистокровные, и нам многое прощается, но… некоторые правила нельзя нарушать. В конце концов, именно мы установили во всем мире всеобщее согласие, разве нет? И если мы будем нарушать собственные законы, это станет прямым оскорблением Отца Небесного.

Я хотела было спросить, почему Блистательный Итемпас не обращает внимания на остальные дела и делишки семейства Арамери, но прикусила язык. В голосе Теврила явственно слышалась горькая ирония, так что всякие комментарии к его сентенции представлялись излишними.

Быстро и ловко — настолько ловко и настолько быстро, что ему позавидовала бы моя бабушка, отличавшаяся железной хваткой, — он расправился со всеми делами: позвал швей (Йейнэ Арамери понадобится новая одежда), записал к парикмахеру и подыскал мне подходящие покои. И все это за час. Затем Теврил повел меня по дворцу. «Короткая прогулка!» — воскликнул он и продолжил болтать без остановки. Мы шли по отделанным белой слюдой… постойте… а может, перламутром?.. в общем, чем-то таким блестящим отделанным коридорам.

Примерно в начале экскурсии я перестала его слушать. Зря, конечно: могла бы почерпнуть полезные сведения о тех, кого нужно опасаться, о раскладе сил и внутренних склоках, узнала бы кучу последних сплетен, в том числе и самых грязных, — да мало ли что я могла узнать. Но не узнала. Я была слишком изумлена и подавлена случившимся, на меня свалилось чересчур много впечатлений. Болтовня Теврила казалась малозначимой по сравнению со всем остальным, и я принялась думать о своем незавидном положении.

Мой спутник, наверное, заметил, что я потеряла интерес к беседе, но, похоже, ему было все равно. И тут мы наконец добрались до моих апартаментов. Вдоль стены шли окна — огромные, от пола до потолка. Из них открывался потрясающий вид на город и окрестности. Крыши домов и поля виднелись далеко-далеко внизу. Я ошеломленно таращилась и даже рот раскрыла — этого матушка-покойница точно бы не одобрила. Мы находились так высоко, что я людей на улицах разглядеть не могла.

Теврил что-то такое произнес — настолько странное, что это что-то в меня просто не вместилось. Он понял и повторил. Я посмотрела ему в лицо.

— Вот, — сказал он, указывая на лоб.

На знак полумесяца.

— Что?

Он повторил в третий раз — терпеливо и не выказывая раздражения. А ведь, наверное, его рассердила моя тупость.

— Мы пойдем к Вирейну, и он оттиснет у тебя на лбу сигилу родства. Он уже, наверное, покончил с придворными обязанностями и сможет нас принять. А потом ты отдохнешь.

— Почему? Зачем?

Он удивился:

— Тебе мать ничего не рассказала?

— А что она должна была мне рассказать?

— Про Энефадэ.

— Энефа-что?!

На лице Теврила проступило нечто среднее между жалостью и растерянностью.

— Леди Киннет не подготовила тебя к этому?

И прежде чем я сумела придумать достойный ответ на этот вопрос, он продолжил:

— Мы носим сигилы родства из-за Энефадэ, леди Йейнэ. Без сигилы нельзя оставаться на ночь в Небе. Это… небезопасно.

Тут я разом отвлеклась от раздумий над тем, как странно звучит мой новый титул:

— А почему это небезопасно, лорд Теврил?

Он поморщился:

— Зови меня просто Теврилом, ладно? Лорд Декарта приказал, чтобы тебе оттиснули знак полного родства. Ты принадлежишь к Главной Семье. А я — простой полукровка.

Я стояла и не понимала: то ли я что-то пропустила (а надо было слушать внимательнее!), то ли мне чего-то не сказали. А может, этих «чего-то» было много. В общем, много чего мне не сказали.

— Теврил, пойми меня правильно, но все это для меня — бессмысленный набор слов.

— М-да, теперь это очевидно.

И он провел ладонью по волосам — впервые за все время беседы я увидела, что ему не по себе.

— Объяснять — слишком долго. А до заката осталось меньше часа.

Наверное, еще одно древнее правило, которым столь привержены дражайшие Арамери. Древнее и бессмысленное.

— Ну ладно. Но… — Я нахмурилась. — А что с моим кучером? Он меня в первом дворе ждет!

— Ждет?

— Ну, я как-то не планировала оставаться…

Теврил стиснул зубы, с трудом сдерживаясь. Я так и не узнала, что он на самом деле думал о моих умственных способностях.

— Я пошлю кого-нибудь сообщить, что в его услугах не нуждаются, — вежливо произнес он. — Его наградят за труды. У нас тут полно слуг, кучер тебе больше не нужен.

Слуг я видела — мы осматривали дворец, а они деловито сновали вокруг. Бесшумные фигуры в белом. Непрактично в белом полы драить, кстати. Но ладно, я ж тут не хозяйка, пусть дедовы родственники управляются как умеют.

— Этот кучер, между прочим, полконтинента со мной проехал, — вдруг озлилась я.

Причем я озлилась, но не хотела этого показывать.

— Он устал. И лошади его тоже устали! Неужели никак нельзя оставить беднягу переночевать? Да хлопните вы ему на лоб эту штуку, и пусть он едет завтра с утра! От простой вежливости с вас не убудет!

— Миледи, только Арамери носят сигилу кровного родства. И ее невозможно смыть или стереть.

— Только… — И тут меня посетило озарение. — Так что, здешние слуги — тоже члены семьи?

Он посмотрел на меня, и в его взгляде не было горечи — как ни странно. А ведь он мне уже намеками попытался все объяснить: папа-гуляка, а он, сын непутевого отца, управляющий. Высокая ступень служебной лестницы, но все равно Теврил — слуга. Он такой же Арамери, как и я, но его родители не состояли в браке. В глазах правоверных Итемпасов он — незаконнорожденный, отверженный с рождения. К тому же Декарта не любил его отца.

Словно прочитав мои мысли, Теврил заметил:

— Леди Йейнэ, лорд Декарта не зря сказал: все потомки Шахар Арамери должны служить. Каждый на своем месте — но все без исключения.

Сколько же всего стоит за этими словами. Разных историй, жизней, о которых я ничего не узнаю. Интересно, как много наших родственников оторвали от родины и семьи, лишили будущего и приказали явиться сюда — мыть полы и чистить овощи на кухне? Сколько их родилось в этом дворце? И умерло, так и не покинув его стен? И что случилось с теми, кто попытался бежать?