Ник решил не очень спешить. Да и устал он за время дороги. Он вышел из номера, справился о наличии буфе­та, который на удивление работал, выпил там стакан минеральной воды, и съел бутерброд с сыром, который выглядел на фоне холодца, зажаренных до черноты кус­ков курицы и вареной колбасы наименее агрессивным. Потом вернулся в свою комнату, быстро принял душ и, разобрав постель, лег спать.

Но утомление не оставляло его. В голове крутились какие-то обрывки мыслей и воспоминаний, где машущая рукой Деб соседствовала с любителем пива у ларька, а Сергей, отчего-то в полном снаряжении и с крупнокали­берным пулеметом прыгал с девочками через скакалку.

Наконец, сон снизошел.

* * *

Был теплый вечер, когда Ник с сумкой легко выскочил из гостиницы. Телефона у Сереги не было и предупредить о времени приезда Ник не смог, но решил положиться на удачу. В это буднее время все либо уже пришли с работы, либо вот-вот придут.

На стоянке машин было несколько такси. Ник сел в первое попавшееся и назвал адрес. Водитель понуро повез, счетчик, впрочем, не включил. Автомобиль громы­хал, проваливаясь в ямы и перебираясь через трамвайные рельсы. Ник внутренне удивлялся, как он до сих пор не развалился, но мысли эти его не расстраивали. Настрое­ние было прекрасное: вот сейчас он встретится со своим другом. С единственным другом. Никто из их подраз­деления больше не выжил,—так писал ему Сергей. Сам он, получив осколок в область плечевого пояса, лежал в госпитале, поэтому в тот рейд не попал. А Ник попал.

Он не хотел вспоминать, как они по-детски попали в прекрасно организованную западню, как их стали поли­вать огнем с главенствующих высот, как заполыхал танк в арьергарде, заперев всю группу в ущелье. И можно было прорываться только вперед. Как потом выясни­лось, прорвался только головной БТР, да и то только для того, чтобы тут же подорваться на мине. Больше Ник из той жизни ничего не помнил, дальше шел плен.

Странно распорядилась их жизнями судьба: осколок тот Сергей получил, вытаскивая Ника из подбитого вер­толета. Но Ник через два дня был свеж и здоров, а Сергей залег в госпиталь месяца на три. Ник тогда переживал, что из-за него друг так подставился, но потом получи­лось, что только благодаря тому ранению Серега и спасся.

Машина петляла по сужающимся улочкам, подбира­ясь к окраинам. Ухабов становилось все больше, зато больше стало и зелени: повсюду росли в беспорядке деревья, лохматые кусты драпировали обшарпанные подъезды.

Ник не знал, где живет Сергей. Он никогда не был у него дома-—так получилось, что хотя они и жили «до войны» в одном городе, но знакомы не были. Поэтому Ник с любопытством смотрел вокруг на симпатичные холмы, на которых расположился жилой массив совер­шенно несимпатичных «хрущевок». Сам он жил в Другом районе, но туда,—на этой мысли он случайно поймал себя,— ему даже заглядывать не хотелось. Не хотелось видеть ни продувную, голую территорию завода, ни об­щаги, ни тогдашних своих знакомых.

Наконец машина визгливо притормозила, чихнула па­ру раз и встала, неровно урча простуженным мотором. Ник хотел было сказать водителю, что мотор «троит», но передумал. Молча, не торгуясь, расплатился и вылез, прихлопнув дверь.

«Ну, вперед, красноармеец!» — скомандовал он себе с интонациями Деб. Откуда она взяла этого «красноар­мейца» Ник не знал, но ему нравилось.

Радостно возбужденный, Ник быстро поднялся на четвертый этаж «хрущевки», подивившись выбитым стек­лам и отечественным граффити, украсившим стены ме­шаниной из «Ленка дура» и «Depech Mode».

Сверился напоследок с бумажкой, на которой был записан адрес, и позвонил в обитую черным дерматином дверь. Подождал. Позвонил еще раз. За дверью разда­лись тихие шаги и мелькнул отсвет в «глазке». Ник понял, что его разглядывают и улыбнулся.

— Кто там? — спросил приглушеный дверью голос. Чудно, но вопрос поставил Ника на мгновение в тупик.

«Действительно, кто я? Как объяснить? Может, я во­обще не туда попал?»

— Простите, а Сергей здесь живет? — наконец спро­сил он.

— Вы один? — вместо ответа спросил голос.

— Да.

Щелкнул замок, и дверь приоткрылась на длину наки­нутой цепочки.

В полумраке подъезда Ник увидел бледное лицо деву­шки с безразличными глазами.

— Здравствуйте,— он не смог сдержать улыбки.— Вы Сережина жена?

— Да,— неожиданно сухо ответила девушка,—Была. А вы-то кто?

— Я Володя Никифоров, Ник. Он вам наверное рас­сказывал. А почему «была»? Он что, не здесь живет?

Девушка смотрела на Ника без всякого выражения. Повисла пауза. Наконец, с видимым усилием, она спро­сила:

— Вы из Америки?

— Да,— согласился Йик. Наконец что-то-стало прояс­няться и-его идентифицировали.— Можно мне. войти?

— А зачем? — ровным голосом спросила девушка, но все-таки откинула цепочку и пропустила Ника в при­хожую. Только тут он заметил, что она беременна.

— А где Сергей? — спросил Ник оглядываясь. Ма­ленькая прихожая, полки с вещами, половичок, подсле­поватое зеркало на стене, фотография с какой-то картины в рамке...

— Вы еще ничего не знаете? — тихо спросила девушка.

— Чего не знаю? Я прилетел утром, выспался и сразу сюда. Что случилось?

— Сережи больше нет,— тусклым голосом сообщила девушка.— Поэтому я и не жена больше. Я теперь вдова.

Ник не смог сразу понять ее слов, но что-то внутри него сразу же напряглось, отреагировав на настоящую опасность. И вновь началось подсознательное сканирова­ние ситуации: что-то страшное. Что? Девушка? — девуш­ка не страшная, одна ли она?—тихо, совсем тихо в квар­тире, она одна.

Это чувство включалось у Ника само собой. Он не знал, ни как оно действует, ни на чем основано. Но, если бы он увлекался самоанализом, то мог бы с точностью сказать, что некая часть его существа пронеслась в этот момент по квартире, заглянув во все комнаты, в кухню, в санузел, заодно в общем окинув беглым взглядом ближайшие квартиры. И искала эта часть страх.

Страх тут был повсюду, но это был не чужой агрес­сивный страх, а страх вот этой беременной, девушки, что стояла напротив, безучастно глядя в стену. Что за страх?

И только тут до Ника дошел смысл ее слов: «Сережи больше нет».

— Как это нет?

— Его убили.

«Вот оно,— сразу понял Ник.— Вот оно...» Он стал удивительно спокоен.

— Кто?

— Я ничего не знаю, уходите...

— Когда?

— Десять дней назад. Вчера девять было.

— Где? — Ник отметил, что спрашивает как-то одно­образно. Не хватало в наборе «почему», «как» и «за что».

— На работе, в кафе, в «Зодиаке». Он там охранни­ком был...— неживым голосом отвечала девушка.—Да уходите же, пожалуйста, я себя очень плохо чувствую...

— Да, как же так? — Ник совершенно ничего не пони­мал, но девушка стала теснить его к выходу и уже от­пирала дверь: — Я ничего не знаю,— взмолилась она.— Сходите к Пашке, он его другом был. Может, он вам что-нибудь расскажет. А я ничего знать не хочу! Ни как, ни почему... . 

«Она на все вопросы ответила,—мысленно отметил Ник.— И на все отказом.» Но он не имел права осуждать ее.

Девушка тем временем открыла дверь и ждала, когда Ник уйдет.

Ник поставил сумку и медленно вышел. — Что это? — спросила девушка.

— А, это? Это подарки. Вам, Сереже... Теперь это не важно.

— Мне ничего не нужно,— жестко заявила девушка.— Забирайте это все и уходите.

. — Продайте. Или выкиньте,— тоже довольно жестко ответил Ник.

Дверь за ним захлопнулась, и он остался один на полутемной лестничной площадке. Надо было куда-то идти, но куда Ник не знал.

Он вновь позвонил в дверь.

— Что еще? — видимо, захлопнув ее девушка никуда не отходила, а так и стояла. Ник даже чувствовал, как она стояла — привалившись к ней спиной.

— Адрес! Пашкин адрес!

— Челюскинцев 5, квартира 11. Это на соседней ули­це,— внезапно ее голос упал,— Только...

— Что «только»?

— Только вам лучше, ничего не выяснять. Правда. Мне Сережа про вас рассказывал, так что лучше оставьте это все как есть. Ничего не надо узнавать. Правда. Уез­жайте лучше отсюда скорее... Пожалуйста.