— У нас теперь, дорогой турист из далекой Америки, все есть. Даже больше, чем у вас. Обогнали-таки державу заокеанскую, сами не рады. Жратвы, правда, все еще не хватает. За водкой, конечно, очереди. С этим решили повременить. Но пока мы там с другими воевали, не­чисть эта все к рукам прибрала. Вот вы с Серегой в спе­циальном подразделении служили — белая косточка,

про­фессионалы. Он говорил, вас к обычным подразделениям в качестве чуть ли не экспертов приставляли — все знаете, все умеете... А только ни хрена вам эта выучка не приго­дилась. Серегу обломали, а тебе просто блеснуть негде. Если только гамбургер через бедро бросить...

Нику нечего было сказать. После всего услышанного любые слова выглядели как-то плоско, ненужно. Повисла пауза. Ник заметил, что за окном взяли свое сумерки.

Наконец Паша встрепенулся:

 — Ну ладно. Двигай, американец, у меня еще работы много. Свет там включи.

Ник обнаружил выключатель не на обычном месте — на уровне глаз, а на западный манер — у пояса. И только включив свет сообразил, что Паше иначе до него не дотянуться.

При электрическом свете комната выглядела еще бо­лее убйгои. Снова зазвякали падающие в корзину кнопки. — Ступай,— не оборачиваясь зло бросил Паша. 

— Ты чего, злишься на меня за что-нибудь? — спросил Ник, хотя и ясно видел — злится. Но Ник искренно не понимал — за что?

— Наплевать мне на тебя. Больно серьезное это дело на таких как ты злиться. Зло меня берет из-за того, что ног у меня нету. Хотя, с другой стороны, может, будь у меня ноги, так и было бы что терять. И подскочил бы я резво,—он как-то особенно выделил это слово «рез­во»,— и как ты бросился бы собирать монатки и двигать отсюда по-быстрому. А ты именно это сейчаси сдела­ешь— рванешь в свою Америку.

— Почему ты так думаешь? — Ник не знал, почему он должен оправдываться, даже если он сейчас и вправду махнет домой.

— Потому что сытый ты больно стал. Это сразу видно. Русский язык еще не совсем забыл?

— Помню.

— Ну так отваливай, а то есть у меня на припасе пара слов, может они тебе яснее объяснят?

Ник не прощаясь вышел в темную прихожую и только уже открыв дверь в подъезд, обернулся:

— А где это кафе?

— «Зодиак»? Брось это дело, парень. Кормят там плохо, зато убивают хорошо.

— Где это? — повторил вопрос Ник.

— Ты где остановился?

— В «Центральной».

— Так почти напротив — переулок Чернышевского.— Паша, крутанув колеса, развернулся к Нику: —Слушай, не твое это дело. И на меня внимания не обращай. Не суйся туда, Серега говорил, у тебя жена молодая, ребенка ждешь...

— Он тоже ребенка ждал,— бросил Ник, выходя и прикрывая за собой дверь. ,

Получилось слишком картинно. И Ник понял, что фальшивил весь конец разговора.

* * *

Такси нигде не было, и Ник, приблизительно сориенти­ровавшись в районе, выбрался к автобусной остановке. Потом пересел на трамвай. Когда стал узнавать места, вновь пришлось пересаживаться на, автобус. Возможно, если бы он спросил у кого-нибудь дорогу, то сумел бы; добраться быстрее, но разговаривать ни с кем не хотелось.

Он сам не мог бы ответить, зачем идет в «Зодиак». Он действительно решил улетать первым рейсом, но тянуло его все-таки зайти в то кафе, хотя и понимал, что реше­ния своего не изменит и перед Пашей он просто «круто­го» из себя ломал. Только зачем?

Добравшись наконец до кафе «Зодиак», Ник оценил его отделку. Красивое, новое, видимо, не из дешевых. Чистенькое. А когда-то тут была пельменная, ее Ник почему-то помнил. Грязь и вонь. Вроде к лучшему пере­мены, но они не радовали.

Он толкнул дверь в обеденный зал, и его сразу заме­тили два официанта.

* * *

Официанты скучали. «Зодиак» попался так же, как и остальные частные или получастные заведения, на не­цивилизованности местной мафии. В самом начале еще, когда преступность была неорганизована, предпринима­тели стенали от ее разгула. Дня не проходило, чтобы не произошло чего-нибудь эдакого. То машину обчистят, а то и уведут, вламывались в заведения, выносили все подчистую, телефоны срезали, какую-никакую оргтехни­ку, вплоть до калькуляторов, не говоря уж о компьюте­рах. Загадкой оставалось, куда девалось все это барахло? Часто старое и нерабочее. Процветали квартирные кра­жи, а уж если в подъезде появлялась железная дверь, то квартира эта была обречена.

Поначалу бизнесмены, несколько ошалев от того, что стали дуриком богатеть, изо всех сил вкладывали деньги в комфорт, ставили на балконах спутниковые антенны, приобретали шикарные иномарки, но потом поодумались. Антенны притягивали воров, как сучки в течку притягивают кобелей, иномарки уводились из-под носа... И деньги стали больше вкладывать в безопасность.

Но и тут криминалы перестроились. Стали организо­вываться. Действительно, зачем утомлять себя настоя­щим воровством или бандитизмом, если проще прихо­дить раз в неделю и брать честно наворованное в конвер­тике. Мало покажется — можно больше попросить, да так попросить, что никому и в голову не придет отказать.

И опять-таки, поначалу казалось, что по сравнению с неорганизованой преступностью — организованная не в пример лучше. Как-то спокойнее на улицах стало, по­явилось какое-то подобие пусть извращенной, но логики.

Меньше стало «просто так» убийств, разбоев или разгромов. Они теперь были не «просто так», а по конкретному поводу.

Милиция, кстати, почти совсем в этой насыщенной событиями жизни не участвовала. Из десяти происшествий только три становились ей известны. Из тех трех одно расследовалось и, как правило, оказывалось, что виноваты школьники, которым не хватает на «сникерсы». Конечно, в семье не без урода, милиция что-то порывалась делать, но, как правило, не встречала понимания у пострадавшей стороны.

Криминалы же, сделав первый шаг к «оцивилизовыванию», второго делать не желали. То есть не могли понять, что бизнесменов следует любить и жалеть. Они их не любили. И на фоне патологической собственной жадности, с удивительным постоянством губили выгодные статьи дохода.

Им все казалось, что платят им мало, они хотели еще больше. Наступал момент, когда тот или иной бизнес в конце концов делался невыгоден.

«Зодиак» прошел все стадии взаимоотношений с преступным миром. Его несколько раз грабили, дважды в кафе были перестрелки. Потом с криминалами договорились. К этому моменту на смену убитому владельцу пришел новый, свеженький, запуганный до смерти. Но аппетиты криминалов росли постоянно, и приходилось уже и самому владельцу потихонечку воровать, но по-своему. То разбавляя водку, то наливая в бутылки из-под «Абсолюта» разбавленый спирт, то недовешивая, то неоправданно поднимая цены на блюда. 

Бесконечно это продолжаться не могло. В кафе, некоторое время назад популярное, ходить стали реже, отчего на случайного посетителя непомерным бременем ложился груз цены за непришедших. Цены стали астрономическими, кафе постепенно издыхало. Официанты скучали.

В зале из восемнадцати столиков занято было только три. Поэтому, когда появился Ник, он вызвал в метрдотеле прилив энтузиазма. Иностранец! Фирма! Нагреем!

Спроси его, и не смог бы он объяснить, почему с первого взгляда определил в Нике иностранца. Уже многие одевались хорошо, некоторые — гораздо лучше Ника. И двигались вполне уверенно. Но что-то в выражении лица всегда выдавало соотечественника. А тут от молодого человека просто за версту распространялся запах твердой валюты и уверенности в завтрашнем дне.

Welcome, please! What can I do for you ? — довольно сносно залопотал мэтр.

— Можно по-русски,— без улыбки ответил Ник, вскользь оглядев обстановку.

Это был неожиданный оборот. Чисто профессиональ­ным чутьем мэтр почувствовал, что этот посетитель не голоден. Что он тут не случайно. Что он чем-то неулови­мо опасен.

— Я хотел бы увидеть вашего хозяина,— спокойно продолжил Ник.

— Одну минуточку,— что-то подсказывало, что справляться о цели визита в подобном раскладе совер­шенно бессмысленно. Мэтр двинулся в глубь помещений, а Ник тем временем присел в кресло у входа и более внимательно осмотрел зал.