Ее бабушка сказала, что моющие средства стояли под раковиной. Она клялась и божилась, что оставила запас в небольшом шкафу справа после того, как последний арендатор съехал.

У Медисон имелись подозрения о том, что она сейчас найдет. Конечно же шкаф оказался полностью забит новыми моющими средствами. Она не могла не рассмеяться. Это действительно новый опыт, который не хотелось бы повторить.

Надев безразмерные резиновые перчатки, она приступила к работе. Сначала побросала грязные полотенца в мусорные мешки. Понадобилось четыре огромных пакета, чтобы избавиться от всех.

Ей казалось, что таинственный сосед использовал свои полотенца пока можно, а затем бросал их в кучу. Эта теория подтвердилась полотенцем, висящим на душе. Оно стерлось в нескольких местах и плохо пахло.

Она его тоже выбросила, поскольку решила сделать генеральную уборку.

Медисон провела следующие четыре часа очищая, соскребая, подавляя рвоту, умоляя и полируя. К тому времени как она закончила, это место соответствовало даже ее строгим стандартам. Каждая поверхность блестела и пахла лимонной свежестью. Медисон расставила свои вещи и покинула комнату. Ей предстояло многое сделать, чтобы просто стоять и любоваться проделанным. Оставалось только надеяться, что ее сосед не воспримет ее работу как вызов.

Она не хотела делать это каждую неделю.

– Ты выглядишь глупо, Медисон! – хихикнул Джошуа, когда пробежал мимо нее, стуча баскетбольным мячом, который она подарила ему на последний день рождения.

Медисон притворилась испуганной. Она посмотрела вниз на свою огромную толстовку, которую надела четвертым слоем.

Было прохладно. Боже, термометр показывал семьдесят [2]! Где она жила было холодно и в восемьдесят [3]. Это ад.

Она вытерла покрытые мазутом руки о мешковатые джинсы, под которыми были леггинсы и поправила кепку и хвостик.

– Что?

Он снова хихикнул. Она прошлась, как модель, покачивая бедрами, поджав губы.

– Я думаю, что выгляжу сказочно, дорогуша, – промурлыкала она. Джошуа разразился смехом.

– У тебя масло на лице! – смеясь сказал он.

Она отмахнулась.

– Масло просто создает иллюзию и делает меня особенной, дорогуша, – сказала она высокомерным тоном. Джошуа хихикнул и вернулся к своему любимому занятию – прыжкам.

Медисон вернулась к своей задаче – запустить двигатель хоть на один день.

Завтра она продаст машину и купит новую, так как ей больше не нужно было беспокоиться о поддержке детей. Она не сходила с ума.

Она потратит меньше половины своей заначки, на всякий случай, вдруг что-то произойдет, но ей действительно нужен надежный автомобиль.

– Медисон! – завизжала Джил.

– Похоже, ее королевское высочество снова не получила, чего хотела, – пробормотал Джошуа. Для десятилетнего мальчика он был довольно проницательным.

– Почему ты так говоришь? – спросила она, пока пыталась ослабить болт. Чертова железяка заржавела. Она не сдвинется с места даже с WD-40 [4]. Нужно срезать.

– Так она себя ведет сейчас, когда Кенди рядом. Она такая зануда. – Он подбросил мяч. – Я не понимаю, почему она хочет быть похожей на нее. Она гадкая!

Медисон согласилась, но ничего не сказала. Ее мать, одевалась и вела себя, как проститутка. Ее ни капли не беспокоило как она выглядит. Теперь Джил подражала Кенди. Кстати о Джил…

– Я хочу вернуться домой прямо сейчас! – потребовала Джил, стоя рядом с Медисон.

– Убавь громкость, я прекрасно тебя слышу. – Она по-прежнему сражалась с этим проклятым болтом.

– Эта женщина сказала, что я не могу краситься. Я должна заслужить это, как она говорит, – насмешливо продолжила Джил.

– Эта женщина, как ты ее называешь, наша бабушка, поэтому ты должна обращаться к ней "бабушка" или "мэм", если я услышу, что ты снова неуважительно о ней говоришь, я накажу тебя, – предупредила Медисон.

С ней, как правило, легко ладить, но плохое поведение Джил сильно потрепало нервы Медисон.

– Отлично! Бабушка сказала, что я не могу носить макияж или обтягивающую одежду! – сказала она плаксивым голосом.

– Правильно.

– Правильно?

– Да. Это бы все равно закончилось сегодня. Завтра начинается школа, в таком виде, туда бы ты не пошла. – Чтобы донести свою точку зрения Медисон снова посмотрела на сестру.

Боже, на девочке была мини-юбка из синтетики и пушистый, обтягивающий топ, который демонстрировал ее маленькие груди, и она дрожала. Раньше Дил была более разумной.

– Ты просто не хочешь, чтобы я тебя смущала, – огрызнулась она.

Медисон рассмеялась.

– Во-первых, мы не похожи. Во-вторых, у нас разные фамилии, и ты будешь называть меня мисс Соломан, как и все остальные. В-третьих, ты не будешь ходить, как шлюха всю оставшуюся жизнь. Имей немного самоуважения.

– Медисон, кто такая шлюха? – вмешался Джошуа. Она забыла, что он был здесь. Медисон сморщилась, когда Джил посмотрела на нее с превосходством.

– Да, Медисон, кто такая шлюха? – спросила Джил.

Она убьет ее. Вот и все. Никто не станет винить ее.

– Ах… Это… Эм… – Она смутно осознавала, что неподалёку заглушили двигатель. Все ее внимание было сосредоточено на вопросе Джошуа и как ответить на него таким образом, чтобы он не стал дразнить Джил перед людьми, он мог это сделать.

– Давай, Медисон, ты учитель, так скажи мне, кто такая шлюха. – Джошуа потребовал более громким голосом. Это нормальное развитие событий, когда он будет задавать неприличные или сложные вопросы. Чем дольше она молчала, тем выше был его голос.

– Я думаю, молодой человек, что так называют женщину, которая дарит любовь мужчинам слишком свободно, – сказал глубокий голос.

– О Боже, – страстно выдохнула Джил, слишком чувственно как показалось Медисон. Это плохой знак.

– Кто вы и почему у вас пистолет? – потребовал Джошуа.

– Что? – Медисон поразившись вопросу подпрыгнула и что-то вонзилось в запястье. – Ой! – Черт возьми, она порезалась.

К счастью поверхность была чистой, раньше. Теперь все было в крови.

Сцена, которую Ефраим увидел, когда шел по длинной дорожке показалась забавной. Маленький мальчик бегал вокруг развалюхи, то есть, автомобиля, подбрасывая мяч и спрашивал кого-то по имени Медисон о шлюхах.

Ему не следовало бы так смеяться. Эта Медисон была в трудном положении.

Следующее, что привлекло его внимание – юная леди, одетая как шлюха, которая напомнила ему о распутных женщинах, работающих в доках, когда он был ребенком.

На ней было слишком много косметики, слишком мало одежды и она казалась очень опытной. Она еще не заметила, что он на нее смотрит.

Последнее, и самое главное, что поразило его, был запах чистой, девственной крови. Ефраим знал, что это не от маленького мальчика. Мужчины, даже маленькие мальчики, никогда так не пахли. Это особенный запах свойственный женщинам. Манящий и аппетитный. Скорее всего это от девчонки. Ей не больше пятнадцати, может быть, четырнадцать лет. Он посмотрел на девушку. Нет, эта девочка не была девственницей. Он не был удивлен. Многое изменилось за последнее столетие.

По данным СМИ среди подростков оставаться целомудренными до брака или даже взрослом возрасте не популярно и не нормально.

Даже если эта юная леди была девственницей, она вне досягаемости. Он не ел, где жил, и эти дети явно внуки домовладелицы.

Он помнил, что они должны были прибыть сегодня, и именно поэтому остановился по дороге домой и взял еще несколько освежителей воздуха для ванной комнаты.

Он никогда не питался от ребенка раньше. И никогда не будет. Дети были невинны в его глазах, независимо от их сексуального опыта.