***

Ашер был сыт по горло добрыми намерениями мисс Поттс. Он знал, как сильно ей хочется, чтобы он вернулся в людское общество, но она, похоже, не понимала, насколько его раздражает ее давление, насколько оно усугубляет разочарование от того, что вместо благодарности за службу отечеству его вынудили проживать свою жизнь в заточении, словно в тюремной камере-одиночке.

Выместить злость у него не вышло ни на беговой дорожке, ни разрабатывая до жжения в мышцах свою здоровую руку. Он в сотый раз взглянул на визитку, снова прокручивая в голове уничтожающий аргумент, который привела сегодня его экономка – она же приемная бабушка и назойливая опекунша.

После ужина, ни словом не обмолвившись о визите Саванны Кармайкл, она убрала посуду и села напротив него за массивный стол красного дерева, который его дед выписал из Англии в 1925 году. Потом подняла с коленей завернутую в фольгу тарелку с аккуратно прикрепленной сверху визитной карточкой, поставила ее на стол – вне его досягаемости – и посмотрела ему в глаза.

– Я знаю, что вы подсматривали через зеркало. Она перехватила ваш взгляд.

Он сердито воззрился на нее, и мисс Поттс, неуловимо улыбаясь, откинулась на спинку стула.

– Она всегда была амбициозной штучкой, Саванна Кармайкл. Но из хорошей семьи. Родители ее каждое воскресенье ходят на собрание в церковь, а сестра хоть и кокетка ужасная, но сердце у нее золотое. Лужайка у них аккуратно подстрижена, мусорные баки они на ночь на тротуаре не оставляют, и я ни разу не слышала, чтобы Фрэнк Кармайкл не смог вернуться от Эрни на своих двоих. Славные они люди, эти Кармайклы. Но Саванна… она девочка особенная.

Не прекращая нахваливать идеальных до совершенства Кармайклов, мисс Поттс принялась аккуратно отворачивать фольгу от краев тарелки.

– Как и вам, в Дэнверсе ей показалось тесно. Она захотела повидать мир. Через шесть лет после того, как вы записались в армию, она поступила в Нью-Йоркский университет. В итоге все закончилось тем, что вам оторвало руку, а ее уволили из самой престижной газеты в стране. И вы оба вернулись домой зализывать раны.

Ашер поморщился, когда мисс Поттс со своей обычной беспощадной прямотой сравнила их судьбы. Он стиснул челюсти. Коротко взглянул на тарелку и снова поднял глаза на нее. Вот уже восемь лет, с тех пор, как он, получив «значительные» увечья, вернулся домой, мисс Поттс была самым близким его другом и единственным человеком, которому он доверял.

– Вот только моя жизнь закончилась, когда ее только началась, – заметил он ровным голосом, приправленным доброй порцией гнева. Служа отечеству, он оказался искалечен, но по возвращении домой люди встретили его так, что первые пять лет он топил свою боль в алкоголе и бушевал круглые сутки. На протяжении всех этих мрачных лет верная и заботливая мисс Поттс не покидала его ни на день, пока он не увлекся чтением, что в буквальном смысле спасло ему жизнь.

– Ну, вы сами этого захотели.

Положив локти на стол, он подался вперед и ткнул указательным пальцем себе в лицо.

– Сам захотел? Вот этого?

Выражение ее лица осталось невозмутимым.

– Нет. Разве я про ваши увечья? Я про то, что жить отшельником вы решили сами. Это был ваш выбор.

Ему не нужно было вставать и смотреться в зеркало, висевшее над камином в позолоченной раме, чтобы понять: слово «значительные», применительно к его лицу, это еще мягко сказано. Веко его правого глаза обвисло, а вся правая половина лица представляла собой сплошное месиво шрамов. С той же стороны у него не хватало маленького кусочка ноздри, и ему приходилось не стричься, чтобы взлохмаченными волосами скрывать шрам, оставшийся на месте его правого уха. Однако никакой стрижкой было не скрыть тот факт, что его правая рука ниже локтя отсутствовала. А правая нога, тоже поврежденная взрывом, приговорила его к небольшой, но пожизненной хромоте. Когда-то красивый молодой человек превратился в монстра. В чудовище.

– Вы забыли, что произошло, когда я вернулся.

– Может быть, – сказала она, приподнимая фольгу и наклоняясь поближе к покрытым шоколадной глазурью брауни. – М-м-м…

– Вы не видели их лица, – отрывисто произнес он. – Мои друзья, люди, которых я знал всю свою жизнь, которые знали моих родителей и приглядывали за мной после их смерти… они не могли смотреть на меня. Они ахали и с отвращением отворачивались.

Все его надежды на воссоединение с обществом рассыпались в прах за пару недель. Люди повернулись к нему спиной, и Ашер, сломавшись, решил поступить по отношению к ним точно так же.

– Хм. Да, я слышала. – Она вытащила один брауни и, попробовав его, одобрительно выдохнула. – О-ох…

– Никто из них не пришел меня навестить. Им было удобнее сделать вид, что я умер, и я пошел им навстречу. Тоже притворился, что меня нет. Поэтому я хочу одного: чтобы меня оставили в покое.

Откусив еще кусочек, мисс Поттс подняла взгляд на Ашера.

– Дорогой, вы что-то сказали?

Он ударил ладонью по столу с такой силой, что стоящая напротив нее тарелка со звоном подпрыгнула.

– Не смейте надо мной насмехаться!

Мисс Поттс и бровью не повела.

– И не думала. Просто отвлеклась на вкуснейшие брауни Саванны Кармайкл.

Он наставил на нее палец.

– Вы пытаетесь меня спровоцировать.

– Даже и не мечтаю, – сказала она, продолжая лакомиться брауни.

– Вы хотите, чтобы я позвонил ей, да? Чтобы разрешил прийти и под прикрытием интервью поглазеть на урода? Может пусть еще и камеру принесет?

– Если желаете.

Ноздри Ашера раздулись, и он сложил здоровую руку в кулак.

– Но сперва лучше бы состричь эти ваши лохмы. Так оно попрезентабельней будет, а?

– Нет, – отрезал он. – Я едва похож на человека. И не гожусь на то, чтобы воссоединиться с человеческим родом. – Они меня и не примут.

Терпение мисс Поттс лопнуло. Она отложила брауни на тарелку и вперилась своими небесно-голубыми глазами в карие, разъяренные глаза Ашера.

– Ашер Шерман Ли! Да вы больше человек, чем все они вместе взятые. Как и Саванна. Ей сейчас туго. Уж могли бы протянуть девушке руку помощи. Или вам каждый день предлагают сыграть героя?

Он стиснул зубы от такой прямоты, а мисс Поттс неожиданно подтолкнула тарелку, и та, скользнув по столу, остановилась напротив него.

– Ашер, вы хотите, чтобы ваша жизнь стала другой? Так измените ее.

Он сердито взглянул на нее.

– О, по-вашему все так просто, да?

– Только не раздумывайте слишком долго. Она девушка упорная. Не поможете вы – так она найдет кого-то другого, тут уж не сомневайтесь.

Она встала, вытерла уголки рта подушечкой большого пальца и вышла из комнаты.

Не меньше часа Ашер кипел гневом, то и дело отвлекаясь на шоколадное лакомство мисс Неудачливой Журналистки и на воспоминания о ее прекрасных карих глазах. Они округлились, когда перехватили его взгляд. И Ашер, не удержавшись, представил, как они распахиваются, но не от удивления, а от страсти, когда он…

Нет. Не смей думать о ней в таком духе. Не терзай себя. Это невозможно.

С чувством вины – он ведь не согласился на интервью, но как устоять перед домашней выпечкой, так похожей на мамину? – Ашер съел один из ее брауни. Один превратился во второй, второй в третий, после чего он, по-прежнему ощущая себя несчастным, встал на беговую дорожку. С хромой ногой было не набрать высокую скорость и темп, но упражнения, как правило, помогали ему сбросить напряжение и успокоить вызванный собственным бессилием гнев.

Но сегодня этого не произошло. Сегодня он хотел сорваться на бег, но не мог, и это его убивало. Он мечтал о девушке – такой, как Саванна Кармайкл, – изнывал от желания иметь семью и друзей, но у него никого не было. Всеми фибрами своей сломленной души он хотел снова стать нормальным человеком. Но этой мечте не сбыться. Никогда.

Он жил в изоляции, почти полностью лишенный людского общества, не по собственной прихоти, а потому что так сложилась жизнь. Верно? Верно. И никакие увещевания мисс Поттс этого не изменят.