[vii] Подскарбий земский (польск.) - казначей. (См.: История южных и западных славян. М., 1969. С. 99.)

[viii] В Синодике упомянуты князья Горбатые Александр и Петр. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 374.) Есть и летописное подтверждение этого факта: «Toe же зимы (1565) февраля месяца повеле царь и великий князь казнити смертной казнию за великие изменные дела боярина князя Олександра Горбатого, да сына его князя Петра, да окольничего Петра Петрова сына Головина, да князя Ивана сына Кашина, да князя Дмитрея княж Ондреева сына Шевырева». (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 395.) С.Б. Веселовский полагает, что даты смерти ХовриныхГоловиных (1564-1565) также косвенно подтверждают известия Курбского, хотя эти последние в Синодике не значатся.

[ix] Дмитрий Иванович Хилков-Ряполовский, сын Ивана Хилка-Ряполовского имеет весьма солидный послужной список: в 1543 г. - воевода в Гороховце; в 1546 г. - наместник в Рязани; в 1547 г. -- воевода во Василегороде; в 1550 г. - зачислен в тысячники в Мещере и Свияжске; в 1552 г. - в Коломне, затем в казанском походе; в 1553 г. опять в Коломне; в 1558 г. - в Чебоксарах. Пожалован в бояре. В 1560-1562 гг. - воевода в г. Юрьеве. По новиковскому списку из думных людей выбыл в 1563/64 гг. В Синодике не упоминается. Анализ этого послужного списка и отсутствие упоминаний о Д.И. Ряполовском после 1564 г. представляет возможность с доверием отнестись к сведениям, сообщаемым Курбским. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 438, 468.)

[x] С.Б. Веселовский считает, что «в Синодиках не полный список казненных ростовских князей. В разных местах записаны следующие лица: Андрей Катырев, Василий Темкин с сыном Иваном, Ефросинья, жена Никиты Лобанова; Андрей Бычков с матерью, женой, сыном и дочерью; Василий Волк Ростовский; Федор, Осип и Григорий Хилковы...» Веселовский полагает, что и у Курбского неполные сведения о казнях ростовских князей. О казни же Василия Темкина, по свидетельству Штадена, известно, что он был утоплен. (См.: Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника. М., 1925. С. 97. См. также Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 434.) У другого современника, Альберта Шлихтинга, о казни ростовских князей написано следующее: «Вслед за тем он умертвил весь род ростовских бояр, более 50 человек. Везде, где только он мог выловить свойственника или родственника его, он тотчас после самого тщательного розыска приказывал убить их. Из семейства ростовских было приблизительно 60 человек, которых всех он уничтожил до полного истребления». (См.: Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного.)

[xi] Петр Михайлович Щенятев в Синодике не упоминается. «Василий и Петр Щенятевы происходили из одного из знатнейших боярских родов. Сестра Щенятевых была замужем за боярином И.Ф. Бельским. Василий умер в 1549 г. Петр, как родовитый человек, был пожалован сразу в бояре в 1549 г. и при учреждении опричнины царем Иоанном оставлен при себе, в Слободе». (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 394. См. также: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 473.)

О казни Петра Щенятева пишет Н.М. Карамзин: «Князь Петр Щенятев, знаменитый полководец, думал укрыться от смерти в монастыре: отказался от света, от имения, от супруги и детей; но убийцы нашли его в келий и замучили: жгли на сковороде, вбивали ему иглы под ногти». (См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. 3. Т. 9. Стб. 59.)

Интересные сведения о гибели Щенятева приводит и Н. Устрялов: «Известие Курбского о пострижении Щенятева подтверждается Обиходником Кириллова монастыря; там сказано: «того же месяца (августа) в 24 день по князе Петре Михайловиче Щенятеве, в иноцех Пимен»«. В Синодике есть имя «инока Пимена Нероцкого монастыря». По списку бояр, князь Петр Михайлович Щенятев умер в 1568 г. Тау-бе и Краузе также подтверждают его смерть, сообщая, что его засекли. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 1. С. 268-269.)

[xii] Устрялов приводит подробное родословие князя Федора Ростиславича: «Федор Ростиславович Ярославский, сын Ростислава Смоленского, внук Мстислава Давидовича, правнук Давида Ростиславовича, праправнук Ростислава Мстиславского, сына Мстислава Великого, в шестом колене потомок Мономахов, до конца ХП1 столетия княжил в Можайске, был устранен братьями своими от престола смоленского». (См.: ПСРЛ. Т. 4. С. 62.) Около 1294 г. он получил Ярославль, сочетавшись браком с Марией, дочерью и наследницей Василия Всеволодовича, князя ярославского. Бывши однажды в Орде, рассказывают позднейшие летописцы, Федор понравился царице монгольской так, что при виде «святолепного благородия лица его уязвилось сердце ее». Ему предлагали руку ханской дочери, но он отказался и возвратился в отечество. Между тем Мария умерла; народ объявил ее сына Михаила владетельным князем; Федора же не хотели принять и осыпали упреками («нелепые словеса глаголаша женским умышлением»); тогда он согласился быть зятем хану, который дозволил своей дочери креститься, построил для Федора великолепные палаты в Сарае и дал ему множество городов: Чернигов, Херсон, Булгары, Казань; по смерти же Михаила, возвел его (Федора) на престол ярославский. (См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. 3. Т. 9. Прим. 138.) В 1463 г. обретены его мощи в Ярославле. Церковь чтит его память 19 сентября. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 1. С. 269-279.)

[xiii] С. Герберштейн в своих «Записках о Московии» пишет: «Михаил по исключительному прямодушию своему и долгу чести неоднократно наставлял ее (Елену Глинскую. - Н.Э.) жить честно и целомудренно; она же отнеслась к его наставлениям с таким негодованием и нетерпимостью, что вскоре стала подумывать, как бы погубить его. Предлог был найден: как говорят, Михаил через некоторое время был обвинен в измене, снова ввергнут в темницу и погиб жалкой смертью». (См.: Герберштейн С. Записки о Московии. С. 88.)

[xiv] Исследуя эти обстоятельства, С.Б. Веселовский пришел к выводу, что здесь Курбский, по-видимому, упоминает о полоцком походе 1563 г. Однако «неполнота родословия Шаховских и большое количество Иванов в их роде не дают возможности выяснить, о каком Иване говорит Курбский». (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 469.)

Что же касается упомянутых Курбским князей Прозоровских: Василия, Александра и Михаила, то Веселовский отмечает, что в Синодике они не значатся, но по родословицам известны как тысяцкие и воеводы, состоящие на государевой службе. Последнее упоминание о Василии как раз приходится на 1567 г., когда он был на службе в Полоцке, об Александре - на 1566 г. - воевода в Серпухове; Михаиле - на 1565 г. - воевода в Свияжске. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 430-431.)

Что же касается князей Ушатых, то в Синодике упоминается один из них - Даниил Васильевич. «Неполнота родословия Ушатых не дает возможности выяснить, кто из них был еще казнен». (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 154.)

[xv] Князья пронские - Иван Иванович Турунтай и Василий Федорович Рыбин - в Синодике не упоминаются. Но сведения, приведенные Курбским относительно этих лиц, подтверждаются свидетельством И. Таубе и Э. Краузе, которые сообщают, что Турунтай Пронский был забит до смерти палками, а Василий Пронский обезглавлен. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 431. См. также: Послания Иоганна Таубе и Элерта Краузе. С. 41-43.)

[xvi] О факте отравления двоюродного брата царя, князя Владимира Андреевича Старицкого, говорится в ряде источников. Подробно об этом сообщают Таубе и Краузе. (См.: Послания Иоганна Таубе и Элерта Краузе. С. 57.) Эти же сведения содержатся и во «Временнике» Ивана Тимофеева: «У царя был двоюродный брат по плоти, сидевший на своем уделе, и он был оклеветан своими рабами, которые уверили царя, что Владимир желал сам получить братний великий жребий - т.е. сесть на царство. Царь, не проверив этих сведений, поверил им и, разжегшись яростью на брата своего, ничего не разбирая на пути своем, набросился на него и отравил его, напоив ядом вместе с женой - все они принуждены были выпить яда смертную чашу по повелению царя. Царь же, сделав это, как будто бы завершив удачную охоту вместе с убийцами, потряс воздух громким криком. Всех слуг его дома, кроме клеветников, замучил различными муками, а над женщинами срамно надругался, что постыдно не только творить, но даже и говорить об этом непристойно. И я не смею открыто обнажать весь стыд венца его, но немного в прикровении словес все же расскажу». И далее Тимофеев свидетельствует, что вместе с Владимиром Андреевичем были убиты его сын и жена, а их имение было присоединено к великокняжеским владениям. (См.: Временник Ивана Тимофеева. С. 23.)