Победить немногочисленных Эдов не составляло труда. Верховный Водитель объявил их вырожденцами, лентяями-народом, который ни во что не верит. Роботы вторглись в мирную страну за широкими плоскогорьями.

Многих огорчило бесцельное истребление. Многие осуждали жестокость Верховного Водителя. И тогда, Путник, оставшиеся без дела роботы-солдаты стали стражами службы наблюдения. Тогда в центре оранжевой пустыни была вырыта шахта, огороженная проволокой.

Верховный Водитель и Великие Правители — так они себя стали называть раскинули огромную сеть соглядатаев. Внушалась, вбивалась, вколачивалась мысль, что любое сомнение в правоте Верховного Водителя и Великих Правителей — измена этой планете.

Доблестью стали считаться слежка и доносы. Желание самостоятельно мыслить, а следовательно, стремление к тишине и одиночеству объявлено самым мерзким пороком. Радио повсюду расставило свои орущие рупоры. Продажная журналистика теперь называется литературой. Какофония — музыкой. Соглядатай стал героем планеты.

Я — старый человек, Путник. Половина моей жизни прошла здесь, под конвоем роботов, которых когда-то создал мой отец. А попал я сюда потому, что, несмотря на приказ Верховного Водителя, продолжал жить как человек, а не придаток машины. Я хотел искупить невольную вину отца перед народом планеты Экз. Я начал конструировать роботов — врачей, учителей, нянь. Не владык, а помощников человека.

Меня арестовали. Чертежи и модели уничтожили.

А донесла на меня собственная дочь. Ей ведь с малолетства внушали, что сомнение в мудрости Верховного Водителя, малейшее неповиновение его приказам — измена, гнуснейший порок, преступление. Порой я даже не сержусь на нее: ведь ее воспитывала служба наблюдения…

— Ты должен помочь моему народу, Путник, — продолжал старый ученый. Роботы — машины. В этом их сила и в этом — слабость. Мы должны перехитрить их…

— А сколько лет Верховному Водителю? — заинтересовался я. — Ведь он вел войны еще при твоем отце…

— Этого никто не знает, Путник. Служба наблюдения объявила, что он бессмертен. Врачи нашли особое средство, которое позволяет Верховному Водителю всегда оставаться молодым…

— И вы этому верите? — изумился я. — Вы — узники оранжевой пустыни, ученые и поэты, изобретатели и исследователи…

Старик, побледнев, боязливо оглянулся.

— Сомнение в бессмертии Верховного Водителя карается смертью, Путник.

Третье донесение соглядатаев:

Поведение и здоровье Путника пока не вызывают беспокойства. Работает, ест, спит хорошо. С охраной и другими воспитанниками вежлив.

Считаем целесообразным дальнейшее пребывание Путника среди воспитанников службы наблюдения. Успешные переговоры возможны после достижения полной безнадежности и отчаянья Путника.

Несмотря на период дождей, загадочное оружие Путника в оранжевых лесах продолжает действовать. При новой попытке приблизиться к летучему снаряду навсегда вышло из строя еще семеро могучих…

— Мы должны обмануть службу наблюдения, — старик говорил еле слышным шепотом, дрожал н оглядывался. — А для этого надо уничтожить одного робота. Только одного, Путник…

Сумасшедший! Ну, конечно, сумасшедший. Какой толк в уничтожении одного робота? А остальные? Да они засыплют нас пулями сквозь прозрачную проволочную ограду!..

— Не смотри на меня так, Путник. Я знаю, что говорю. Ты рассказывал, что в давние времена люди на вашей планете ходили в железных костюмах. И вот я подумал…

Предложение старого ученого сначала показалось мне нелепым и невыполнимым. Но чем больше я думал, тем лучше понимал, что это единственная возможность побега.

Роботы одного роста со мной. Надо «убить» металлического конвоира, не повредив, даже не поцарапав его блестящие латы. Потом «выпотрошить» из него электровнутренности, влезть в железную шкуру, как в скафандр, и затеряться среди стражи. Затеряться и ждать. У роботов, как и у людей, бывают перемещения по службе…

— Во дворце Великих Правителей и Верховного Водителя есть мощная радиостанция, — продолжал чуть слышно старик. — Вход туда запрещен. Но ты прорвешься, Путник…

— Можно каким-то образом заманить робота к линии электропередач, предложил я. — Короткое замыкание па железный корпус, и…

— Думал, не выйдет, — сразу оборвал меня ученый. — У роботов, правда, слабые контуры самозащиты — они солдаты, но к электропроводам они приближаются с величайшей осторожностью. Они их боятся… Роботы знают, что в проводах таится смерть. Электрический ток-единственное, чего боятся роботы на планете Экз…

Понимаешь, Путник, — старик говорил медленно, словно наугад, ощупью подбирался к необходимой мысли. Роботы очень самолюбивы. Более того, они заносчивы и надменны. Их убедили, что люди, а особенно, разумеется, воспитанники этой проклятой школы, слабы, глупы, жалки и ничтожны. Роботы уважают и боятся только службу наблюдения. Ведь запасные части, которые продлевают жизнь роботов, находятся на складах службы наблюдения…

Самолюбие и самоуверенность роботов надо использовать. Если наш железный владыка вдруг почувствует себя оскорбленным, резко повысится напряжение в электромозгу. Пробой изолятора…

Для робота это примерно то же, что для человека лопнувший кровеносный сосуд. Только вот обидеть робота трудно — он слишком презирает нас, чтобы обращать внимание на человеческие слова и насмешки…

Кожа у него ведь не просто толстая, — грустно пошутил мой собеседник, железная…

— А если какая-нибудь игра, ну, к примеру, в загадки…

— Загадки — ерунда, — отозвался ученый. — Робота этим не заинтересуешь. Игра — дело другое. Но в каждой игре есть своя логика. А роботы, никогда не забывай этого, Путник, мыслят быстрее и логичней людей.

Значит, нужна игра азартная, интересная и нелогичная. Игра, требующая интуиции, а не последовательных, продуманных решений…

— Карты! Старая земная игра.

Старик потребовал объяснений. Внимательно выслушал. Покачал головой.

— Вряд ли. Однако надо попробовать. Беда в том, что, если робот одержит победу, его презрение возрастет. Ко всем людям и к тебе, Путник…

…Робот ДС-00011-раздатчик пищи. Он давно находится в оранжевой пустыне, и, наверное, гнетущее однообразие надоело роботу. Ведь в его мозгу заложено гораздо больше информации, чем необходимо для ежедневной выдачи чашек с похлебкой. К тому же ДС-00011 после ужина на час-другой задерживается в столовой…

Карты мы изготовили без особого труда. Из ящика, в котором доставляют инструменты в шахту, старик украл лист белого, тонкого пластика упаковочный материал. Рыжая руда и кусочки сажи послужили красками. Карточные дамы, нарисованные мной, конечно, не блистали красотой, а короли не поражали почтенным возрастом и несокрушимым здоровьем. Но различить их можно было без особого труда.

Трудность была в другом. О сложных карточных играх, которыми когда-то увлекались на Земле, о преферансе и покере я знал только понаслышке. Единственная игра, вспомнить которую мне удалось, — подкидной дурак. Старому ученому понравилось название. Но научился он этой игре, к нашему общему огорчению, легко и быстро. Однако выбора не было, и мы решили рискнуть.

Вечером, быстро выхлебав ужин, воспитанники разошлись. Робот помедлил несколько минут и, видя, что мы чего-то ждем, заявил:

— Второй порции никто не получит. Не полагается.

— Мы не собираемся просить у тебя вторую порцию, Доблестный Страж Три Ноля Одиннадцать, — подобострастно сказал старый ученый. — Я и мой друг Путник — пришелец с далеких звезд…

— Знаю, — прервал робот, — государственный преступник особой важности. Отказывается открыть планете Экз свою военную тайну.

— Ты все знаешь, могучий, — подтвердил старик, — Путник обучил меня игре, которой увлекаются люди на его далекой планете. Но играть нам негде: утром и днем работа, а вечером — только у тебя светло и тихо…

— До голоса разрешаю, — заявил робот.

— До какого голоса? — не понял я.